Время от времени мы уходим с ним подальше от жилых отсеков, чтобы спокойно поговорить. Хотя больше говорю я, в то время как он подолгу молчит, слушая мои рассказы о Расцветающей и Саленосе, сопротивлении и эйнерах… — Знаешь, о чем я часто думаю? — О чем? — поворачивается ко мне, отвлекшись от покрытого пылью плаката «Шахтер, следи за гравитацией!» — Когда подлетали к Земле, я видела бесконечные потоки гражданских судов. Не знаю, сколько их было — десятки, сотни тысяч? И они продолжали и продолжали прибывать. — Беженцы, — деловито резюмировал Михаил. — Да. Но дело не в этом. Их было во много раз больше, чем военных кораблей. — И что? Они же гражданские. — Представляешь, если на каждый поставить хотя бы один излучатель? Ведь это не так сложно, правда? Он улыбается, а я, нахмурившись, отворачиваюсь. — Думаешь, дура девчонка? Мои мысли похожи на детские фантазии? — Нет. Просто все корабли и так вооружены. Я снова поворачиваюсь к Михаилу, смотрю на него широко раскрытыми глазами. — Как это? — Не в традициях землян появляться на опасных территориях без пушки. Он наблюдает за тем, как я, остановившись, перемалываю в своем сознании эту мысль, переворачиваю ее, ощупываю с разных сторон, прикидываю — как это можно использовать и можно ли вообще. — У вас есть связь, которую практически невозможно отключить. Есть множество вооруженных кораблей. И вы сдаетесь?! Он перестает улыбаться. — Мы не сдаемся, Вероника. Мы сражаемся. Ты же сама видела. — Это все равно, что сдаться! Вы проигрываете один бой за другим и не делаете никаких выводов! — А какие выводы мы должны сделать, черт побери?! Как еще можно сражаться с этими тварями? Они просто умнее нас, это надо признать и не строить напрасных иллюзий! Даже организованные боевые соединения не могут с ними справиться, а ты говоришь о каких-то разрозненных гражданских, которые привыкли жить по принципу «каждый сам за себя!» Он прав. И все-таки… Все-таки я чувствую, что почти нащупала тот единственный выход, который поможет людям переломить ход войны! Я должна подарить менсо веру в победу, которую они утратили. Только тогда… Из глубины станционных переходов доносится шум. — Что это? — я настороженно оглядываюсь, стараясь определить направление, откуда исходил звук. Миша берет меня за руку, ведет обратно, к жилым отсекам. — Пойдем. — Там кто-то есть? Кажется, он не хочет отвечать, но потом признается: — Да. Кажется, там пеллициус. — Кто? — Пеллициус с Грахари. Он тоже укрывается от вторжения эйнеров. Мы не хотели пускать чужого, но он пришвартовался и успел уйти вглубь станции. Никто, конечно, не захотел идти искать его и выпроваживать. — Он опасен? — Кажется нет. Но… Черт его знает! * * * Еще через неделю мы перехватываем сообщение о том, что эйнеры собирают у Проциона штурмовой отряд. Вряд ли эта эскадра будет единственной, подготовленной для штурма Земли, но нас беспокоит именно она. Ведь ради безопасности своих подразделений эйнеры могут устроить зачистку системы, проверить все брошенные станции и колонии. Кто-то уже готов сесть на пришвартованные к астероиду корабли и убираться куда глаза глядят, другие, считая эйнеров неминуемым роком, покорно ждут своей участи. Но только не мы с Хэлгом. Только не я. — Нам нужно в рубку связи. Миша смотрит на двоих акци с сомнением. — Вер, сейчас не лучший момент. Ты же знаешь, не все вам доверяют, а уж когда враг на пороге… — Да он уже сколько лет у вас на пороге! Если сами не можете ничего сделать, дайте хоть нам попробовать! Вижу, как играют желваки на его скулах. — Зачем тебе в рубку? Что ты хочешь передать и кому? Несколько секунд я молчу. — Ты поможешь нам или нет? Михаил круто разворачивается, направляясь к бронированной двери в конце коридора. Передо мной лежит листок бумаги, на котором записаны координаты. Я стараюсь не ошибиться, повторяя их в открытом сообщении, которое набираю на клавиатуре. Дальняя связь в наше время — это не треск радиоэфира. Цифровой сигнал позволяет без искажений передать все, что угодно, но я выбрала самый простой способ. У сектора Проциона есть своя социальная сеть, которая, несмотря на то, что многие покинули систему, исправно работает. Нужно лишь оставить сообщение там, где его увидят все! «…это координаты штурмовой группы эйнеров. Скоро она отправится к Земле и тогда уже будет поздно. Но пока еще остается время, остается возможность. У меня и моего друга небольшой корабль с энергетическим излучателем на борту. Завтра, в 12.00 по местному, я буду там. Позывной „Вероника“. Надеюсь, что вы тоже появитесь. Хватит прятаться, хватит бояться! Посмотрим, сколько нас!» Глава 3 Если вчера я еще ловила на себе недоверчивые взгляды, то сегодня многие смотрят на меня с откровенной ненавистью. Не знаю — винят ли они меня за то, что я толкаю людей на авантюру, или понимают, что я права, что нельзя сидеть сложа руки, нужно бороться за свое будущее, но боятся это делать и оттого ненавидят меня еще сильнее. Не знаю… Да и какая разница? На станции около десятка кораблей — больших и малых, и я вижу, что пусть немногие, но некоторые менсо с утра уходят к причалам. Мрачные, не выказывающие ни радости, ни злобы. Они чувствуют себя обреченными, но не желают отсиживаться на астероиде, хотят бросить вызов врагу и попытаться сделать хоть что-нибудь! Миша останавливает меня с Хэлгом, когда и мы уже отправляемся к своему кораблю. — Постойте. Я знаю людей, которые с радостью возьмут ваш челнок. — Спасибо за заботу, но ты не отговоришь нас. — Да я и не пытаюсь. Я хотел пригласить вас на другой корабль! — Другой? Оглядываюсь на своего пилота, но тот уже торопится вслед за Михаилом. Видимо, ему не слишком нравится спасательный челнок и он с готовностью променяет его на что-то другое. Я вздыхаю, иду вслед за ними. Огромный ангар, занимающий львиную долю внутреннего пространства картофелины, поражает размерами. Здесь пришвартованы лишь два одинаковых корабля. Неуклюжие, созданные в лучших традициях промышленного дизайна — в конструкции только самое необходимое, ничего лишнего, никаких украшательств. — Хочешь предложить нам лететь на этом? Что это вообще? — Резаки. Я обхожу одну из машин, осматривая ее уже другим взглядом. А ведь Мишка прав! У нас нет боевых фрегатов, эсминцев, не говоря уже о крейсерах и линкорах. Но этот корабль… Он ведь может… — Что он может? — Они режут астероиды. У меня вдруг перехватывает дыхание. Я смотрю на эту махину, прикасаюсь к ее холодному, шершавому борту, и вижу наш шанс. — Как думаешь, эйнеры разбираются в такой технике? — Вряд ли, — качает головой Михаил, — До сих пор они имели дело только с военными. Гражданские не пытались на них нападать. — Значит, при известной доле везения, мы может серьезно повредить боевой корабль?