— Доктор кого-то ждал, — соврала Леся. — И предложил мне прийти в другое время. — В другой день? — Да, в другое время и в другой день. — А зачем вы вернулись в тот же день? И очень быстро? — Мне показалось, что я забыла у него одну вещь. И не так уж быстро я обнаружила пропажу! — Какую именно пропажу? — Свою пудреницу. Я решила привести себя в порядок, долго искала, не нашла. Потом начала вспоминать, где я вообще ее вынимала. И поняла, что последний раз это было в приемной у доктора. — И на это вам понадобился почти час? — Ну да. Что вы на меня так смотрите? Как только я поняла, где оставила пудреницу, сразу же помчалась обратно. Откуда мне знать, а вдруг к доктору на прием ходят и фетишисты. Взяли бы да и прикарманили мою пудреницу. По взглядам ментов Леся поняла, что их мнение об ее умственных способностях упало буквально до нуля. И они начинают понимать, почему симпатичная блондиночка до сих пор не замужем. Ну, кто возьмет в жены такую блаженную? — Скажите, а доктор Пешков не передавал вам никаких вещей? — Когда я вернулась, он был уже мертв. — А раньше? — Когда раньше? — Перед тем, как он попросил вас уйти. — Нет. А что за вещи? — Мы думаем, что это была пухлая кожаная черная папка. — А в ней? — А в ней деньги. Сто тысяч долларов. С большим трудом, но Леся все же сделала вид, что несказанно изумлена. Знали бы менты, сколько времени и трудов ей стоило отрепетировать этот взгляд перед зеркалом. — Сто тысяч долларов! Это же какие огромные деньги? И вы думаете, что Михаил Валентинович захотел бы отдать их мне? Учитывая, что в тот день я видела его впервые и он меня, соответственно, тоже? — М-да, — почесал затылок тот самый оперативник, который ранее интересовался у Леси ее неустроенной личной жизнью. — Добровольно вряд ли бы отдал. — После меня к нему заходила еще целая куча народу! — добавила Леся. — Мне Оксана рассказала, пока мы вас вчера ждали. В общем, и на этот раз Лесе сказочно повезло. По крайней мере ее отпустили. Кира ждала подругу на улице. Проклятые деньги из черной папки были тщательно замаскированы в трех целлофановых разноцветных пакетах. Таким образом, разглядеть, что находится внутри их, было невозможно. — Хозяева денег звонили? — первым делом спросила Леся у подруги. Уходя в милицию и не зная, вернется ли обратно, Леся оставила Кире на хранение как деньги, так и свой сотовый телефон. Чтобы Кира могла пообщаться с бандитами. — Нет, не звонили. — Странно! Может быть, они за нами следили? И видели, что мы потащились в милицию? — Тогда бы они видели, что в милицию ты потащилась с пустыми руками. И их денежки остались у меня. — Тоже верно. Подруги перешли дорогу, потом прогулочным шагом завернули за угол, пробежали на красный свет светофора через оживленный перекресток, решили срезать дорогу, двинулись через проходной двор и неожиданно оказались напротив офиса доктора Пешкова. — Заблудились! — Опять мы тут! — простонала Леся. — Проклятое место! — Но раз уж мы тут и бандиты про нас что-то забыли, то почему бы не провести время с пользой? — С какой? — Опросим соседей подозрительной квартирки, куда доктор хотел доставить свои сто тысяч в папочке. Заодно и с той бабкой, которая тебя видела, пообщаемся. — Как хочешь. Хотя надо было это сделать еще в прошлый визит. — Кто же виноват, что мы с тобой только задним умом крепки? — Все равно, если тебе, Кира, что-то в голову втемяшится, ты ни за что не угомонишься. Пошли уж! Подруги вошли в уже знакомый им подъезд. То ли они малость попривыкли к нему, то ли солнечный свет сделал свое дело, но сейчас он не показался им таким ужасным. Нормальный подъезд. Местами тут даже сохранились остатки былой, еще дореволюционной роскоши. Ах, умели наши предки жить красиво. Например, перила в тех местах, где они еще сохранились, были выполнены в чудном чугунном литье. И на потолке, там, где не достала рука вандалов, сохранилась лепнина, и даже старинная роспись выглядывала из-под облупившегося слоя побелки советских времен. И почему потом это искусство было напрочь утрачено и теперь возрождается с величайшим трудом? Первым делом подруги позвонили в дверь, где Леся видела бабку в платке. — Сейчас! Сейчас! — раздался из квартиры женский голос. — Уже иду! Мгновение, и дверь открылась. На пороге стояла миловидная девушка. Личико у нее было простоватое. А глазками она хлопала слишком уж наивно, но в целом впечатление складывалось приятное. — Ой? — изумилась она при виде подруг. — А где Толик? — Мы одни, — заверила ее Кира. — А я Толика ждала. — Мы поняли, но вместо него пришли мы. — Да? Ну, хорошо! Правда, я мечтала, что мной займется именно Толик, но… Подруги уже начали подумывать, а не треснуть ли им эту мечтательницу немножко по голове, чтобы она перестала повторять про своего Толика, но девушка внезапно добавила: — Но если уж так получилось, то проходите в квартиру. Девушки не заставили себя ждать. И прошли. — Ну что же вы встали у порога? Идите осматривайте! Обувь можете не снимать! Подругам подобное и в голову бы не пришло. Пол в квартире был не просто грязный, а ужасающе, феноменально, неподражаемо грязный. Ходить по нему босиком вряд ли бы отважился даже индийский факир, которому вообще все по барабану — битое стекло, угли или острые ножи. Но в этой квартире было все вместе. Осколки битых бутылок скалились то тут, то там. Стены нуждались в ремонте, а потолок в побелке. Да и трещины не мешало бы заделать, а пол помыть. По углам огромного коридора пряталась различная рухлядь, рассыпающиеся стопки старых пожелтевших газет, и все было обильно припорошено пылью. У девушек моментально запершило в горле, и они расчихались. — Вы бы хоть тут небольшую уборку сделали! — воскликнула Кира. — А зачем? — равнодушно пожала плечами девушка. — Все равно новые хозяева перепланировку затеют. Все так делают. Видите, кухня у нас совсем маленькая — неудобно. Кухня и в самом деле была крохотной. Видимо, раньше, при царе, хозяева квартиры не обременяли себя заботами о том, чтобы кухарке было комфортно в ее владениях. Да и кухня не была средоточием жизни. Обедали в столовой, гостей принимали в гостиной, а читали в библиотеке. Все, как полагается. Это уж потомство советского пролетариата впитало в себя с молоком матери, что светская жизнь в доме проходит на кухне. Потому в новых домах не найдешь маленькой тесной кухни. Нет, эта комната отныне становится чуть ли не средоточием всей жизни дома. И ее стараются сделать максимально просторной, комфортной и зачастую подчеркнуто роскошной. На прошлой неделе подруги обегали самый огромный мебельный магазин (сотни и тысячи метров) в городе в поисках приличной прихожей для Кириной квартиры. Они имели к ней множество требований, но два были основными. Мебель должна быть из натурального дерева и при этом удобной и функциональной. И подруги ничего подобного не нашли. Сплошные ДСП или МДФ. А вот кухни были представлены в любом исполнении — дуб, вишня, орех, мрамор и бронза. Кухни, пожалуйста, на любой, самый требовательный, вкус. А вот остальной мебели, если только она не была прямиком из Италии и не стоила бешеных денег, пожалуй, и не найдешь. — Ну, во сколько оцените мои пенаты? — поинтересовалась девушка, отвлекая подруг от их мыслей. — Только учтите, я знаю, что меньше двух тысяч за метр в нашем доме никто не получал. — Так вы хотите ее продать? — А что же еще? Вы-то зачем сюда пришли? Разве не оценить? — Ну, мы думали, вдруг вы ее сдать в аренду хотите, — извернулась Кира. — Не-а! Только продать. Но вы не думайте, я цены знаю! У нас уже многие продали. И Игнатюки из тринадцатой квартиры. И эти забулдыги из шестнадцатой столько же получили. А уж у них квартира вообще была — типичный сарай. Они даже паркет и тот сняли и продали! Но площадь все равно осталась! Стены, по-вашему. А новому хозяину еще и лучше, удобнее. Старый пол сдирать не надо, на мастеров тратиться. Пока девушка толковала о продаже своей квартиры, расхваливая ее достоинства, подруги деликатно помалкивали. Покупать эту «площадь» они все равно не собирались. Но когда разговор коснулся квартиры номер шестнадцать, они живо навострили ушки. — И что там с шестнадцатой квартирой? Неблагополучные соседи? — Были, да все сплыли! Сейчас там тишь и благодать. Вообще никто не живет! — Прямо-таки никто?