— Бывает у нас, к Константину Сергеевичу обычно приезжает. — Охрана где? — Не знаю. Были, причем совсем недавно. Может, уехали куда, с черного входа. Носили что-то в машины. Аранский не сводил взгляда со второго этажа: — Оружие есть? — Вы о чем? А, это, — она посмотрела на доспехи и средневековые шлемы, развешанные на стенах и колонах зала. — Настоящее оружие? — Только это, у нас ведь ресторан. — Хорошо, красавица. Веди к начальству. Только тихо, как мышка. Официантка понимающе кивнула и повернулась к лестнице. Поднимались по ступенькам тихо и не спеша, на ковровых дорожках ни шаги и ни движения слышны не были. Поднялись на второй этаж, прошли вправо по залу, столиков в этом крыле не было, остановились у массивной деревянной двери. — Там, — официантка указала на дверь. С того момента, как вошли они в ресторан, Аранский не переставая напряженно и усиленно думал. Плана действий, разумеется, не было, только надежда на хорошую импровизацию по ходу и развитию событий. Если в кабинете были Воробей, Джоев и афганец по фамилии Цап, то численный перевес в пользу противника очевиден. С другой стороны, Воробей был не боец, Цап — под вопросом, раньше да, теперь под вопросом, оставался Джоев, это во-первых, а во-вторых — внезапность на стороне Аранского и Кордыбаки, фактор немаловажный, способный не то что уравнять шансы, но и увеличить. Да, и оружие, если у противника было оружие, то совсем плохо, а оно могло быть, во всяком случае, у Цапа и Джоева. — В кабинете есть другой вход-выход? Официантка согласно кивнула. — Это уже хуже. Просто ворваться в кабинет нельзя было, дверь могла быть заперта, только шум поднимут. А спугнут — значит, уйдут преступники. Брать ресторан в кольцо — люди нужны. Ждать Тимохина — время, уйти могут в любой момент, значит, действовать дальше, выманить из кабинета, а затем заблокировать проход к нему. Аранский посмотрел на рацию, на официантку: — Давай-ка, милая, так сделаем, вот тебе матюкальник твой, и скажи начальству, что пришли к нему, ждут на входе в ресторан. — А кто? — Кто? — Аранский задумался, но ненадолго. — Допустим, из налоговой. И напоминаю еще раз, все хорошее зачтем, нехорошее тем более. — Я поняла, — она взяла рацию, нажала вызов. — Константин Сергеевич? Ответили не сразу, но ответили: — Да, Света. — Тут пришли к вам. — Я же сказал, пока не работаем. — Я тоже так говорю, но они из налоговой. Вы бы подошли, а то нервничают. Цап молчал, видно, думал, как поступить, наконец согласился: — Хорошо. Скажи, пусть не нервничают, иду. Аранский отодвинул женщину к стене и за дверь, сами с Кордыбакой тоже встали так, чтобы, открывшись, дверь на некоторое время скрыла их. Цап вышел и, не закрывая двери, повернулся к лестнице. Аранский захлопнул дверь и, обхватив рукой сзади шею Красного командира, воткнул ему большой палец в почку: — Ведем себя тихо, полиция, — Цап замер, он не ожидал. — На пол, лицом вниз, руки назад. И без шуток, могу и стрельнуть при оказании сопротивления. Цап, не глядя назад, опустился на колени. Аранский думал, чем связать руки афганцу, наручников не было, посмотрел на Кордыбаку. В это время дверь резко распахнулась, из кабинета вылетел Джоев, оттолкнув в сторону Валентина, в прыжке саданул ногой в спину Аранского, да так, что тот, падая, повалил на пол и Цапа, перепрыгнул через них и бросился к лестнице. Хорошо, Кордыбака остался стоять на ногах, тоже перепрыгнул через лежащих и побежал за Джоевым. Очевидно, Джоев не знал, где находился запасной выход, бежал к главному. Почти с середины лестницы Валентин, с силой оттолкнувшись ногами, еще в полете настиг Джоева уже на последних ступеньках. Оба оказались на ковре. Кордыбака попытался прижать его к полу, но не получилось, Джоев извернулся, подхватился на ноги, Валентин тоже быстро поднялся, перекрыв отход как к центральному выходу, так и в сторону кухни, оттесняя Джоева вглубь зала. Оттуда выхода не было. Джоев посмотрел вокруг, затем, отшвырнув в сторону стол, подбежал к стене и выхватил из ножен висевший как украшение вместе с доспехами римский меч. Он знал — клинок был не бутафорский, и предупреждающе с силой ударил им по столу. Ваза с цветами разлетелась на кусочки, со второго удара стол переломился посредине и, прогнувшись, опустился на пол. — Я не шучу, лейтенант. Уйди с дороги, мне терять нечего. «Значит, оружия у него с собой не было, если не считать теперь уже холодного», — Валентин мельком глянул по сторонам — рядом, в двух шагах, на колоне был закреплен такой же античный натюрморт. Выхватил меч, оценил стальное лезвие. Это действие по-своему отметил и Джоев, он криво усмехнулся: — Выходит, покруче ничего нет? Уйди с дороги, лейтенант, порублю. Кордыбака поднял клинок и выставил перед собой: — Советую подумать, стоит ли продолжать. Ресторан окружен, а это, — он указал на меч, — вооруженное сопротивление. Один звонок, и через минуту здесь будет спецназ. — Ну попробуй, лейтенант, позвони. Башку отрублю, и слова вымолвить не успеешь. Мне терять нечего. Джоев замахнулся и нанес удар. Валентин подставил меч и в свою очередь нанес ответный. И хотя действовали оружием неумело, удары были и сильными, и ощутимыми, пропустить хотя бы один означало получить серьезное ранение, если не смертельное. Помещение наполнилось звоном металлических ударов, выкриков и напряженного сопения. Валентин теснил противника к тупиковой части зала. Джой переворачивал впереди себя столы, пытаясь перегородить проход, обойти лейтенанта и прорваться к лестнице. Валентин, перемещаясь то вправо, то влево, защищаясь, нанося в ответ удары мечом, все же теснил противника к музыкальным подмосткам. Вазы с цветами разлетались в стороны, отлетали стулья, отбрасывая столы, Валентин расчищал дорогу. Все же молодость где-то превосходила и теснила старшее поколение, лейтенант выглядел и ловчее, и проворнее, и увереннее. Но Джоев не сдавался. Красный командир на втором этаже боролся с Аранским. Ему удалось вырваться и даже подняться на ноги, но убежать не сумел, Аранский успел схватить за ступню, Цап дернулся и сел на пол, другой ногой ударил по руке майора и все же выскользнул, подхватился, но опять упал, перекатился через спину, оказался у лестницы и почти кубарем скатился по ней вниз. На одной из колонн висели кожаный, покрытый густой шерстью щит и топор варваров. Недолго думая, выдернул топор, хотел сзади напасть на Кордыбаку, но сверху по лестнице уже сбегал Аранский с копьем в руке. Стали друг против друга, Цап топор держал двумя руками, Аранский копье тоже двумя, острием вперед. — Ну что, легавый, взять меня хочешь? Меня, Красного офицера, — Цап выглядел устрашающе, был зол и решителен. Огнестрельного оружия никто из них не имел, это уже стало понятно, вызвать подмогу ни Аранский, ни Кордыбака не могли, отвлечься — значит получить удар. — Да какой ты офицер, — Аранский пока не знал, как поступить с копьем, можно было бросить его в противника, а если промах? В то же время топором Цап мог легко переломить древко, и тогда тоже поражение. Не допустить ситуации — двое против одного, это было очень важно. — Я майор Советской Армии и горжусь этим, — Цап облизнул губы и сплюнул в сторону. — Возможно, только честь свою офицерскую давно извозил ты в грязи и дерме. — Не тебе судить, легавый. Не знаю, кто ты там по званию, и есть ли оно у тебя вообще. — Да, представь себе — майор. А вот то, что это вооруженное сопротивление, надеюсь, понимаешь, и чем оно может закончиться для тебя и подельника твоего, думаю, тоже. — А мне уже плевать, или мы тут с Джоем ляжем, или вас подыхать оставим, другого не дано. — Все равно не уйдете, ресторан окружен. — Я тебя, мент, сначала мелко настругаю, а потом поглядим. Цап стал размахивать топором, оттесняя противника к лестнице. Улучая моменты, Аранский резко выбрасывал копье, вперед и отдергивал назад, не давая Цапу возможности уверенно приближаться. Копье было длиннее топора, и Аранский понимал — этим преимуществом следовало пользоваться. Других вариантов не было, и главное, чтобы противник не попал топором по древку. Кордыбака постепенно загонял Джоева в угол, тот пытался как-то менять тактику, разнообразить удары, но кардинально это ничего не решало, Кордыбака наступал. Уже в стороне остался музыкальный пятачок, еще пару метров, и отступать будет некуда. Джоев даже попробовал запрыгнуть на стол, до конца не понимая, даст ли это ему какое-либо преимущество, Кордыбака дал понять, что нет, не даст, отрубив одним махом одну из ножек стола, Джоев поспешно спрыгнул обратно на пол, не дожидаясь, пока рухнет вместе с покосившимся столом. Валентин активизировал свои действия, у него получалось, он стал чувствовать меч, его вес, длину, время, необходимое для замаха, удара и при необходимости парирования ответного выпада противника. Что-то было в этом укороченном римском мече, он был и удобен, и относительно легок, и в то же время удар был силен и точен. Раньше он фехтованием не занимался, разве что в детстве во дворе пластиковыми мечами и только, а может, у него к этому делу талант был, дарование, а может, все проще, просто Джоев в это состязание ввязался впервые? В любом случае других вариантов не было, другого оружия тоже, так сложилась и ситуация, и обстоятельства. Неожиданно у лестницы раздался яростный крик Цапа и жесткий перемат. Валентин отступил чуть, мельком глянул назад, молодец Аранский, сумел, улучил момент, воткнул острие в плечо противнику, причем глубоко, прошив насквозь, воткнул и быстро выдернул стальной наконечник. Цап выронил топор, схватился за рану и опустился на колено. Аранский толкнул его подошвой ботинка в лицо, тот с рычанием упал на спину. Вот и свершилось. Недолго думая, Аранский приставил острие копья к горлу поверженного противника и приказал лежать смирно. Почувствовав приближающийся конец, Джоев, яростно и беспорядочно орудуя мечом, набросился на Кордыбаку. Поддавшись неожиданному напору, Валентин все же отступил назад, да собственно, теперь уже он был спокоен и уверен, Аранский сейчас свяжет Командира, и Джоеву тогда конец, с двоими не справиться. Развязка была близка, молодец Аранский, теперь бандитам не уйти. Джоев словно совсем озверел, наносил удары с такой силой, что Валентин просто не мог устоять и отходил назад. Бил тот сверху, сбоку, резко и сильно, опять сверху, вкладывал силу в каждый удар, один раз даже чуть не выбил меч из руки Валентина. Нет, только не это, и Кордыбака крепче стал сжимать рукоять клинка в своей огромной и ухватистой ладони. Казалось, Джоев пытался расчисть дорогу к своему напарнику, вызволить его, помочь подняться, как-то исправить, спасти положение. Металлический звон холодной стали продолжал наполнять помещение вперемешку с выкриками, короткими возгласами ругани и устрашающим рычанием. Бой продолжался, по-настоящему, жесткий и реально смертельный. Аранский посмотрел вокруг, сорвал со шторы тесьму, обхватывавшую ткань широким полукругом, и принялся вязать руки Красному командиру, заломив их тому за спину. Видя это, Джоев нанес четыре или пять не очень сильных, но быстрых ударов подряд, не давая Кордыбаке замахнуться и ответить, оттеснив его уже почти к самой лестнице, и вдруг неожиданно повернулся и побежал обратно в конец зала. Добежав до окна, с ходу, изо всей силы ударил мечом в стекло огромного, почти от потолка и до пола окна. Оно выдержало удар. Слегка прогнувшись, он замахнулся и ударил еще раз. Рассыпавшись на тысячу мелких осколков, стекло словно исчезло, растворилось на глазах, образовав широкий проем и проход на улицу. Путь был свободен, в помещение ворвались звуки улицы, рынка, шум машин, голоса людей. Джоев обернулся, еще раз глянул в сторону командира — нет, он не сможет помочь ему, теперь уж точно. Услышав звон разлетевшегося стекла, прохожие на улице испуганно разбежались по сторонам, а из помещения на улицу выскочил разгоряченный, раскрасневшийся, с озлобленным выражением лица и мечом в руке мужчина. Джой подбежал к своей «санта фе», отбросил в сторону клинок, достал из кармана ключи от машины и, тыча лихорадочно пальцем в кнопки пульта центрального замка, открыл дверь. Глава тридцать девятая Кордыбака видел, как Джоев бежал к своей машине. Еще раз глянул на Аранского, тот только крикнул: — Не упусти гада, Валя! «Соната» завелась с пол-оборота, хорошо, ключи от машины были у него, последнее время Аранский переложил обязанность управлять машиной на Валентина, и очень кстати. Светло-серая «санта фе», прыгая по бордюрам и газончикам, выскочила на дорогу и, набирая скорость, устремилась в сторону центра города. Теперь не отставать. Кордыбака открыл бардачок, извлек оттуда пистолет Аранского, положил рядом с собой между сиденьями. Сзади догоняли «приусы», значит, Аранский уже позвонил Тимохину. Отвлекаться, звонить Аранскому не стоило, ситуация находилась под их контролем, а все необходимые силы и средства постепенно будут задействованы. Просто не дать оторваться, увеличить дистанцию, держаться сзади, сидеть на хвосте, при этом не толкать преступника на отчаянные действия, но и не отпускать поводок, давить на психику, дать понять, что уйти не получится, выхода нет у него, вариантов тоже, кроме одного — сдаваться. Насколько было возможно быстро, Джоев мчал на своей «санта фе» в сторону центра города. Он не знал, по каким улицам ехал, какие пересекал, только держал направление. Белая «хендай соната» не отставала, за ней шли еще несколько полицейских «приусов».