— Я бы не сказала, что смерть в больнице всегда красивая и чистая. — Но ведь не сравнить с трупами убитых! Она была молодая, так ведь? — Всего двадцать. — Она замолчала, едва не проговорившись о том, что обнаружила во время вскрытия. Раньше они охотно делились врачебными сплетнями, доверяя друг другу и не сомневаясь в том, что информация останется конфиденциальной. Но эта тема была слишком мрачной, а Маура не хотела впускать Смерть в их дальнейший разговор. Маура встала, чтобы налить еще кофе. Вернувшись к столу с кофейником, она сказала: — А теперь расскажи о себе. Чем сейчас живет святой Виктор? — Пожалуйста, не называй меня так. — Когда-то тебе это казалось забавным. — А теперь я вижу в этом нечто зловещее. Когда пресса начинает называть тебя святым, это значит, что они просто ждут шанса скинуть тебя с пьедестала. — Я заметила, ты и «Одна Земля» частенько фигурируете в новостях. Он вздохнул. — К сожалению. — Почему к сожалению? — Прошлый год выдался очень тяжелым. Так много новых конфликтов, беженцев. Это единственная причина, почему мы так часто мелькаем в новостях. Ведь мы на передовой. Нам еще повезло, что в прошлом году мы получили огромный грант. — Как результат всей этой восхваляющей прессы? Он пожал плечами. — Просто время от времени у какой-нибудь крупной корпорации просыпается совесть, и они решают выписать чек. — Уверена, налоговые льготы сопоставимы с такими пожертвованиями. — Но эти деньги быстро кончаются. Стоит какому-нибудь новому маньяку развязать войну — тут же появляются миллионы новых беженцев. Еще одна сотня тысяч детей, умирающих от тифа или холеры. Вот что не дает мне спать по ночам, Маура, — мысли о детях. Он глотнул кофе, потом поставил чашку на стол, как будто вкус напитка стал ему неприятен. Маура наблюдала за ним, таким смирным и тихим, отмечая новые пряди седины в его волосах. Даже став старше, Виктор не утратил своего идеализма, подумала она. Именно идеализм когда-то привлек ее, из-за него же они потом разбежались. Маура не могла конкурировать с мировыми проблемами в борьбе за внимание Виктора, не стоило даже тягаться. Его роман с медсестрой-француженкой, в конце концов, не явился для нее полной неожиданностью. Это был вызов, попытка утвердиться в своей независимости. Они молчали, избегая встречаться взглядами — двое людей, когда-то любивших друг друга, теперь не знали, о чем говорить. Маура услышала, как Виктор встал из-за стола, и пронаблюдала, как он подошел к раковине и вымыл свою чашку. — Как поживает Доминик? — поинтересовалась она. — Понятия не имею. — Она еще работает в «Одной Земле»? — Нет. Она ушла. Это было неудобно для нас обоих, после того как… — Он пожал плечами. — Вы что же, не поддерживаете отношений? — Для меня эта связь не имела никакого значения, Маура. Ты знаешь. — Забавно. А для меня она слишком много значила. Виктор повернулся к ней. — Ты когда-нибудь перестанешь злиться по этому поводу? — Прошло три года. Наверное, пора уже перестать. — Ты не ответила на мой вопрос. Она опустила голову. — У тебя был роман на стороне. Я должна была разозлиться. Это был единственный выход для меня. — Единственный выход? — Чтобы оставить тебя. Остыть к тебе. Он подошел к ней и положил руки ей на плечи. Его прикосновение было теплым и интимным. — Я не хочу, чтобы ты остыла ко мне, — сказал он. — Пусть лучше ненависть. По крайней мере хотя бы какое-то чувство. Больше всего я боялся, что ты вот так просто возьмешь и уйдешь. Холодно и решительно. «А иначе я не умею», — думала она, когда его руки сомкнулись вокруг ее шеи, и теплое дыхание коснулось ее волос. Она уже давно научилась справляться с подобной сумятицей в душе. Они совсем не подходили друг другу. Жизнелюб Виктор, женатый на Королеве мертвых. С чего они решили, что из этого союза выйдет толк? «Просто мне хотелось его тепла, его страсти. Я хотела того, что мне не дано». Телефонный звонок заставил руки Виктора замереть на ее плечах. Он отступил в сторону, а ей так нужно было его тепло. Маура поднялась из-за стола и подошла к телефону. Одного взгляда на определитель номера ей хватило, чтобы понять: этот звонок отправит ее в ночь, в снегопад. Пока она говорила с детективом и уточняла маршрут, Виктор безропотно ждал. Сегодня ее призывали на службу, а он оставался дома. Она повесила трубку. — Извини. Я должна уехать. — Что, смерть с косой вызывает? — Убийство в Роксбери. Меня ждут. Виктор проводил ее до двери. — Хочешь, я поеду с тобой? — Зачем? — За компанию. — Поверь мне, на месте убийства с компанией проблем не возникает. Он оглянулся и посмотрел в окно, за которым валил густой снег. — Не самая хорошая ночь для поездок. — Это относится к нам обоим. — Маура нагнулась, чтобы надеть сапоги. Она порадовалась тому, что он не видел ее лица, и сказала: — Тебе не стоит возвращаться в отель. Почему бы тебе не остаться здесь? — Ты имеешь в виду, на ночь? — Это было бы удобнее для тебя. Ты можешь постелить себе в комнате для гостей. Возможно, меня не будет несколько часов. Его молчание вогнало Мауру в краску. По-прежнему не глядя на Виктора, она застегнула пальто. Ей вдруг захотелось исчезнуть, и она поспешно открыла дверь. И услышала его голос за спиной: — Я подожду тебя. * * * Свет проблесковых маячков прорезал пелену снегопада. Маура притормозила в хвосте патрульной машины, и тут же к ней приблизился полицейский. Лицо его было прикрыто воротником, отчего он был похож на черепаху, забившуюся в панцирь. Она опустила стекло и сощурилась под ярким светом его фонарика. Снежинки ворвались в машину и осели на торпеде. — Доктор Айлз, бюро судебно-медицинской экспертизы, — представилась она. — Хорошо, вы можете парковать машину прямо здесь, мэм. — Где тело? — Внутри. — Он махнул фонариком в сторону здания на противоположной стороне улицы. — Парадная дверь заперта на висячий замок, поэтому заходить нужно со стороны аллеи. Электричества нет, так что смотрите под ноги. Вам понадобится фонарик. Там на аллее полно всякого хлама. Маура вышла из машины, окунувшись в белую метель. Сегодня она была готова к любой непогоде и сейчас радовалась своей предусмотрительности — ноги, обутые в непромокаемые боты, были теплыми и сухими. Дорогу изрядно замело, но снег был мягкий и пушистый, поэтому ступать по нему было легко и приятно. На подходе к аллее Маура включила фонарик и увидела обвисшую полоску ленты оцепления, желтый цвет которой был едва различим под белой опушкой. Она приподняла ленту и скользнула под нее, обрушив на себя маленький снегопад. Аллею загромождали какие-то бесформенные кучи, припорошенные снегом. Ноги наступили на что-то твердое, и послышался треск стекла. По-видимому, аллею использовали как свалку, и оставалось только догадываться, какие неприглядные предметы скрывались под белым одеялом. Она постучала в дверь и крикнула: — Откройте, судмедэкспертиза!