— Никто не хотел с ней встречаться, — сказал Джастин. — Над ней же все смеялись. — А когда она приезжала домой в марте, она встречалась с кем-то из своих друзей? Никто из мужчин не проявлял к ней повышенного интереса? — Почему вы так настойчиво спрашиваете про мальчиков? — удивилась Лорен. Риццоли не придумала ничего лучшего, кроме как сказать правду. — Мне очень неприятно говорить вам об этом. Но незадолго до гибели Камилла родила ребенка. Ребенок родился мертвым. Она опять посмотрела на братьев. Блейк и Джастин ошеломленно уставились на полицейских. На мгновение в комнате воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра за окном. Лорен первой нарушила молчание: — Вы ведь читаете газеты? Что только не вытворяют эти священники! Камилла пробыла в монастыре последние два года. Она была под их присмотром, под их покровительством. Вам следует говорить с ними. — Мы уже побеседовали со священником, который имел доступ в монастырь. Он охотно предоставил нам свой образец ДНК. Но анализ займет какое-то время. — Выходит, вы до сих пор не знаете, он ли отец. Тогда почему вы мучаете нас этими вопросами? — Ребенок мог быть зачат примерно в марте, миссис Маджинес. В тот месяц, когда она приезжала домой на похороны. — И вы полагаете, это случилось здесь? — Дом был полон гостей. — Что вы от меня хотите? Чтобы я обзвонила всех мужчин, которые побывали у нас в то время? «Да, кстати, вы не спали с моей падчерицей?» — У нас есть ДНК ребенка. С вашей помощью мы могли бы установить личность отца. Лорен вскочила с кресла. — Я бы хотела, чтобы вы немедленно покинули мой дом. — Ваша падчерица мертва. Разве вы не хотите, чтобы мы нашли убийцу? — Вы ищете не в том месте. — Она подошла к двери и крикнула: — Мария! Проводи полицейских! — ДНК дала бы нам ответ, миссис Маджинес. Всего несколько мазков, и мы бы сняли все подозрения. Лорен повернулась к Риццоли. — Тогда начинайте со священников. И оставьте в покое мою семью. * * * Риццоли юркнула в машину и с силой хлопнула дверцей. Пока Фрост прогревал двигатель, она все смотрела на дом, вспоминая, какое впечатление он произвел на нее поначалу. До того как она познакомилась с его обитателями. — Теперь я понимаю, почему Камилла ушла из дома, — сказала Джейн. — Представляю, каково было жить здесь. С такими братьями. И с такой мачехой. — Пожалуй, наши вопросы расстроили их больше, чем смерть девушки. На выезде из гранитной арки ворот Риццоли оглянулась и бросила прощальный взгляд на дом. Джейн представила себе девушку, порхающую словно ангел по его просторным залам. Девушку, которую высмеивали сводные братья, игнорировала мачеха. Девушку, чьи надежды и мечты подвергались насмешкам со стороны тех, кто должен был любить ее. Каждый день, прожитый в этом доме, наносил новые раны ее одинокой душе, и это было больнее, чем мороз, обжигающий босые ноги. Ты хотела стать ближе к Богу, познать его бескорыстную любовь. За это они поднимали тебя на смех, жалели, говорили, что по тебе плачет психлечебница. Неудивительно, что монастырь казался ей желанной обителью. Риццоли вздохнула и уставилась на дорогу, которая простиралась впереди. — Поехали домой, — сказала она. * * * — Этот диагноз поставил меня в тупик, — заявила Маура. Она выложила серию цифровых фотографий на стол в конференц-зале. Четверо ее коллег едва поморщились при виде этих снимков, поскольку в секционном зале им доводилось видеть кое-что похуже изъеденной крысами кожи и злокачественных наростов. Казалось, их больше занимала коробка со свежими черничными булочками, которые Луиза принесла еще утром, и доктора мысленно смаковали их, невзирая на тошнотворные снимки. Когда работаешь с трупами, волей-неволей учишься абстрагироваться от жутких картин и запахов, чтобы не испортить аппетит. Среди патологоанатомов, сидевших за столом, был один известный любитель фуа-гра, которому каждый день приходилось препарировать человеческую печень. Судя по его объемистому животу, с аппетитом у доктора Эйба Бристола был полный порядок, и он радостно жевал третью по счету булку, пока Маура раскладывала фотографии. — Это ваша Джейн Доу? — поинтересовался доктор Костас. Маура кивнула. — Женщина, примерный возраст от тридцати до сорока пяти, с пулевым ранением в грудь. Труп обнаружили приблизительно через тридцать шесть часов после смерти в заброшенном здании. Установлено посмертное иссечение лица, а также ампутация обеих кистей и стоп. — Ох, видать, больной какой-то! — Меня озадачили эти кожные высыпания, — сказала она, указывая на ряд снимков. — Грызуны, конечно, сильно изуродовали кожу, но осталось много неповрежденных участков, на которых хорошо просматривается распространение этих наростов. Доктор Костас взял в руки одну из фотографий. — Я, конечно, не специалист, — с серьезным видом заявил он, — но назвал бы это классическим случаем красных шишек. Все рассмеялись. Врачи, сталкиваясь с непонятным диагнозом, зачастую выходят из положения, описывая внешний вид кожных высыпаний без объяснения причин их появления. Красные шишки могут быть проявлением широкого спектра заболеваний — от вирусной инфекции до иммунодефицита, и лишь в редких случаях кожные новообразования можно диагностировать немедленно. Доктор Бристол перестал жевать булку и ткнул пальцем в одну из фотографий. — Здесь просматриваются изъязвления. — Да, кое-где есть плоские изъязвления с образованием корочек. А на некоторых имеются серебристые чешуйки, характерные для псориаза. — Бактериальное исследование? — Ничего особенного не показало. Только эпидермический стафилококк. Эпидермический стафилококк — общеизвестная кожная бактерия, и Бристол просто пожал плечами. — Это контаминант. — А что биопсия? — поинтересовался Костас. — Вчера я просмотрела предметные стекла со срезами, — сказала Маура. — Обнаружены острые воспалительные изменения. Отек, инфильтрация гранулоцитами. Кое-где микроабсцессы. Воспалительные изменения отмечены и в кровеносных сосудах. — А посев на бактерии ничего не дал? — Окраски по Граму и Файту отрицательны к бактериям. Это стерильные абсцессы. — Ведь причина смерти уже известна, верно? — спросил Бристол. В его бороде застряли крошки от булки. — Неужели так важно диагностировать эти высыпания? — Мне трудно отделаться от мысли, что я упускаю что-то очевидное. Мы не можем установить личность жертвы. Нам ничего неизвестно о ней, кроме причины ее смерти и того факта, что ее кожа покрыта какими-то высыпаниями. — Так каков же ваш диагноз? Маура посмотрела на уродливые припухлости, которыми было усеяно тело жертвы. — Узловатая эритема, — сказала она. — Причина? Она пожала плечами. — Идиопатическая. — Проще говоря, причина была неизвестна. Костас расхохотался. — Ну, таких диагнозов можно поставить сколько угодно.