Пока шли от табуна в типи, ни Харка, ни Чужая Раковина не начинали разговора, но Далеко Летающая Птица, этот человек с желтой бородой, дружески улыбнулся Харке. Хотя Матотаупа и дал понять, что хочет послушать пришельцев, до этого было еще далеко. Прежде всего действовали законы гостеприимства. Унчида, Шешока и Уинона приготовили угощение. Когда наступило время приниматься за еду, Матотаупа набил трубку табаком из листьев красной ивы и, раскурив, пустил по кругу. Только после этого он положил гостям мяса, сам же оставался внимательным хозяином. Лишь когда гости насытились, он принялся за еду. Харка, Харбстена и чуть в стороне от них Шонка сидели у стенки типи. После еды белый вынул из кармана что-то похожее на коричневый сучок и раскурил его. Индейцы достали свои трубки, а Чужая Раковина с удовольствием взял предложенный ему Далеко Летающей Птицей коричневый сучок и тоже раскурил. — Белый воин Далеко Летающая Птица — Умелая Рука — Волшебная Палочка совершил большое путешествие? — начал Матотаупа этот вечерний разговор. — Это так, вождь, — ответил вместо белого индеец на языке дакотов, но с акцентом. — Мы были в Скалистых горах и оттуда пришли к вам. Матотаупа посмотрел на говорящего с недоверием. — Воины каких племен охотятся в горах? — спросил он. — Воины племени шошонов. Матотаупа показал, что это ему известно. — Есть ли в горах дичь? — Не очень много. Но мы видим, что палатки рода Медведицы хорошо обеспечены. — Хау. Как имя моего младшего брата? Такое обращение означало, что Матотаупа считает возможным поддерживать в разговоре дружеские отношения. — Мое имя — Длинное Копье. — Кто же родители и братья Длинного Копья и где расположены их палатки? — Мои родители и братья принадлежат к племени шайенов. Выражение лица Матотаупы изменилось, но он сдержал резкие слова, готовые сорваться с его губ. Белый, видно, догадался, что разговор принял опасный характер, и, чтобы исправить положение, сказал своему спутнику-индейцу несколько слов. Тот перевел: — Вождь Матотаупа должен знать, что я, Длинное Копье, не принадлежу к тем шайенам, которые ищут стычек и пытаются проникнуть на поля охоты дакотов. Мой отец и мои братья мирно живут в своих палатках далеко отсюда, в Оклахоме, и не считают себя врагами ни дакотов, ни белых людей. Я покинул мою палатку пять лет назад и с тех пор сопровождаю моего старшего брата Далеко Летающую Птицу. Хау. Но, кажется, это объяснение не вполне удовлетворило Матотаупу. А Харка подумал: «Если Длинное Копье из мирных шайенов, зачем же он покинул своих отцов и зимой и летом бродит с Далеко Летающей Птицей? Что-то тут не так…» Матотаупа изменил направление разговора. — На пути от Скалистых гор к нашим типи Далеко Летающая Птица и Длинное Копье не видели следов воинов, следов крупной дичи? При этом вопросе гости оживились. — Мы видели следы серого медведя — гризли. Матотаупа даже приподнялся. — Гризли! О! Где вы видели его следы? — В двух днях пути отсюда в сторону гор. — Следы были старые? — Совершенно свежие. — Вы посмотрели, куда они ведут? — Да, мы это сделали. — Почему вы не убили гризли? Или, может быть, медведь тотемное животное Далеко Летающей Птицы? Белый улыбнулся в свою бороду. — Но я же пришел сюда не на медведей охотиться, я хочу нарисовать моей волшебной палочкой портрет вождя, — ответил он, а шайен перевел. — Ты волшебник? — Он особенный волшебник, вождь, — ответил шайен. — Позволь показать тебе портреты вождей пауни и шошонов. — Хау. Пусть покажет. Гости вытащили из своих вещей сверток холстов и поднесли его поближе к огню. Белый развернул один сверток так, чтобы на него падал свет. Матотаупа застыл словно завороженный. Мужчины и дети смотрели с любопытством, но не скрывали своего страха. Шешока закрыла глаза руками, чтобы не видеть колдовства. На полотне был в полный рост изображен вождь племени шошонов. Он был как живой. Ярко окрашенные перья головного убора, казалось, шевелились от ветра на фоне голубого неба. Шайен развернул второй сверток, и в свете огня заблестел портрет вождя пауни. Все непроизвольно поднесли руки ко рту, как это обычно делалось, когда слышали голос духа. — И оба вождя уже мертвые? — спросил Матотаупа, еле шевеля губами. — Нет, нет. Они живы, — уверил шайен. — Здесь, на этой коже? — Нет, они живы среди своих воинов. Матотаупа с сомнением покачал головой. — Но здесь их дух! Так что же, они живут двумя жизнями? Это колдовство? — Да, они живут дважды. Но на этой картине они никогда не умрут. — Хо! Колдовство! Долой! Вон!.. Гости послушно спрятали холсты. И когда все снова уселись вокруг очага, Матотаупа заговорил: — Лучше мой белый брат пусть охотится на медведей, чем околдовывает краснокожих. — Каждый живет по-своему, вождь. — Хау. После продолжительной паузы Матотаупа спросил: — Далеко Летающая Птица не обидится, если я пойду искать следы его медведя? — Далеко Летающая Птица и Длинное Копье не обидятся на тебя. Они готовы показать следы. Острые глаза различат и старый след. Позволь подарить этого медведя тебе для твоей охоты. — Хау, хау. Далеко Летающая Птица и Длинное Копье могут просить меня, Матотаупу, вождя рода Медведицы, и я сделаю, что они попросят. — Хорошо, вождь. Мы хотим только одного — нарисовать твой портрет. — Нет! — Матотаупа поднял руку, точно ограждая себя от опасности. Харка тоже испугался, услышав такую просьбу. Матотаупа, однако, быстро взял себя в руки. Он встал полный достоинства и произнес: — Я сказал. Белый человек тоже сказал свое желание. Он получит мой портрет, то есть мою жизнь. Пусть будет так. У дакоты не меньше мужества, чем у пауни или шошона. Но одно условие: белый человек нарисует меня не раньше, чем я уложу медведя. Желтая Борода мотнул бородой и что-то сказал шайену. Тот перевел: — Мы принимаем это условие. Матотаупа — великий охотник, и он уложит этого свирепого зверя. По губам Матотаупы скользнула хитрая усмешка. — Я — великий охотник! Откуда об этом знают мои новые братья? Шайен нахмурился, но белый что-то сказал ему, и индеец перевел: — Мы знаем об этом от белых людей, которые делают дорогу для Огненного Коня. Прежде чем отправиться в Скалистые горы, мы посетили их. — Кто меня там знает? Кто мог обо мне рассказать? — Все, с кем мы говорили. Воины рода Медведицы, сказали нам, хорошо поохотились на бизонов, и они знают большую тайну. Харка, как и все окружающие, внимательно слушал беседу. Но когда шайен произнес слова «большая тайна», он вскочил и подбежал к гостям. Это было против всяких обычаев. Такое своеволие взрослые могли не простить мальчику и прогнать его. Но Харка все-таки подошел к огню, словно подчиняясь неодолимой силе. Матотаупа посмотрел на него с удивлением, но промолчал. Харка подошел к шайену. Он указал на один из камней в ожерелье индейца, на тот, что блестел как полуденное солнце, и, стараясь встретиться взглядом с шайеном, спросил: — Большая тайна? Какая? Эта? — Ты думаешь об этом камне? — тихо спросил шайен и с горечью сам же ответил: — Да. Эта. Золото.