— Мы не вправе разглашать тайну следствия. — Ну, а все-таки? — Разве только то, что было напечатано в воскресном «Глобе». Кэтрин понадобилось не так много времени, чтобы осмыслить все, что он рассказал. Она едва могла поверить в услышанное. — Эти бостонские убийства… они случились недавно? — Последнее — в прошлую пятницу. — Тогда это никак не связано с Эндрю Капрой! И со мной тоже. — Но есть очень похожие детали. — Значит, это простое совпадение. Иначе и быть не может. Я думала, вы говорите о старых преступлениях, которые Капра совершил несколько лет тому назад. Но никак не на прошлой неделе. — Она резко отодвинулась от стола. — Не знаю, чем я могу вам помочь. — Доктор Корделл, наш убийца знает детали, которые никогда не сообщались в средствах массовой информации. Он владеет техникой Капры, о которой известно только следователям из Саванны. — Тогда, возможно, вам имеет смысл обратиться к этим людям. Тем, которые все знают. — Вы — одна из них, доктор Корделл. — Позволю себе напомнить вам, что я была жертвой. — Вы ни с кем не обсуждали подробности нападения? — Только со следователями из Саванны. — Вы не откровенничали с подругами? — Нет. — С родными и близкими? — Нет. — Есть же у вас кто-то, кому вы доверяете? — Я никогда и ни с кем это не обсуждала. Мур устремил на нее недоверчивый взгляд. — Никогда? Она отвернулась и прошептала: — Никогда. Последовало долгое молчание. После чего Мур мягко спросил: — Вы когда-нибудь слышали имя Елена Ортис? — Нет. — Диана Стерлинг? — Нет. Это те женщины… — Да. Это жертвы. Кэтрин с трудом проглотила слюну. — Мне незнакомы названные вами имена. — Вы ничего не знали об этих убийствах? — Я взяла себе за правило не читать о трагедиях. Для меня это слишком… — Кэтрин устало вздохнула. — Вы должны понять, я вижу слишком много ужасного, оперируя каждый день. Когда я прихожу домой, мне хочется покоя. Я хочу чувствовать себя в полной безопасности. Все, что творится в мире, все эти жестокости и насилие… я не желаю об этом знать. Мур полез в карман пиджака, достал две фотографии и выложил их перед ней на стол. — Вы узнаете кого-нибудь из этих женщин? Кэтрин уставилась на лица. С фотографии, что лежала слева, на нее смотрела улыбающаяся темноглазая женщина, ее волосы развевались на ветру. Вторая была натуральной блондинкой с мечтательным и отстраненным взглядом. — Темноволосая — это Елена Ортис, — пояснил Мур. — Вторая — Диана Стерлинг. Диана была убита год назад. Эти лица кажутся вам знакомыми? Кэтрин покачала головой. — Диана Стерлинг жила в Бэк-Бэй, всего в полумиле от вашего дома. Квартира Елены Ортис находится в двух кварталах к югу от этой больницы. Вы вполне могли когда-нибудь видеть этих женщин. Вы абсолютно уверены в том, что не узнаете ни одну из них? — Я не видела их раньше. Кэтрин отдала фотографии Муру и вдруг заметила, что ее рука дрожит. Разумеется, это не ускользнуло и от его внимания, когда их пальцы соприкоснулись. Она подумала, что Мур вообще многое заметил, на то он и полицейский. Кэтрин так увлеклась своими переживаниями, что совсем упустила из виду этого мужчину. Он был спокойным и вежливым, и она не чувствовала угрозы с его стороны. Только сейчас она поняла, что все это время он пристально изучал ее, пытаясь разглядеть настоящую Кэтрин Корделл. Не серьезного хирурга-травматолога, не холодную рыжеволосую красавицу, а просто женщину. Теперь заговорила детектив Риццоли. В отличие от Мура, она не пыталась смягчить свои вопросы. Ее интересовали только факты, и она не собиралась тратить время на сантименты. — Когда вы переехали сюда, доктор Корделл? — Я покинула Саванну через месяц после случившегося, — ответила Кэтрин в такой же деловой манере. — Почему вы выбрали Бостон? — А почему бы и нет? — Это довольно далеко от Юга. — Моя мать выросла в Массачусетсе. Каждое лето она привозила нас в Новую Англию. Для меня это было… словом, я как будто вернулась домой. — Итак, вы живете здесь вот уже более двух лет. — Да. — И чем занимаетесь? Кэтрин нахмурилась, сбитая с толку этим вопросом. — Работаю здесь, в «Пилгрим», с доктором Фалко. В хирургическом отделении. — Выходит, «Глоб» дал неверную информацию. — Простите? — Несколько недель назад я читала статью про вас. Про женщин-хирургов. Там, кстати, была ваша великолепная фотография. Так вот, в статье говорилось, что вы работаете в «Пилгрим» всего год. Кэтрин выдержала паузу, потом спокойно произнесла: — Все правильно. После Саванны мне потребовалось какое-то время, чтобы… — Она откашлялась. — Я начала работать с доктором Фалко только в июле прошлого года. — А что вы можете рассказать о первом годе вашей жизни в Бостоне? — Я не работала. — Чем занимались? — Ничем. Она смогла выжать из себя только такой ответ — унылый и бестолковый. Не могла же она выплескивать им унизительную правду о том, каким был тот первый год. Дни, переходящие в недели, когда она боялась высунуть нос из своей квартиры. Ночи, когда малейший шорох повергал ее в панику. Медленное и болезненное возвращение в мир, когда простая поездка в лифте или ночное возвращение на машине требовали предельного мужества. Она стыдилась своей трусости, незащищенности, ей до сих пор было стыдно, но гордость не позволяла показать это. Она посмотрела на часы. — У меня пациенты. Мне действительно больше нечего добавить. — Позвольте мне уточнить кое-какие факты. — Риццоли открыла маленький блокнот. — Чуть более двух лет назад, ночью пятнадцатого июня, в вашей квартире на вас было совершено нападение доктором Эндрю Капрой. Этот человек был вам знаком. Он работал врачом-стажером в вашей больнице. — Риццоли взглянула на Кэтрин. — Вы все знаете не хуже меня. — Он одурманил вас каким-то лекарством, раздел. Привязал к кровати. Издевался над вами.