– У Глауда был наследник? – Конечно. Почему бы ему и не быть? И даже не бастард. – А твоя сестра? – вспомнила я давний разговор. – Сехильд умерла, – голос Хельги прозвучал глухо и убито. Я даже остановилась от неожиданности. И пусть я не знала эту Сехильд, но сочувствовала горю Хельги. – Прости. – Вы ни причем, – поджав задрожавшие губы, произнесла Хельга, нервно комкая пальцами ткань платья. – Я спросила, не подумав. Соболезную тебе. Служанка кивнула, отворачиваясь и скрывая навернувшиеся на глаза слезы. – Я уже смирилась. Оказывается, она умерла еще тогда. И она, и ребенок ее. А ведь она сильной была, здоровой. Я не знала, что еще сказать, поэтому просто обхватила Хельгу за плечи и прижала к себе, ощущая, как она мелко дрожит всем телом. Подняв руку, погладила ее по голове, мысленно костеря себя за то, что напомнила. А ведь Хельга до этого даже виду не подала, что ее что-то тревожит. Или это я просто такая невнимательная и не заметила? Хельга пару раз всхлипнула, а потом, скомканно повинившись за что-то, отстранилась, чуть растерянно глядя на меня покрасневшими глазами. Надо ее отвлечь. – Надоели сквозняки, – преувеличенно бодро сказала я, чувствуя себя крайне неловкой и косноязычной. Покосившись на воинов, которые с интересом на нас поглядывали, я продолжила путь, утягивая за собой и Хельгу. – Да? – Она взглянула на меня вопросительно, словно пыталась понять по моему лицу, чем мне помешали безобидные сквозняки. – Людям нужен воздух. – Нужен, – не стала отрицать я. – Но ведь можно просто проветривать помещения, не допуская того, чтобы холодный ветер гулял по комнате все время. Из-за этого можно заболеть. – Из-за воздуха? – в голосе Хельги слышалось сомнение. – И почему тебя это так удивляет? Разве люди не заболевают, когда слишком долго находятся на морозе? Если облить человека водой и оставить на холоде – он с большой вероятностью заболеет, а то и вовсе умрет. Сквозняки тоже опасны, так как может элементарно продуть. – Ну, вам виднее, – неуверенно согласилась Хельга, полностью вернувшая душевное равновесие. Я вздохнула, отметив, что придется действовать более тонко. Или же просто приказать. В первом случае все может растянуться надолго. Во втором люди могут воспротивиться, посчитав это пустой блажью дорвавшейся до власти девчонки. Они выполнят, но недовольство останется. Так что есть большой шанс столкнуться с неприятием нового и сопротивлением, нежеланием менять то, к чему привыкли. А еще можно стать примером для остальных. Но это не так просто. Стоило Хельге открыть дверь, а мне войти в комнату, в которой собирались для занятия рукодельем жены воинов, как разговоры стихли. – Добрый день, – поздоровалась я, проходя внутрь. – Добрый, госпожа, – ответили вразнобой женщины, настороженно глядя на меня. Сидящая ближе всех ко мне девушка слегка подвинулась, то ли желая быть от меня подальше, то ли освобождая мне место на лавке. Я не стала отказываться, спокойно опустилась рядом, расправив подол платья. С минуту все молчали. Я же разглядывала женщин. Разного возраста, внешности, но с одинаковым вопросительным выражением лица. Время от времени то одна, то другая посматривали на Хельгу, и в их взглядах так и читался вопрос. – Вы хотели бы занять чем-нибудь руки? – осторожно спросила меня самая старшая женщина. На первый взгляд, ей было лет сорок, может чуть больше. Но не стоит забывать, что та же Хельга выглядела заметно старше своего возраста, лет на пять–семь точно. Да и сама я не выгляжу девушкой, совсем недавно вышедшей из подросткового возраста. Если бы я не знала, сколько этому телу лет, то подумала бы, что прежней Хильдегарде было немного за двадцать. Женщина до этого момента что-то вязала, но, как и все остальные, с моим появлением оставила работу. – Что-то вроде, – не стала отрицать я, хотя ни вышивать, ни вязать не собиралась. – Мое имя Сонья, – представилась она. – И чем же вы хотели заняться? – в ее голосе слышались сомнения. Неужели нежная и робкая Хильдегарда раньше ничем подобным не интересовалась? Мне казалось, что вышивание или шитье вполне бы вписалось в образ, нарисованный Хельгой. – Меня беспокоят сквозняки. Женщины недоуменно переглянулись. В их глазах читалось полное непонимание. – Сквозняки? – зачем-то переспросила Сонья, едва заметно наклоняя голову набок, словно таким образом ей легче было меня рассматривать. – Именно. Из окон дует холодный воздух. У меня от этого болит шея. Мне надо что-то, чем можно на время закрывать окно полностью. – Ну, если болит… – с сомнением протянула Сонья, переглядываясь с остальными. – Может, отвар какой-нибудь выпить? Или мазь применить? Рагна должна знать… – Нет, – я поджала губы. – Зачем что-то пить или мазать, если можно предотвратить появление боли? Нужно просто чем-нибудь на время закрыть окно так, чтобы из него не дуло. В общем, мне нужна плотная и тяжелая ткань, а лучше… Я оглянулась, пытаясь придумать, из чего сделать то, что я задумала. Пока я сюда шла, поняла несколько вещей. Во-первых, если заклеить окна, то сквозняки пропадут, да, но от окон все равно будет идти холод. Во-вторых, люди могут посчитать, что я попросту порчу ткань, а ведь изготовить ее для этого времени не так-то легко. В идеале нужно сделать стекло и хорошие рамы, но этим можно будет заняться летом. Все-таки сейчас зима. Надо будет еще найти песок, известь и… Не помню точно, что там еще добавляют. Надо будет тщательно покопаться в памяти. Да и судя по лицам, женщины не понимают, зачем мне все это. Значит, надо заинтересовать их, а потом уже можно будет вернуться к первоначальной идее. Заметив небольшие шкурки, наваленные в углу, встала и подошла ближе. Подхватив одну, попыталась помять ее, но шкурка оказалась твердой. Хм, а что если?.. – А что вы из них делаете? – спросила у женщин, указав кивком на шкурки. – Разные вещи, – Сонья тоже встала, отложила свое рукоделье и подошла ко мне. – Конечно, для этого их для начала нужно хорошо размять и смазать. А что? – Да я вот подумала, что их можно сшить вместе, сделав что-то вроде гобелена, а поверх нашить лоскутную картину для красоты, – присев, я быстро сложила несколько шкурок рядом, шерстью к полу. – Сверху сделать крепление и закрывать этим окна. – Лоскутную картину? – заинтересовалась Сонья. – Да, – я постаралась скрыть улыбку. Слова о гобелене ожидаемо не заинтересовали, а вот что-то новое–очень даже да. И я принялась рассказывать, ведь из лоскутов можно творить поистине прекрасные картины. Конечно, особо ярких цветов тут нет, но все равно можно придумать что-то красивое. Уж лучше, чем совершенно тусклые и несимпатичные гобелены, которые тут развешены везде. Женщины ожидаемо заинтересовались моим рассказом. Их не слишком волновали сквозняки и первоначальная идея, а вот создание красивых текстильных картин для украшения стен вместо надоевших гобеленов им весьма пришлось по душе. – А в коридорах можно вешать рамки из дерева. Сами рамки делать резными. Покрывать каким-нибудь составом, чтобы выделялись, – вещала я, собирая из подсунутых под руку кусочков ткани нечто, напоминающее вазу с фруктами. – А еще можно поискать что-нибудь, чем можно покрасить ткань в более яркие и насыщенные цвета. И пусть такая ткань будет пачкаться, но нам ведь не носить все это и не стирать часто. – Да, – заговорила одна из девушек. – Моя бабушка рассказывала, что корень плотихи окрашивает ткань в ярко-голубой, но маркий и неустойчивый цвет. – Вот, – поддакнула я, старательно пряча улыбку. Главное, как я уже сказала, заинтересовать, а потом можно будет и про сквозняки напомнить. – Если у нас будут более яркие цвета, то тканевые картины получатся красивыми, притягивающими взгляд и нарядными. Жаль, что сейчас не лето. – Но ведь кора есть на дровах, – подала идею еще одна девушка. – Можно надергать, – добавила она, смутившись под устремленными на нее взглядами. Все тут же принялись обсуждать, чем еще можно покрасить ткани прямо сейчас. Я же подобралась ближе к Сонье и спросила: – Так что насчет шкурок? Сонья глянула на меня и кивнула. – Конечно, как скажете, – торопливо заверила она меня. Я поблагодарила и отошла в сторону, ближе к Хельге. – И почему вы раньше этого не придумали? – спросила у нее. – Не знаю, – служанка пожала плечами. Я же в этот момент сообразила, что можно еще вязать крючком, вместо нитей используя нарезанные полоски ткани. Так получаются очень красивые коврики. Но эту идею я придержу на будущее. Не все сразу. Подождав, пока женщины наговорятся, я похлопала в ладоши, привлекая их внимание. – Это все прекрасно, – начала я, прохаживаясь по комнате. – Давайте представим, что мы покрасили ткани, сшили великолепные картины, даже нашли того, кто сделает для нас рамы. А что дальше? Куда мы их денем? Куда повесим? – Вы ведь сами сказали – в коридорах, – с некоторым сомнением в голосе произнесла одна из девушек. – Верно, – я кивнула и подошла к двери. – Сказала. Вот только сейчас я подумала кое о чем. Идемте со мной. Открыв дверь, я вышла в коридор и встала около противоположной стены, дожидаясь, пока остальные выйдут вслед за мной. Мои охранники с интересом изучали нас, но ничего не спрашивали, лишь отодвинулись чуть дальше. Женщины высыпали в коридор, тихо перешептываясь и поглядывая то на меня, то на стены.