— Говорите, — сказала медсестра. — Число тромбоцитов упало до тысячи. Протромбиновое время тридцать, присутствуют продукты распада фибринов. Похоже, у вашего пациента убийственная форма коагулопатии потребления. Кэтрин поймала на себе изумленный взгляд Барроуза. «На студентов-медиков так легко произвести впечатление». — Желудочковая тахикардия! Нарастает! Кэтрин метнула взгляд на монитор. Пилообразная линия с хищными зубцами протянулась через экран. — Давление? — Нет. Я его потеряла. — Начинай непрямой массаж сердца. Литтман, ты отвечаешь за весь ход реанимации. Хаос нарастал, словно ураган, затягивая всех в свою губительную воронку. В операционную ворвался курьер, доставивший свежезамороженную плазму и тромбоцитарную массу. Кэтрин слышала, как Литтман отдает распоряжения насчет кардиологических препаратов, видела, как медсестра, положив руки на грудную клетку, делает непрямой массаж — со стороны она походила на клюющую заводную птицу. Все их усилия были направлены на то, чтобы обеспечить приток крови к мозгу, не дать ему умереть. Но этими же действиями они провоцировали усиление кровотечения. Кэтрин заглянула в брюшную полость пациента. Она все еще продолжала компрессию печени, пытаясь сдержать прилив крови. Может, ей это только показалось, или на самом деле кровь, которая до этого лилась рекой, слегка замедлила свой бег? — Электрошок, — сказал Литтман. — Сто джоулей… — Нет, подожди. Пульс возвращается! Кэтрин взглянула на монитор. Синусовая тахикардия! Сердце заработало, но это означало, что оно опять качает кровь в артерии. — Что у нас с давлением? — крикнула она. — Давление… девяносто на сорок. Есть! — Ритм стабильный. Синусовая тахикардия держится. Кэтрин уставилась на открытую брюшную полость. Кровотечение практически остановилось. Она все еще держала печень в руках, прислушиваясь к устойчивому сигналу монитора. Для нее он был волшебной музыкой. — Ребята, — произнесла она, — кажется, мы его вытащили. * * * Кэтрин сбросила залитый кровью халат и перчатки и последовала за каталкой, на которой неизвестного вывозили из второй операционной. Плечи ее ныли, но это была приятная усталость. Усталость победителя. Медсестры завезли каталку в лифт, чтобы поднять пациента в отделение реанимации хирургии. Кэтрин уже заходила в кабину следом за ними, когда услышала, что ее кто-кто окликнул. Она обернулась и увидела мужчину и женщину, которые шли ей навстречу. Женщина была маленького роста и свирепого вида, жгучая брюнетка с глазами-угольками и прямым, словно луч лазера, взглядом. Она была в строгом синем костюме, отчего выглядела совсем по-военному. Рядом с сопровождавшим ее высоким мужчиной женщина казалась просто карликом. Ее спутнику было явно за сорок: в темных волосах пробивались серебристые пряди. Мужественность и зрелость прочертили мягкие борозды на его все еще красивом лице. Именно его глаза, серые и непроницаемые, остановили взгляд Кэтрин. — Доктор Корделл? — спросил он. — Да. — Я детектив Томас Мур. А это детектив Риццоли. Мы из отдела по расследованию убийств. — Он протянул свое удостоверение, которое, впрочем, могло оказаться и грошовым куском пластика. Кэтрин даже не взглянула на удостоверение, сосредоточившись исключительно на его обладателе. — Мы можем поговорить с вами наедине? — спросил он. Она оглянулась на медсестер, которые ждали ее в лифте возле каталки. — Езжайте, — крикнула она им. — Доктор Литтман сделает все назначения. Только после того как двери лифта закрылись, она обратилась к детективу Муру: — Вы по поводу наезда на пешехода? Думаю, он выживет. — Нет, мы не по поводу вашего пациента. — Вы ведь сказали, что вы из отдела убийств? — Да. — Его тихий голос вызвал у Кэтрин тревогу. Это было нечто вроде мягкого предупреждения подготовиться к самому худшему. — Вы насчет… О боже, надеюсь, ничего плохого с кем-либо из моих знакомых? — Речь пойдет об Эндрю Капре. И о том, что произошло с вами в Саванне. На какое-то мгновение Кэтрин лишилась дара речи. Ноги вдруг стали ватными. Она попятилась к стене, чтобы не упасть. — Доктор Корделл! — Детектив Мур искренне забеспокоился. — С вами все в порядке? — Я думаю… думаю, нам лучше поговорить в моем кабинете, — прошептала она. И, резко развернувшись, направилась к выходу из операционного отделения. Она шла, не оглядываясь, не проверяя, идут ли за ней детективы; просто шла, стремясь поскорее добраться до спасительной тиши своего кабинета, который находился в смежном здании клиники. Уже оказавшись в лабиринте медицинского центра «Пилгрим», она расслышала их шаги за спиной. «Что произошло с вами в Саванне?» Ей совсем не хотелось об этом говорить. Она надеялась, что больше никогда и ни с кем не будет говорить об этом. Но к ней пришли офицеры из полиции, и игнорировать их вопросы было невозможно. Наконец они дошли до офиса, на двери которого висела табличка: ПИТЕР ФАЛКО, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ КЭТРИН КОРДЕЛЛ, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ ОБЩАЯ И СОСУДИСТАЯ ХИРУРГИЯ Она вошла в приемную. Секретарь приветствовала ее дежурной улыбкой, которая тут же застыла на губах, стоило ей увидеть землистое лицо Кэтрин и маячивших у нее за спиной незнакомцев. — Доктор Корделл! Что-то случилось? — Мы будем в моем кабинете, Хелен. Пожалуйста, не соединяй меня ни с кем. — Ваш первый пациент будет в десять. Господин Цзянь, после операции по удалению селезенки… — Отмени. — Но он едет из Ньюбери. И уже наверняка в пути. — Хорошо, тогда пусть подождет. Только, пожалуйста, не соединяй меня ни с кем. Не обращая внимания на ошеломленную Хелен, Кэтрин прошла в свой кабинет, Мур с Риццоли — следом за ней. Она сразу же потянулась за белым халатом. Но его почему-то не оказалось на крючке возле двери, где она всегда его оставляла. Досадная мелочь добавила ей раздражения. Кэтрин огляделась по сторонам в поисках халата, как будто сейчас от него зависела вся ее жизнь. Халат нашелся на дверце шкафа с картотекой, и она испытала странное облегчение, когда надела его и села за рабочий стол. Здесь Кэтрин чувствовала себя в безопасности. Ей было спокойно, она полностью владела собой. В кабинете царил идеальный порядок — собственно, такой порядок был свойствен ей во всем. Она терпеть не могла неряшливости. Ее папки лежали двумя аккуратными стопками на столе. Книги на полках были расставлены строго по авторам в алфавитном порядке. Компьютер мягко урчал, на мониторе плавали четкие геометрические формы. Кэтрин запахнула халат, чтобы скрыть запачканный кровью топ. Рабочая одежда служила ей дополнительной защитой, еще одним барьером, ограждавшим ее от опасных реалий жизни. Из-за стола она наблюдала, как Мур и Риццоли оглядывают кабинет, явно оценивая личность его обитателя. Возможно, у них это была чисто профессиональная привычка — проводить короткий визуальный осмотр, прежде чем приступать к разговору. Кэтрин почему-то почувствовала себя уязвимой и незащищенной. — Я понимаю, что вам очень нелегко возвращаться к этой теме, — сказал Мур, присаживаясь напротив. — Вы даже не представляете, насколько нелегко. Прошло уже два года. Чем вызван повторный интерес к тем событиям? — Это связано с двумя нераскрытыми убийствами, которые произошли здесь, в Бостоне. Кэтрин нахмурилась. — Но на меня напали в Саванне. — Да, мы знаем. Существует национальный банк данных по тяжким преступлениям — ПАТП. Так вот, когда мы обратились туда, чтобы отыскать нечто похожее на наши убийства, всплыло имя Эндрю Капры. Какое-то мгновение Кэтрин молчала, переваривая информацию и набираясь храбрости, чтобы задать следующий вопрос, представлявшийся ей логичным. Ей удалось придать голосу на редкость спокойный тон. — О каком сходстве идет речь? — Способ нападения на женщин. Манера подавления их сопротивления. Тип орудия убийства. Характер… — Мур запнулся, пытаясь выразить следующую мысль как можно более деликатно. — Характер расчленения, — тихо закончил он фразу. Кэтрин обеими руками схватилась за край стола, борясь с внезапным приступом тошноты. Взгляд ее упал на аккуратные стопки папок. Краем глаза она заметила полоску синих чернил на рукаве своего халата. «Как бы ты ни пыталась поддерживать порядок в своей жизни, как бы ни остерегалась ошибок, несовершенства, всегда отыщется какое-то пятнышко, какой-то дефект, ускользнувший от твоего внимания. И застигнет тебя врасплох». — Расскажите мне о них, — попросила она. — Об этих двух женщинах. — Мы не вправе разглашать тайну следствия.