— Это ты насчет чего, еды или денег? — И того, и другого. — Деньги, — Цап поднял рюмку, выпил и продолжил: — Это просто бумажки. Как газета, журнал, книжная страница. Вот прикинь, на одной раскрашенной бумажке нарисована цифра один, на другой тоже один, но с тремя нулями. И разницы никакой ни по вкусу, ни по весу, ни по цвету, ни на запах. А люди мучают друг друга, убивают, войны устраивают из-за этих бумажек, даже не бумажек, а нулей, понимаешь, у кого их больше, тот и круче. И кто-то же их придумал. Думаю, это сделал явно нехороший человек. — Только на меня не подумай. — Нет, Витя, ты здесь ни при чем. Если бы это ты их придумал, бумажки эти, деньги, то кроме как у тебя, больше ни у кого их не было бы. Жадный ты. — Ты тоже не Робин Гуд. Тебе зачем деньги? — А мне и ни к чему, — с готовностью ответил Цап. — Это все слова, Константин Сергеевич, а забери у тебя сейчас, как ты выражаешься эти бумажки с нулями, и кем ты будешь, вот уж действительно нулем, как говорят, без палочки. — А буду я, Витя, как и был, просто человеком. И не могу я в зависимости от количества банкнот или их отсутствия из человека, скажем, превратиться в собаку или крокодила. Воробей закурил, смачно затянулся и выпустил в потолок густую струю дыма. — Это да, — согласился он. — Только мани — это все. Почет и уважение, власть, сила, неограниченные полномочия. Я уже не говорю о домах по всему миру, самолетах, пароходах и так далее. — И все это на одну жизнь? — Цап посмотрел по сторонам. — Ну принесет она сегодня воды или нет? — Нет, не принесет. Мани давай, — Воробей был явно собой доволен, он чувствовал, что победил. Цап задумчиво почесал затылок: — Молод ты еще. Амбиций много. Орлом хочешь быть. А не будешь. И соколом тоже. Но поскольку ты у нас птица, ястребом тебе быть. Хотя, пожалуй, ты им уже стал. Виктор Семенович поднял рюмку: — Не спорю. Но стремиться надо и повыше. — Ох, Птенец, прав ли ты, не знаю, но молод, это точно, поверь мне. Пройдет лет десятка полтора, и ты меня поймешь. — Не пойму, Сергеевич, потому как разные мы с тобой. Я люблю красиво жить, ты просто жить, я не люблю худых телок, ты не любишь «мерседесы». Или, к примеру, я предпочитаю окуня из озера Трот, жареного на кокосовом масле, нежели лупатого окунька карибского, ты же предпочитаешь шашлык из свинины, чем из баранины. И все равно это не главное, просто мы разные. Цап промолчал, он не пробовал окуня из далекого и неизвестного ему озера, но последние сравнения ему почему-то не понравились. Он перешел за письменный стол. — Не знаю, — сказал он. — Что-то, но рассудит нас. Может быть, время, а может… — Он задумчиво посмотрел на сандалового орла. — А может быть, случай. Но. Давай, брат, перейдем к делу. Мне звонил Солин. Будем с тобой думать. Меня не интересует, кто и почему принял такое решение, мое дело исполнять. Если честно, Беспалов мне всегда нравился, справедливый мужик, прямой и открытый, главное — независимый, и плевать он на всех хотел. Может, это его и подкосило, не знаю. Но приговорили его. Воробей пробежал взглядом по стенам и вопросительно посмотрел на Цапа. — Не боись, — успокоил тот. — Глухо, как на дне морском. Каждый день все помещения проверяем. Итак, что должно быть с твоей стороны? Полная информация о… — «Таргет», — вставил Воробей. — О клиенте. В этом направлении мы с тобой работаем впервые, поэтому говорю подробно. Адреса, фотографии дома, дачи, квартиры Беспалова. Планы этих помещений, можно от руки, особенности, если есть, потайные проходы, подвалы, скрытые хранилища, сигнализация, подъездные пути, обычный распорядок дня. Может, есть какие-то особенности у клиента, привычки, традиции, систематически посещаемые им места. Состав семьи и ближайшие родственники, поведение и привычки членов семьи, их распорядок дня. Что касается работы, тут для тебя проще будет. Описание и план всех помещений офиса и магазинов. Сколько у вас магазинов? — Три. — Складские есть помещения, отдельно от магазинов? — Нет. — Опишешь всех сотрудников. — Грузчиков, продавцов? — Тоже. Фамилии, должности, где обычно находятся. Все автомобили с указанием марок и номеров, личных и организации. Круг его друзей, знакомых, родственников, с кем больше всего общается, проводит время. Чем увлекается, спорт, театр, рестораны, баня, проститутки, может, что-то экстра, типа прыжки с парашютом или кувырки на велосипеде. Водит ли сам машину и любит ли быструю езду. Сам продумай, любые моменты, связанные с ним, могут быть интересны. Кроме того, по ходу дела будут обязательно возникать вопросы, потребуются уточнения, разъяснения, имей в виду, реагировать придется быстро и максимально емко. Дело серьезное, сам понимаешь, проколешься — ни я, ни Солин здесь никаким боком не стояли, ты крайний. Помочь, конечно, поможем, но это уже дело десятое. Будь внимательным, сто раз подумай. Все вопросы будешь решать через меня, исполнитель через связного. Исполнителя знать не будешь и не должен, он тебя тоже. Отработанный вариант. — Исполнитель надежный? — Витя, ты забыл, куда пришел, касаешься того, чего тебе не положено. Не перебивай меня, слушай, возникают вопросы — записывай, потом спросишь. С твоей стороны самое главное — это полнейшая информация о клиенте, все остальное, как говорится, не твоего ума… У меня работают только высококлассные специалисты, сам знаешь, каждый делает только то, что должен делать, ни больше ни меньше, и никакой самодеятельности. Теперь что касается оплаты. Вся работа будет стоить тридцать пять косарей, завтра принесешь двадцать, остальные потом, по завершению. Воробей удивленно двинул бровями: — Не дороговато ли? Цап внимательно посмотрел на него: — Ты хорошо понимаешь, куда пришел и на что подписался. Цены здесь сложились твердые, и прейскурант не обсуждается, мы не на базаре, Птенец. И пойми как следует: любые твои действия должны быть согласованы со мной. Будь всегда на связи, нужен я — позвонил, подъехал. Конечно, эти дни запарка у тебя будет конкретная, но дело есть дело. В общих чертах, думаю, понятно. Теперь можешь вопросы. — Сергеевич, прямо как в армии. Сурово. — А иначе нельзя, работа у нас такая. Опасная, проколов не терпит. И потом, откуда ты знаешь, как в армии, не служил ведь. — В книжках читал. — В книжках много чего пишут, но по большей части врут, поверь, в жизни иначе, а тем более в армии. У тебя, кстати, какие планы на вечер? А то оставайся. Сам знаешь, заведеньице у меня высший класс, можно сказать, душу сюда вложил. Ну чего молчишь? Планов никаких? — Да вроде свободен. — Ну и замечательно. Через час-другой девчата подвалят, роскошные. — Дорогие небось? — На разный кошелек. И на твой найдется. — Значит, дорогие. — Ну не скупись, босота, сколько той жизни, будет, что вспомнить перед дулом пистолета. Может, нам и осталось-то не более как до утра. — Типун тебе на язык. — А что, Витя, жизнь штука непредсказуемая, я уже привык не загадывать. Живи, пока живется, гуляй, пока гуляется. Короче, здесь и заночуешь, у меня все условия. Ну, давай еще по пять капель, — и Цап разлил остатки водки по рюмкам. — Слушай, ну это уже беспредел. Он взял рацию и нажал на кнопку: — Антон, я пить хочу. Скажи Светке, пусть принесет минералки, фрукты и водки грамм триста, иначе я взбешусь. Глава шестая Незнакомая комната и обстановка сначала испугали Виктора Семеновича, однако он вскоре осознал, что находится у Цапа. Был один, хотя помнил, поднялся сюда уже после трех часов ночи с девицей, осбруенной и нафуфыренной так, что понять, какого она была возраста, он не смог даже приблизительно, но, по его мнению, это было лучшим из того, что было, да и после выпитой третьей бутылки некрасивых телок в природе уже не существовало. Он глубоко вздохнул и потом долго и продолжительно выдыхал сивушные испарения, закрыв глаза и морща лоб. Мозги болели и вяло соображали. Окинул взглядом нехитрую обстановку комнаты, слева на тумбочке валялся его открытый портмоне. Это огорчило. Он дотянулся до него, взял и заглянул внутрь, чудес в подобных случаях не могло быть, кошелек разгрузился не меньше чем на полштуки баксов. Сам виноват, связался с Цапом. Кряхтя и вздыхая, кое-как привел себя в порядок и вышел на улицу. К Цапу заходить не стал. Его подначки сейчас были излишни. Скорее всего, руководитель Красного базара уже как ни в чем не бывало работал за своим дубовым столом. Вот чего, так это здоровья Цапу было не занимать. А еще у Виктора Семеновича осталось ощущение, словно Константин таким образом желал пощупать его, как говорят, за вымя, и от этой мысли становилось еще паскуднее. Это скверно. Как прошел загул, помнил он не отчетливо и не полностью, а вот хозяин заведения, скорее всего, запомнил все до подробностей. «Может, стоило перекусить, — он посмотрел на входную дверь в ресторан и отвернулся. — Только не здесь». Вот закурить, это да, было бы в самый раз сейчас. Благо запас сигарет в машине никогда не иссякал. Он открыл дверь и достал из бардачка пачку. Прикурил сигарету и затянулся так, что закружилась голова. В кармане заныл телефон. Это был Цап. «Легок на помине», — подумал Воробей, глядя на дисплей. — Ты где? — с ходу спросил Константин. — В машину сажусь. — Почему не зашел? Позавтракали бы. Подлечиться не желаешь? Виктор Семенович щелчком среднего пальца отбросил в сторону окурок, накурился уже после третьей затяжки, слегка мутило, от мысли о спиртном — еще больше. — Тебе проще, Константин Сергеевич, ты проснулся и уже на работе, а мне еще добираться. — Понимаю, — Цап замолчал, наверно, чесал затылок, после чего закончил свою мысль: — Слышишь, Птенец, а ты ничего. Заходи, не забывай. Всегда рад. — Издеваешься… Виктор Семенович опоздал на работу почти на час. Не успел он как следует расположиться за столом и настроиться на рабочую волну, как его вызвал Беспалов. Генеральный угрюмо указал на стул, не мог Беспалов пока еще свыкнуться с мыслью о потере Гринева, оставался в подавленном настроении. — Задержался? — равнодушно спросил он. Воробей пожал плечами. Объясняться ему не хотелось, и потом, теперь, после их тайной договоренности в отношении Питунина, он чувствовал себя уже несколько на другом уровне. Беспалов это понимал и не знал, правильно ли поступил, связав себя таким образом с этим человеком, доверившись ему. До конца он пока еще так и не понял Воробья. А ведь когда вопрос с Питуниным будет решен благополучно, без последствий и осложнений, когда исчезнет опасность со стороны конкурента, да и сам конкурент, что потом, как поведет себя Воробей? Скорее всего, не станет довольствоваться лишь хорошим расположением шефа к себе. Имея на руках такие козыри, Виктор Семенович будет претендовать на более высокие дивиденды, и тогда придется чем-то поделиться с ним, возможно, даже частью предприятия, во всяком случае, к этому нужно быть готовым. Потерять часть все же лучше, чем лишиться всего. Время покажет, и совсем скоро.