Картер удрученно улыбается, качает головой. — Я пытался, клянусь. Мы прошерстили всех членов клуба, проверили всех, кто мог там работать в то время — уборщиков, инструкторов. Все лодки, что предоставляли напрокат, отдавали и возвращали под роспись в журнале регистрации. Мы проверили всех. Никто из них не подходил под ее описание. Тогда мы стали искать тех, кого видели на реке в тот день. Или даже поблизости. В какой-то момент я подумал, что нашел их. Помолчав, Картер продолжает: — Одна компания взяла лодку без разрешения. Это, конечно, было против правил. Некие парень с девушкой признались, что лодку они вернули. Но, по их словам, они ничего не видели. Сказали, что они были в эллинге в тот день, но раньше. Что эллинг был пуст, когда они пришли туда и когда уходили. Что они ничем не могут помочь. Он поднимает на меня глаза. — Мне показалось тогда, что они лгут. Что-то скрывают. Но доказательств у меня не было, а человека против его воли не заставишь выступить в качестве свидетеля. Босс требовал, чтобы я не сдавался, надавил на них. Я не думал, что в этом есть необходимость. Я ведь как рассуждал: у нас есть материал ДНК. Ее внутренние повреждения зафиксированы. Какие еще нужны улики? — Картер грустно улыбается. — Я тогда только-только стал следователем, наивный еще был в делах о половых преступлениях. Босс настаивал, что этого недостаточно. И, к его горькому сожалению, оказался прав. — Он вздыхает. — А я получил урок. Присяжные… они… В общем, дела об изнасиловании имеют свои нюансы. Какое-то время мы сидим в молчании. — Вы помните их имена? Картер недоуменно моргает. — Того парня и той девушки, — поясняю я. — Которые лгали, как вам показалось. Помните, как их звали? Картер вытирает рот тыльной стороной ладони. — Кэти, давно это было. — Одного из них звали Рори? Картер смотрит мне прямо в глаза. Секретную информацию он не выдаст. — Я не собираюсь писать об этом статью, — говорю я, пытаясь контролировать свой голос, потому что мне хочется орать, стучать кулаками по столу. — Я пытаюсь выяснить, почему девушка пропала без вести. А может, и убита. Я пытаюсь понять… что с ней могло произойти. Инспектор Картер утыкается взглядом в стол. — Кэти, я вижу, что тебе не безразлична судьба Рейчел, и ценю твой порыв, но… — Он чешет затылок. — Этой информации может даже не быть в деле. — А у вас она есть. Есть имена. В ваших личных записях. Ведь так? Я знаю, что моя догадка верна. — Без этих сведений следствие по такому делу не может считаться завершенным. Значит, они где-то есть. И вы знаете, где их найти. Старший инспектор Картер качает головой, выставляет вперед ладони. — Кэти, ничем помочь не могу. Прости. Я и так рассказал больше, чем можно. — Что ж, ладно. — Я встаю. Чувствую, что лицо мое горит. — Ты куда? — В Гринвич. Если вы отказываетесь помочь, я спрошу у них сама. — Кэти, подожди… Я выруливаю со стоянки и газую. На лобовое стекло летит вихрь снежинок. Отъезжая от паба, я вижу, что Картер все еще сидит за столиком и вертит лежащий перед ним телефон. Кэти Тротуары на Мейз-Хилл не посыпаны песком. Ступеньки, ведущие к ее дому, сверкают, как ледяные зеркала. На входе — красивый дверной молоток. Я стучу им, потом звоню в дом. Тщетно. Расписные жалюзи на эркерном окне закрыты. На подоконнике зимует серо-зеленая лаванда. В горшок набился снег. Раздосадованная, я дотягиваюсь до безупречно чистого эркерного окна и ударяю по стеклу. Громкий стук эхом разносится в стылой тишине улицы. Машин на дороге нет, тротуары безлюдны. Проклятие, ругаюсь я про себя. Рори, должно быть, еще в полиции. А Серена-то где? Потом вспоминаю: у нее же есть студия. Сама я там никогда не бывала, но Хелен говорила, что это где-то поблизости. Она наверняка в своей студии. Я звоню Хелен, но мой вызов принимает автоответчик. Вот невезуха. Придется к ней ехать. Она-то уж знает адрес. Я возвращаюсь к машине. Звонит мой мобильник. — Кэти? Это Марк Картер. Я зажимаю телефон на сгибе локтя и подношу его к уху, а сама потираю замерзшие руки. Слыщу учащенное дыхание Картера, а еще шелест бумаг, шум ветра в трубке, который ему приходится перекрикивать. — Я бегло просмотрел кое-какие данные. Ко всем документам доступа я не имею. Досье на женщину у меня нет, и заполучить его будет непросто, — говорит он. — А вот парня я нашел, поняла, да? — Он делает паузу. — Его звали не Рори. Это был некий Дэниэл. Дэниэл Торп. Случайно не тот самый Дэниэл, о котором ты упоминала? Я смотрю через дорогу. С того места, где я стою, видны ворота парка. Дети в шапках и шарфах, люди с пакетами из магазинов, в которых лежат покупки к Рождеству. — Кэти, между нами… я позвонил в отдел убийств, поговорил со старшим следователем. Передал эту информацию. Это все, что я могу. Но послушай, Кэти, если ты думаешь, что этот Торп причастен… Сделай мне одолжение. Не приближайся к нему. Я думаю о Хелен. О комплекте ключей от ее дома, что она вложила мне в руку. Вспоминаю, какое у нее было лицо, словно она предчувствовала недоброе. Я включаю зажигание. Отсюда до ее дома идти пять минут. На машине еще быстрее. — Кэти, ты меня слушаешь? Этот Дэниэл Торп… Не смей приближаться к нему, слышишь? Кэти? Кэти? Я вешаю трубку, бросаю телефон в выемку для ног перед пассажирским креслом. И срываюсь с места. Хелен Я прислоняюсь к стене, лбом упираюсь в руки и раскачиваю бедрами из стороны в сторону, чтобы унять боль. Но она не проходит, а только усиливается. А потом я чувствую влажность. Пытаюсь дойти до ванной, но вынуждена опуститься на четвереньки. По ногам течет какая-то жидкость. Когда я наконец доползаю до ванной, вижу, что оставляю за собой шлейф черно-зеленых лужиц. Воды должны быть прозрачные. Не такие. Я читала в книжках. Это, я знаю, не предвещает ничего хорошего. Предупреждение. Мне срочно нужно в больницу. Я ковыляю назад в будущую детскую, беру свой телефон. Он уже немного подзарядился, но от Дэниэла по-прежнему ничего. Я звоню Кэти, потом еще раз. Она не отвечает. В отчаянии я набираю «999». Очередной приступ боли. Я включаю на телефоне режим громкой связи, а сама хватаюсь за стул, пытаясь продышаться. Вызов идет и идет. Ну же, ответьте, ответьте, мысленно умоляю я. Я напряженно жду, когда гудки сменит голос, и потому мой слух не улавливает шагов на лестнице, скрипа половиц на лестничной площадке. Я вообще ничего не слышу, пока он не появляется в комнате. Только я вижу его, меня заливает волна облегчения. — Дэниэл! Слава богу! — Из груди рвутся рыдания. — Слава богу, ты дома. Нужно позвонить в полицию, и… и, мне кажется, я рожаю. Я уже предвкушаю, как меня обволакивает его знакомый древесный запах, запах карандашной стружки и чернил, запах книг и чистых простыней. Запах безопасности. Но потом я замечаю в его лице нечто странное. Глаза так глубоко запали, что он почти не похож на себя самого. Но странно не только это. Меня настораживает выражение его глаз. Такого я никогда не видела. — Прости, Хелен, — спокойно произносит Дэниэл. — Что? И только тогда я обращаю внимание, что в руках у него какой-то предмет. Ваза. Удар по голове, белая вспышка боли. И я проваливаюсь в темноту. Кэти На мой стук никто не выходит. Все шторы и жалюзи в доме Хелен закрыты. Я звоню ей на мобильный, но слышу автоответчик. Возможно, она легла спать и отключила телефон, чтобы ее не беспокоили. А может, у нее начались схватки. Я подумываю о том, чтобы уйти и позвонить ей позже. Но что-то заставляет меня остановиться. Их машина на подъездной аллее. Дэниэл обычно так рано домой не возвращается. Что-то здесь не так. Сама не пойму, что меня настораживает. Присев у двери, я приподнимаю латунный язычок на замочной скважине и смотрю в нее. У двери стоит сумка Хелен с аккуратно уложенными вещами для больницы. На самом верху голубая папка с ее медицинской картой. Я знаю Хелен: без этой сумки она из дома не выходит. Во всяком случае, теперь. На днях, когда мы с ней встречались, она притащилась с ней даже в Дартмут-парк. Нет, Хелен здесь. Наверняка. Пожалуй, зайду проверю, что с ней. Я нащупываю в сумке запасные ключи от ее дома, что она недавно мне дала. Мне требуется несколько мгновений, чтобы разобраться с незнакомым замком, но с последним поворотом ключа защелка отодвигается. Я переступаю порог, и атмосфера меняется. В доме стоит зловещая тишина. — Привет? Хелен? Ты дома? На верхней площадке лестницы появляется Дэниэл, Он смотрит на меня. И молчит. — О, Дэниэл, привет. Хелен дома? — Кэти! — Лицо Дэниэла расплывается в улыбке. Он быстро сбегает по лестнице. — Привет. Я и не знал, что у тебя есть наши ключи.