Со всеми этими хлопотами домой подруги вернулись за полночь. Звонить в такое время домработнице четы Багротюков они сочли неудобным. Наверное, утомленная дневными хлопотами женщина уже спала без задних ног. — Завтра встанем пораньше и позвоним, — зевая, произнесла Леся. — Слушай, а ты уверена, что эти ножки можно есть? Подруги решили не обременять себя приготовлением позднего ужина. Но так как есть им хотелось просто зверски, то она заглянули по дороге домой в ночной супермаркет и купили там жареные куриные окорочка. Их вытащили из печи прямо при подругах. Но девушки все же сомневались. Окорочка выглядели какими-то бледными. — У меня где-то был потрясающий кетчуп, — задумчиво сказала Кира. Кетчуп нашелся в кухонном шкафчике рядом с бокалами для шампанского, теркой и ершиком. — Он там не испортился? — усомнилась Леся. — Посмотри на дату! Годится в пищу до апреля следующего года. — Хранить при температуре от +5 до +25. Кира, это что же они туда напихали, чтобы томатный соус простоял почти два года в комнате и не испортился? — Консервы же стоят, — пожала плечами Кира. — У меня лично у одной знакомой старушки консервированные огурцы-помидоры с огорода по пять лет стоят. На иной банке у нее такой слой пыли, что любой коллекционер элитных вин позавидует. — И что? — А ничего. Достанет баночку, пыль с нее сотрет и к магазину, торговать домашними соленьями. Сама-то не кушает, опасается. Леся содрогнулась. Как раз на прошлой неделе она купила баночку у такой вот старушки. Та клялась, что огурчики самые что ни на есть свеженькие, прямо с грядки — и в засолку. Но теперь, после слов подруги, Леся что-то в этом сомневалась. И решила огурчики не есть, а скормить какому-нибудь гостю. Мужчине, разумеется. — А кетчуп этот, — возвращаясь к прерванной теме, сказала Кира, — я только на прошлой неделе купила. Свеженький совсем. Ешь и не опасайся. И, сопроводив слова делом, выдавила на свою тарелку щедрую порцию кетчупа, обмакнула в него куриную ножку и сунула ее в рот. Через секунду лицо Киры покраснело, на лбу выступил пот, а из глаз хлынули слезы. — Что с тобой? — встревожилась Леся. Вместо ответа Кира выплюнула куриную ногу и кинулась к раковине. Там она долго полоскала рот под струей воды. Так и не дождавшись от Киры объяснений ее странному поведению, Леся сунула кусочек курицы с соусом в рот. Через мгновение ей показалось, что внутри нее разгорелся пожар. — Помогите! — завопила Леся и кинулась к раковине. Отталкивая друг друга, подруги полоскали рты. И, лишь немного отдышавшись, вернулись к столу. — Знаешь, а мне есть уже совсем не хочется, — с опаской глядя на ядреный соус, сказала Кира. — Может быть, ну ее, эту курицу? Леся прислушалась к своим ощущениям и с удивлением обнаружила, что и она больше не голодна. Едва шевелясь от усталости, подруги выкинули измазанную соусом курицу и отправились спать. ГЛАВА 16 И вот на следующее утро их расследование наконец вступило в свою завершающую стадию. Во всяком случае, подруги на это очень надеялись, когда наконец познакомились с домработницей четы Багротюк. Для этого им даже не пришлось никуда ехать. Едва они позвонили женщине и сообщили, что ее телефон дала им ее приятельница, которая служит консьержкой в доме на Савушкина, как Елена Викторовна бойко затараторила: — Сто рублей в час, моющие средства и порошки за ваш счет. Если мои, то платите за них дополнительно. Дорогу тоже оплачиваете вы. Перчатки и прочие приспособления мои. Устраивает вас такая расценка? — Э-э-э! — протянула Кира, косясь по сторонам. Честно говоря, ее квартира отчаянно нуждалась в генеральной уборке. Окна, которые Кира поленилась вымыть весной, заросли пылью, а пол на кухне совсем потерял веселенький блеск. Да и цветочки на кафельной плитке слились в одно большое, но неопределенное ни по форме, ни по цвету пятно. — Приезжайте! — решилась Кира. — Тут для вас найдется масса работы! Елена Викторовна явилась ровно через час. Пунктуальности этой женщины позавидовал бы любой армейский чин. Оглядевшись по сторонам и брезгливо покачав головой, женщина засучила рукава, извлекла из потертой сумки перчатки, складную швабру, полироль, гели, муссы и разнообразные прокалиброванные тряпочки и выразила полную готовность приступить к уборке. — Разрешите понаблюдать? — вежливо попросила у нее Кира. Елена Викторовна неопределенно мотнула головой: — Дело хозяйское, коли заняться больше нечем, так смотрите! — Вы не подумайте, что я слежу за вами, — заторопилась с объяснениями Кира, вызвать недовольство Елены Викторовны она бы хотела меньше всего. — То есть я слежу, но с самыми благими намерениями. — Как это? — Хочу научиться кое-чему у настоящего профессионала. А то убираю, убираю, а в квартире всегда грязь. — Раз в год убираете? — уточнила Елена Викторовна. Кира в душе обиделась. И вовсе не раз в год. Два раза в год она убирается. Да! Да! И моет пол! Под Новый год и на свой день рождения. А он у нее, чтобы все знали, в середине апреля. Конечно, с апреля по декабрь в квартирке не очень-то чисто, но иногда же приходят гости. И тогда Кира производит косметическую уборку, которая заключается в размазывании оставшейся после гостей грязи по всей поверхности и заталкивании пыли поглубже под шкафы и диваны. — Научиться несложно, — говорила тем временем Елена Викторовна, споро шуруя шваброй взад и вперед. — Сложней приучиться соблюдать порядок. Вот я вижу, у вас все вещи разложены по коробкам. Это хорошо. Кира покраснела от удовольствия. Пластиковые, плетеные, обтянутые кожей и текстилем контейнеры она приобрела в «IKEA» в прошлом месяце. Там шла грандиозная распродажа, благодаря которой Кира стала обладательницей целой кучи больших и маленьких, но одинаково симпатичных и, главное, функциональных вещей. В том числе и коллекции контейнеров, в которые, недолго думая, распихала все мелкие предметы, которые раньше валялись у нее по всему дому. — А вот то, что в контейнерах беспорядок, — прервал ее иллюзии голос Елены Викторовны, — это плохо! Один контейнер — одно содержимое! Это закон. Пуговицы с пуговицами, можно еще к ним добавить катушки с нитками или иголки. Но никак не гвозди и не прихватки для плиты. Эти вещи должны лежать отдельно. Иначе вы никогда не найдете их, когда они вам понадобятся. Кира думала иначе. Она прекрасно помнила, что пустые коробочки из-под витаминов лежат у нее вместе с маникюрным набором и запасной солонкой, когда-то подаренной Лесиной мамой. А лекарства мирно уживаются с запасами мелкой мелочи, которую Кира регулярно вытряхивала из своего кошелька, когда он становился, на ее взгляд, слишком тяжелым. Но спорить девушка не стала. Вместо этого она изобразила бурный восторг неофита: — Вы правы! Как это я сама не догадалась! Елена Викторовна буквально расцвела. Кира верно нащупала ее слабую жилку. Теперь Елена Викторовна взялась за дело всерьез. Она всучила Кире тряпочку и научила ее правильно протирать фасады на кухонной мебели. Оказалось, что для нее существует целых три специальных спрея. Один, чтобы растворить грязь и засохшие капли жира, второй, чтобы без следа удалить первый, и третий для создания тефлоновой пленки на поверхности для последующего отталкивания пыли и грязи. Итак, Елена Викторовна расслабилась. Работа закипела. И наконец-то Кира смогла приступить к своей основной миссии. А именно, расспросить Елену Викторовну о других ее работодателях. К счастью, Елена Викторовна не была так же помешана на соблюдении конфиденциальности, как на наведении чистоты. И поэтому охотно молола языком, передавая сплетни о жизни своих хозяев. Кира терпеливо слушала, и наконец дошел черед и до четы Багротюк. — Странная такая парочка, — призналась Елена Викторовна, натирая воском поверхность лакированного стола. — Он красавец и богатый. А она так себе. Честно говоря, невзрачненькая. И представьте себе, он в нее влюблен. Носится с ней, как с писаным яйцом. Света хочет то, Света этак не хочет. А та лишь сидит да морду кривит. — Характер плохой? — Не-е, просто избалована без меры. Муж ее и избаловал. Говорю же, носится с ней, вот она и возомнила о себе бог знает что, — сказала Елена Викторовна и с досадой прибавила: — А так, посмотреть не на что! Рожа постная, нос длинный, сама из себя никакая! И, продолжая полировать поверхность стола, она с досадой пробурчала: — И за что некоторым девкам счастье подваливает? Ни ума, ни красоты, ни образования, а поди же ты! Как сыр в масле катается, да еще губы дует! А моя дочка на трех работах из сил выбивается, на одну бежит, детей в садик, со второй бежит, мне их передает, с третьей уже за полночь возвращается, едва не падает от усталости. А муж ейный в это время что? — Что? — На диване валяется! Хоть бы ужин разогрел себе и детям! Можно подумать, руки у него от этого отвалятся! Стол Елена Викторовна уже полировала с такой ожесточенностью, словно это была лысина ненавистного ей лентяя зятя. Стол уже сверкал, но Елена Викторовна не унималась: — И ведь покрасивей этой Светы в десять раз будет! И институт закончила! И детей ему родила двоих. А этот дурак разве что ценит? Нет! Привык! Ни черта не ценит. Даже и не интересуется, откуда колбаса на его бутербродах берется! — Сам что, совсем не работает? — С десяти до шести штаны просиживает! А уж зарплата! Это не зарплата, а одно издевательство. Другой бы мужик уже сто раз себе приработок хоть какой-то, но нашел. А этот — нет! Все ему хорошо. Только и знает, что на диване перед телевизором валяться. Елена Викторовна наконец оставила в покое столик, который сверкал теперь уже так ярко, что глазам больно было. Кира, которая прекрасно знала, что стол этот у нее всегда стоит накрытый специальной скатертью с очень симпатичной по краю вышивкой под «ришелье», но с водоотталкивающим покрытием, которое и так не позволит влаге коснуться столешницы, лишь вздохнула. Столько усилий — и к чему? Но оказывается, Елена Викторовна еще не угомонилась. С кровожадным криком, от которого у Киры из рук выпала ее тряпка, домработница кинулась к стеклянным дверцам книжного шкафа. — Это же надо так все умудриться заляпать пальцами, — бормотала она, поливая стекло специальным аэрозолем. Вид у нее при этом был почти счастливый, во всяком случае, умиротворенный и в то же время агрессивный. Кажется, борьба с грязью стала для домработницы своего рода фетишем. Кира даже подумала, что Елене Викторовне тоже не мешало бы наведаться к ее тезке — Елене Яковлевне. Так сказать, на прием. Бывает же такое заболевание, когда человек все моет, моет и чистит, чистит. Кира про такое слышала. Но с другой стороны, если Елена Викторовна сделала это заболевание основным источником своих доходов, то зачем что-то менять? И Кира снова постаралась перевести разговор на Свету, делая вид, что очень заинтересовалась, какой же хитростью этой простоватой девице удалось отхватить себе такого выгодного мужа? — Уж и не знаю, может быть, и в самом деле есть любовь на свете? — вздохнула Елена Викторовна. — Ничем иным их отношения и не объяснишь. Кстати, я вам их покажу. — Как? — На фотографии. Они мне свои фотографии поручили из проявки забрать. Самим недосуг, не живут дома. Конечно, не живут! Сбежали! Сразу же после убийства доктора Пешкова. Ой, как это подозрительно, кто бы знал, просто жуть! — А я эти фотографии уже почти неделю в сумке таскаю, все выложить забываю, — говорила тем временем Елена Викторовна. — Хотите посмотреть? Еще бы Кира не хотела. Буквально сгорала от желания. Она едва сдержала себя, чтобы не вырвать фотографии из рук домработницы. На первой фотографии и в самом деле была запечатлена на редкость неказистая девушка с размытыми чертами лица, неуклюжей фигурой и тусклыми волосами. Единственное, что было в ней примечательного, — это ее нос. Он был длинноват, к концу толстоват и, как показалось Кире, густо усыпан черными точками. — Да уж! — пробормотала она. — Страшненькая девочка. Это и есть Света?