— Я участвую в выполнении новой программы, — объяснила она. — Программа компартментализирована, а что не компартментализировано в наши дни? Но мое постоянное место работы — департамент агентурной разведки разведуправления Министерства обороны. Я кое-что слышал об этом департаменте, созданном в прошлом году по указанию нового министра обороны. Хорошо, когда во главе Пентагона стоит бывший сенатор, имеющий друзей на Капитолийском холме, верящий в то, что вооруженные силы должны использоваться для чего-то большего, чем то, что они делают сейчас — выступают в качестве регулировщика движения в Боснии, изображают из себя службы социального обеспечения на Гаити, работают как бойскауты во время лесных пожаров в Монтане или охотятся за козами на мексиканской границе. Вооруженные силы должны готовиться к ведению войны. Министр обороны верит в необходимость этого. И он использовал все свои связи на Капитолийском холме, чтобы эту необходимость осознало как можно больше людей, особенно тех, кто принимает решения на государственном уровне. Поэтому агентурная разведка получила деньги на осуществление специальной трехгодичной программы. Деньги поступали из защищенных статей бюджета, так что даже президент не мог прекратить ее финансирование. Я сказал Аликс об этом. — Это прекрасно. Значит, что бы ни произошло, Мэтт Томпсон и его мафия в Белом доме не посмеют покуситься на выделенные нам средства, — усмехнувшись, заметила она. Меня заинтересовало, почему он может попытаться добраться до них? Аликс объяснила, что агентурная разведка вела активную работу по проникновению в громадную китайскую шпионскую сеть, раскинутую по всем уголкам тихоокеанского региона после смерти Дэн Сяопина. Аликс работала в Токио под крышей посольства и отвечала за район, расположенный между Кореей и Индонезией. Ей было поручено создать в нем разветвленную сеть агентов, которые будут добывать информацию о намерениях Пекина и обо всем, что может как-то сказаться на американских оборонительных позициях в регионе. Задание не из простых. Для его успешного выполнения нужно обладать большим опытом и умением. Но, как и другие «призраки», мисс Джозеф тщательно скрывала свою прежнюю деятельность. Аликс пожаловалась, что сейчас стало труднее работать из-за политических противоречий между Пентагоном (читай министром обороны) и Белым домом (читай Мэттом Томпсоном — советником по вопросам национальной безопасности). Ни для кого не было секретом, что Мэтт хотел держать военных и, в особенности, военную разведку подальше от всего, что имело отношение к проводимой им прокитайской политике. Правильность и необходимость его действий подтверждалась только ЦРУ. По словам Аликс, случайно выяснилось, что новый директор ЦРУ — давний приятель Мэтта Томпсона по Йельскому университету, работавший с ним еще в Центре стратегических исследований в Вашингтоне. И когда дело доходило до отношений с нашими потенциальными противниками, они придерживались одной и той же позиции. Вы можете несколько раз быстро произнести «умиротворение»? А вот они могли, так как занимались этим все время. Разрешите мне остановиться на минуту и подвести черту, так как Мэтт Томпсон начинает надоедать. Во-первых, он сторонник проведения прокитайской политики, что ухудшает отношения с Японией. Я считаю, что мы должны проводить одинаковую политику по отношению к обеим странам. В конце концов, Япония, и экономически, потенциальный противник, и нам необходимо проявлять осмотрительность. Но бдительность это одно, а то, что хочет сделать Мэтт Томпсон — отмахнуться от японцев, как от помехи — другое. А сейчас я узнаю, что он выступает и против проведения разведуправлением Министерства обороны нелегальных операций, особенно в отношении Китая. Плохо. Мы уже не раз убеждались в прошлом, что выводы и оценки ЦРУ могут абсолютно не соответствовать истинному положению дел. В частности, накануне распада Советского Союза в прогнозах ЦРУ утверждалось, что коммунизм будет главенствующей силой в России на протяжении всего следующего столетия. Поэтому разрешите мне выразиться по-своему: пошел этот Мэтт Томпсон к ядрене фене. Что он вообще знает? Просто еще один паршивый яйцеголовый теоретик, который никогда не подвергал свою задницу опасности. Я сказал Аликс Джозеф, что приветствую любую деятельность военной разведки по получению информации из нелегальных источников. — Это особенно важно, потому что военной разведке до сих пор всегда запрещалось заниматься нелегальной работой — ЦРУ не давало и шага ступить в этом направлении, — согласилась Аликс Джозеф, сделав удивительно знакомый жест, как будто стреляла из пистолета. — Но так было только до тех пор, пока не пришли председатель Крокер и новый министр обороны. Они убедили Конгресс выделить ассигнования и обеспечили нам политическую поддержку. Проблема в том, что ЦРУ не делает того, что нужно. Вы знаете с какими проблемами мы столкнулись во время войны в Заливе? Еще бы мне не знать. Хэнк Тротт, лопающийся от собственной значимости цэрэушник высшей категории, был назначен координировать работу ЦРУ и военной разведки штаба войск Нормана Шварцкопфа, но так и не удосужился прибыть в Эр-Рияд. Он сидел в полной безопасности в штаб-квартире центрального командования в Тампа, Флорида, играл в теннис и регулярно плавал в бассейне для поддержания здоровья. Когда начальник отдела военной разведки сообщил об этом, Лэнгли скрипя зубами послало рабочую группу за океан. Но оно направило ее в Лондон, а не в Саудовскую Аравию. Выводы делайте сами. И с тех пор Министерство обороны старается наладить работу своей собственной агентурной разведки, чтобы получать информацию для полевых командиров и ОКШН — информацию, которая действительно им нужна. Я рад, что в конце концов это удалось сделать, хотя людей, подобных Аликс Джозеф, я мог бы использовать давным-давно. — Как бы там ни было, — продолжала она, — я создала нашу резидентуру здесь в прошлом году. Работаю я под крышей посольства — политический советник военного атташе. — Она чуть прикусила губу. — Иногда думаю, что лучше было бы действовать без крыши. Вы просто себе не можете представить, на что только не идет посольство, чтобы вмешаться в нашу деятельность. У нас с ними очень сложные отношения, еще больше затрудняющие работу. — Она немножко повеселела. — Но Тошо и мне все же удается заниматься настоящим делом. — Хлопнув его рукой по плечу, она спросила японца: — Не так ли, приятель? Включив голубой мигающий спецсигнал, Тошо медленно вел «бронко» по обочине и газонам, в объезд забивших улицу машин, пробираясь к главным воротам базы. — Аликс появилась здесь, когда Гонконг перешел под власть китайцев, — заметил он. — А с тех пор, как китайцы начали там хозяйничать, в Японии активизировались силы, действия которых не сулят ничего хорошего. — Китайцы активизировали здесь свою разведывательную работу, — пояснила Аликс Джозеф, подхватив мысль Тошо на лету, из чего я понял, что они проводят вместе немало времени. — Это было бы вполне понятно, принимая во внимание борьбу за власть после смерти Дэна. Вызывает тревогу то, что сторонники жесткого курса, контролирующие госбезопасность и разведывательные органы, явно разминают мускулы. Они начали вербовать агентуру и, я думаю, контрабандой поставляют оружие, хотя мы еще и не располагаем конкретными уликами. Или что-то есть, Тош? — Нет, но я задействовал Аликс в сегодняшней операции, потому что группа, взорвавшая «Макдональдс», финансируется китайцами. Я надеялся, что пара террористов попадется к нам в руки и мы сможем взять у них «интервью». — Он помрачнел. — Не повезло. Выражение лица Аликс подсказало мне, что она все еще не потеряла оптимизма. — Может быть нам все-таки представится такая возможность, — сказала она. — Как Пекин ведет вербовку нелегалов и создает агентурные сети? — поинтересовался я. Не будучи экспертом по Китаю, я был рад встретить человека, готового просветить меня в этом вопросе. — Они используют студентов, журналистов, бизнесменов — всех, кто встречается с иностранцами на постоянной основе. В Гонконге они пользовались крышей информационного агентства Синьхуа, чтобы в течение восьми месяцев перед переходом анклава под юрисдикцию центрального правительства внедрить на его территорию более шестисот своих агентов. Помнишь, что происходило после того, как Гонконг покинул последний британец — приятным все это никак не назовешь. — Последние шесть месяцев перед уходом англичан бюро Синьхуа в Гонконге возглавлял Ли Чаймен. Но если он журналист, то тогда я вовсе писатель, — заметил Тошо. — На самом деле, — сказала Аликс Джозеф, — он полковник Народно-освободительной армии Китая. — Она открыла кожаную папку, лежавшую рядом с ней на сиденье, вынула оттуда несколько небольших черно-белых снимков и передала их мне. На фотографиях был высокий худощавый мужчина с продолговатым лицом, сильно выступающими скулами и жестким, тонкогубым, аристократическим ртом, очерченным тонкими усами. На всех снимках Ли был безукоризненно одет. Его выправка сразу же выдавала военного. Но в нем было что-то неуловимое, делавшее его похожим на пантеру. Найдя фотографию, на которой Ли был снят крупным планом, я вгляделся в его глаза, смотревшие на меня из-под козырька форменной фуражки. По их выражению я понял, что Ли был настоящим бойцом. — Что о нем известно? — спросил я, вернув фотографию Аликс. — Ли из сил специального назначения. Судя по нашей информации — настоящий профессионал. Перебежчики рассказывали мне, что он осуществлял заброску агентов на Тайвань. — Десантно-диверсионное подразделение специального назначения ВМС Китая. — Откуда вы знаете? — Аликс посмотрела на меня с нескрываемым изумлением. Я не собирался распространяться об источнике моих знаний и уклончиво проговорил: — «Морские котики» предпочитают разбираться во всем, что касается противника. — Говорят, что он также выполнял секретные задания в Ливии, Судане и Ираке. Возможно, помогал создавать там тренировочные лагеря для всякой нечисти. Сейчас он получил новое назначение, став помощником начальника «Второго департамента», — продолжила она, вполне удовлетворенная моим ответом. — Управление военной разведки Народно-освободительной армии, — заметил Тошо. Наш «форд» протиснулся между двух, припаркованных на обочине полицейских машин, выехал на проезжую часть и, проскочив главные ворота базы, начал набирать скорость. Нам нужно было попасть на шоссе № 16, которое вело от Йокосуки на северо-восток, огибало Йокогаму и шло дальше на север к Токио. — Ли выполняет почти всю грязную работу за генерал-майора Чжу Линьфана — настоящего сукина сына. — Она снова открыла папку и, найдя нужную страницу, постучала наманикюренным ногтем по газетной фотографии. Со снимка на меня смотрели холодные глаза круглолицего человека азиатской внешности, одетого в китайскую военную форму. Чжу был тем самым полковником, который подавил выступление на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Он действовал по приказу Чжи Хаотяна, в те времена генерал-майора, впоследствии ставшего министром обороны. Чжу был его ближайшим подручным, а Ли ныне выполняет те же обязанности при Чжу. Тошо включил сирену и вынужден был почти кричать, чтобы его было слышно. — Около года назад Ли появился в Сингапуре в качестве заведующего бюро Синьхуа. Через три месяца он занял такой же пост в Южной Корее. И, догадайся, что случилось потом: через два месяца после пребывания в Сеуле он отправился в Джакарту, чтобы подменить на месяц тамошнего заведующего бюро агентства. После этого он вернулся в Пекин, где три или четыре недели принимал участие в «редакционных совещаниях». А после этого оказался здесь, в Токио, в качестве заведующего бюро Синьхуа. — И не просто оказался, ведь так, Тош? — включилась в разговор Аликс, хлопнув рукой по спинке моего сиденья. — У нас создалось впечатление, что на него работает классный специалист по связям с прессой и общественностью. «Уолл-стрит джорнэл» опубликовал три статьи с целью опровергнуть утверждение о ведении разведывательной деятельности под крышей Синьхуа. Затем последовала серия благожелательных передач по каналу Эн-эйч-кей, одной из местных телевизионных компаний, Дик. — Не забудь о том, что публикуется о нем в разделе бизнеса «Асахи синбун» — прямо признания в любви, — заметил Тошо. — Меня удивило, что никто не побеспокоился о том, чтобы разузнать хоть что-нибудь об этом типе. Где же все эти так называемые специалисты в проведении журналистских расследований? — Ты правильно сказал — так называемые. Я вроде бы читал статьи в «Джорнэл», но никак не мог вспомнить имя автора. А им была не та же грязная задница, которая в последнее время пишет о Китае и Японии? — усмехнулся я. — Именно задница, — согласилась Аликс Джозеф. — Его зовут Бентли Брендел. Около пятнадцати лет тому назад он ушел в отставку из Госдепа. При администрации Буша, сразу же после событий на площади Тяньаньмэнь, Джеймс Бейкер[15] нанял его в качестве советника по Китаю. Он просидел два месяца в этой должности, а затем удрал с корабля. Политика Буша, я полагаю, оказалась для него слишком жесткой. — Но он все еще выставляет себя республиканцем, — сказал Тошо. — У него нет и капли стыда. — Во время первой администрации Клинтона его наняли люди Уоррена Кристофера,[16] дали ему кабинет на седьмом этаже в главном здании Госдепа и титул заместителя помощника госсекретаря. Он прокрутился на этой должности около года, — продолжила Аликс. Итак, Бентли оказался политическим хамелеоном, а я не доверяю животным, которые меняют свой цвет. — Чем же он занимается сейчас? Тошо вздохнул. — Судя по всему, печатает сам себе деньги, — ответил на мой вопрос Тошо. Его ответ вызвал у Аликс саркастическую улыбку. — Он создал консалтинговую фирму, ведущую дела в Азии, — объяснила она. — На самом деле он занимается бизнесом только с Пекином. Хотите построить цементный завод в Гуанчжоу? За соответствующую сумму Бентли вам это организует. Желаете открыть предприятие по производству безалкогольных напитков в Шанхае? Идите в «Брендел ассошиейтс». Но не забудьте захватить с собой вашу чековую книжку. — Она возмущенно покачала головой. — Но что раздражает меня больше всего, так это то, что его считают экспертом по американо-китайским отношениям. Я имею в виду его выступление на слушаниях на Капитолийском холме. Ходят слухи, что он все еще консультирует Белый дом. Хотя, когда я проверила это через соответствующие каналы, выяснилось, что он был пару раз у советника по вопросам национальной безопасности, но постоянный пропуск в Белый дом ему не выдавался. — Но у него масса высокопоставленных друзей, — пояснил Тошо. — Он здорово осложнил мне жизнь, — заметила Аликс Джозеф. — Меня прислали сюда работать в сотрудничестве с японцами. С тех пор, как здесь появился Ли Чаймен, у нас с Тошо забот полон рот. Пекин старается найти у нас слабое звено и действует при этом, особо не стесняясь. — А вам удается предпринять что-нибудь в ответ? — Я руковожу двумя агентурными сетями здесь и еще парой в других местах. Их работа уже начинает приносить определенные результаты, — оживилась она. — А вы не можете сотворить нечто такое, чтобы у Ли Чаймена зубы затрещали? — Пока нет, — ответила она. — Но мы начинаем наступать ему на пятки. Около двух месяцев назад я потеряла одного из своих лучших двойных агентов, и в этом деле замешан Ли. Создание агентурных сетей требует тщательной и кропотливой работы, не говоря уже о деньгах. — Она помрачнела. — Каждый раз, когда я пытаюсь осуществить какие-нибудь контрмеры, или Тошо пытается активизировать свою деятельность, какой-нибудь высокопоставленный тип в Госдепе, ЦРУ или Белом доме поднимает крик о «нарушении жизненно-важного баланса соотношения сил в регионе». Это выражение Бентли Брендел использует в каждой из своих статей. Я встречал эту фразу в «Уолл-стрит джорнэл» в статье о китайско-российско-американских отношениях. — Странное совпадение, не так ли? Послушайте, Дик, мы с вами знаем, что подобные «совпадения» редко случаются в нашем деле. — Аликс пристально посмотрела на меня. Я кивнул, она была абсолютно права. — У меня есть для вас и другое «совпадение», — продолжала Аликс. — Семь недель назад, сразу же после ликвидации моего двойного агента, Ли Чаймен попрощался с Тошо и уехал. — Могу поспорить, что не назад в Пекин. Тошо усмехнулся. — Нас учили в Нотрдамском университете не заключать подобные пари. Ли получил очередное повышение. Он был назначен временным заведующим бюро Синьхуа в Вашингтоне. Подразделение Тошо располагалось довольно далеко от цели, хотя за зданием склада постоянно наблюдали лучшие агенты наружной службы. Все подходы к нему были полностью заблокированы. Штурмовая группа находилась более чем в двух милях от здания — в тихом, безлюдном районе. Это свидетельствовало о тщательном подходе к планированию операции. Одно из условий, определяющих успех или провал операции спецназа и часто ускользающих от внимания тех, кто ее планирует — это обеспечение подхода к объекту. Не играет роли, проводите ли вы рейд против наркодельцов или освобождаете заложников. Если ваши люди обнаружены во время подхода к объекту, то, в большинстве случаев, вся операция обречена на провал. Чаще всего это происходит из-за того, что место сосредоточения ваших сил находится слишком близко к цели. Вас слышат задолго до того, как вы выломаете дверь. Противник или уничтожит улики, или покончит с собой, или взорвет себя вместе с вами так, что и следов не останется. «Морские котики» постоянно тренируются в отработке подхода к объекту. Но наши места сосредоточения часто находятся в сотнях миль от тех точек, где нас задействуют. У полицейских нет подобной подготовки. И поэтому меня обрадовало, что подразделение Тошо было достаточно далеко от склада, чтобы не привлекать внимания. Пока мы ехали, Тошо позвонил по телефону кому-то в главном офисе и что-то долго говорил ему. Результаты разговора я увидел на месте: меня ожидал полный комплект боевого снаряжения. Высокий, худощавый юноша в черной форме, бронежилете и шапочке с прорезями для глаз подал мне кобуру с пистолетом «глок», оснащенным инфракрасным прицелом. — Привет, капитан Марсинко. Вы меня помните? Я вынул пистолет из кобуры, открыл затвор, чтобы убедиться в отсутствии там патрона, и, оставив его в этом положении, внимательно посмотрел на молодого человека с короткой стрижкой и неуверенной улыбкой на лице. Где-то я его вроде видел, но он явно изменился с тех пор.