– Моя комната внизу. Пойдем, ты, наверное, проголодалась. – Что-то у меня аппетит пропал, – объявляет она все с тем же упрямым видом. – Ты должна поесть, Анастейша. Если она согласится стать моей, то в первую очередь я займусь ее режимом питания… и нервничать отучу. Не забегай вперед, Грей. – Я понимаю, что подталкиваю тебя на темный путь, Анастейша. Хорошенько подумай. – Она спускается за мной по лестнице и входит в гостиную. – Может, ты хочешь что-то спросить? Ты подписала договор о неразглашении, поэтому спрашивай все, что угодно, я отвечу. Если мы договоримся, ей придется быть более общительной. В кухне открываю холодильник, достаю тарелку с сырами и виноград. Гейл не знала, что у меня будет гостья, поэтому еды мало… Не заказать ли ужин на дом? Или, наоборот, сводить ее куда-нибудь поужинать? Как на свидание. Еще одно свидание. Не хочу вселять в нее подобных надежд. Я не хожу на свидания. Разве только с ней… Эта мысль действует мне на нервы. В хлебнице лежит свежий французский багет. Хлеба с сыром вполне хватит. Вдобавок она заявила, что не голодна. – Сядь. – Указываю на барный табурет, и она садится, глядя мне в глаза. – Ты говорил о каких-то бумагах? – Да. – Что за бумаги? – Кроме договора о неразглашении, существует контракт, в котором описано, что мы будем делать, а что нет. Я должен знать твои пределы допустимого, а ты – мои. Все по взаимному согласию. – А если я не соглашусь? Черт! – Ну, что поделать, – обманчиво спокойно говорю я. – Но у нас не будет отношений? – Нет. – Почему? – Потому что это единственные отношения, которые меня интересуют. – Почему? – Так я устроен. – А почему ты стал таким? – Почему люди такие, а не иные? На это трудно ответить. Почему кто-то любит сыр, а кто-то нет? Ты любишь сыр? Миссис Джонс, моя домработница, оставила на ужин… – Пододвигаю к ней тарелку. – И какие правила я должна выполнять? – Они зафиксированы на бумаге. Обсудим, когда поедим. – Я в самом деле не голодна, – шепотом отвечает она. – Все равно поешь. – Ана сморит на меня с вызовом. Миролюбиво спрашиваю: – Налить тебе еще вина? – Да, пожалуйста. Наполняю ее бокал и сажусь рядом. Ее покорность отчего-то не радует меня, а пугает. – А закуску? Она берет пару виноградин. И все, неужели ты ешь так мало? – И давно это у тебя? – спрашивает она. – Да. – А легко ли найти женщин, которые согласны?.. Если бы ты только знала! – Ты не поверишь, – сухо отвечаю я. – Тогда почему я? Я правда не понимаю. – Она крайне озадачена. Детка, ты прекрасна, вот почему. – Анастейша, повторяю, в тебе что-то есть. Я просто не могу оставить тебя в покое. Я лечу к тебе, как мотылек на пламя. Я очень хочу тебя, особенно сейчас, когда ты снова кусаешь губу. – По-моему, все наоборот, – тихо говорит она. Ее признание выводит меня из равновесия. – Ешь! – приказываю я, чтобы сменить тему. – Нет. Я пока ничего не подписывала и буду делать, что хочу, если ты не возражаешь. Ох уж мне этот дерзкий ротик! – Как угодно, мисс Стил, – отвечаю я, пряча усмешку. Почему ее упрямство не злит меня, а веселит? – И сколько было этих женщин? – спрашивает она, отправляя в рот виноградинку. – Пятнадцать. – Невольно отворачиваюсь. – И долго это тянулось? – С некоторыми – долго. – Кто-нибудь серьезно пострадал? – Да. – Сильно? – Нет. – Дон отделалась легким испугом. Если честно, то я тоже. – Ты будешь делать мне больно? – Что ты имеешь в виду? – Физически. Ты будешь меня бить? Не сильнее, чем ты сможешь вытерпеть. – Я буду наказывать тебя, когда потребуется, и это болезненно. К примеру, если ты напьешься и подвергнешь себя неоправданному риску. – А тебя когда-нибудь били? – спрашивает она. – Да. Много, много раз. Елена чертовски ловко владела розгой. Это единственное прикосновение, которое я могу стерпеть. Елену всегда поражало то, что нежность для меня куда страшнее боли. Впрочем, ее-то как раз такой расклад полностью устраивал. Глаза Аны широко распахиваются, она откладывает недоеденную кисть винограда на тарелку и делает глоток вина. Наверное, пора наконец взяться за дело и ознакомить ее с правилами. – Пойдем в кабинет. Я тебе кое-что покажу. Ана следует за мной и садится в кожаное кресло перед письменным столом. Я откидываюсь на спинку, скрестив руки на груди. Она хочет знать. К счастью, Ана довольно любопытна, потому и не удрала до сих пор. Беру листок из стопки контракта, протягиваю ей. – Вот правила. Их можно менять. Они устанавливаются контрактом, который мы заключим. Прочти их, и давай обсудим. Она пробегает глазами страницу. – «Недопустимые действия»?