Я не успевал отреагировать иным образом, кроме как опять, второй раз за день, перехватив управление телом Стефана. Прыгнул с байка, покатился по земле под прикрытие заранее замеченной кочки. Прижался к ней, как к материнской груди, и только там отпустил контроль. В тот же момент в воздухе над гравициклом прошелестел снаряд тазера. Похоже, нас собирались брать живыми. – Что? – задушенно прошептал мальчишка. Потеря контроля – неприятная штука. У меня имеются собственные воспоминания на сей счет. И парочка записей того, как это происходило со Стефом. – Страж захвачен демоном. Скорее всего, оба Стража. Нужно уходить. Неадекватное поведение, отсутствующий взгляд – что это еще может быть? Да еще и через несколько часов после атаки неизвестного демона на моего напарника. А уходить надо – не лезть же одиннадцатилетнему пацану на двух воинов. Хотя… Если со Стефаном все привело к частичной потере памяти, то, может, и одержимые не бог весть какие вояки? Подготовка Стража тоже часть личности. Но проверять это мы не будем. Раз уж противник желает использовать несмертельный боеприпас, то и у нас есть шанс разорвать контакт и бежать. Хотя бы для того, чтобы Ассамблея узнала о происходящем. Дрон-разведчик показывал только одного противника, того, который вышел из избы. Второго пока видно не было. Причин тому могло быть множество: не пережил обращения, был убит одержимым напарником, крадется к нам со спины. Поэтому я активировал еще одного микродрона, отправив его прикрывать наш тыл. А Евсей тем временем шел к нам, сжимая в руках массивный дробовик, стреляющий парализующими электроразрядами – еще одним распространенным среди Стражи оружием. Такие, как мы, то есть искатели, подобное не использовали – смысл? А постовым зачастую приходилось и от паникующих общинников отбиваться. Что ж… Видимо, придется мне снова брать тело под контроль. Вероятное кровоизлияние в мозг предпочтительнее гарантированного плена и последующего, тут я уверен, обращения в демонического слугу. Но тут Стефан меня удивил. Я даже моторику отследить не успел, не иначе потому, что не ждал от воспитанника таких выкрутасов. Только увидел в полете кругляш шоковой гранаты. Взведенной. И подумал, что это хорошее решение моего Стефа. Хорошо, что пацан не плазменную по ошибке схватил! Нас и одержимого Стража с начала боя разделяли шестнадцать метров. Пока он стрелял, а мы прыгали, пока мы со Стефаном говорили, а он шел, расстояние сократилось до семи. И мальчишка каким-то образом кинул гранату прямо под ноги одержимому. Чутье, память тела – бог весть. Но попал. Одна беда – нас тоже зацепило. Хотя я насильно зажмурил глаза, прижал ладони к ушам и, открыв пошире рот, впечатал воспитанника лицом в землю. Но яркий свет все одно пробился сквозь плотно сомкнутые веки, а по ушам ударил резкий и сильный хлопок, ввинчиваясь, кажется, в мозг. И это на расстоянии, со всеми предпринятыми мерами предосторожности, – каково же тогда одержимому? Слух просел, но это нам общаться не мешало. – Что делать? – у воспитанника кончились идеи, и он впал в панику. Орал, наверное, в полный голос – оглохшие и контуженые всегда так делают. – Можешь говорить тихо, я все равно услышу. – Что теперь делать? – повторил он вопрос, вероятно, уже одними губами. – Что я скажу. Сразу и не раздумывая. Понял? – Да!.. Неизвестно, подействовала ли граната на одержимого так, как должна была – мой дрон-соглядатай попал под действие взрыва и был уничтожен. Приходилось исходить из того, что противник шокирован и дезориентирован, как обычный человек. Приказал Стефану уйти в перекат, а потом броситься к противнику. Сам же активировал последнего дрона и поднял его в воздух. Вовремя, как оказалось. Второй одержимый – Алан, кажется, его звали – выбежал из дома с шоковой дубинкой в руке. Пацан тем временем добрался до Евсея. Тот стоял на коленях, бросив оружие, прижимая руки к ушам и тряся головой. – Тазер. Стефан среагировал моментально, подхватил дробовик и – ну умница же! – выстрелил в Алана. Специальный снаряд такого же, кстати, калибра, что и боевой, сбил бегущего с ног и заставил его трястись под действием электрического тока. – Контроль. Второй снаряд обездвижил Евсея. Минута, много две, у нас появились. – Проверка дома. Быстро. Решения я принимал исходя из следующей логики: если двоих стражей обратили, значит, демонов тут быть уже не должно. Здесь планировалась засада, и пришельцы из иных планов могли ее раскрыть. Но проверить это не помешает. Как говорится: не верь в логику – жизнь иррациональна. Пока мальчишка бежал к дому, меня просто подмывало спросить его «ну как ты, держишься?». Но я себя одергивал, не хватало еще сбить воспитанника с боевого настроя. Он и так действовал прекрасно, выше всяких похвал, как настоящий Страж – быстро и без сантиментов. Движения разве что были не слишком уверенными и экономными, да и оружием размахивал так, что больно было смотреть. Но справлялся же, а большего в наших с ним обстоятельствах требовать не приходилось. Даже, кстати, повезло, что одержимых встретил ребенок, а не взрослый Страж. Мой Стеф мог и заколебаться на какую-то долю секунды, все же по братьям стрелять – непростое дело. Да и я не стал бы инициировать чрезвычайный протокол и забирать управление телом – доверился бы опытному граничнику. А мальчишка никаких сомнений не испытывал. Сказал наставитель, что демоны, значит – демоны и есть. В доме – большой избе девять на девять метров – никого не оказалось. Ни людей, ни инопланарников. Вещи разбросаны, что обычно и бывает, когда на парочку мужчин, живущих вместе, перестает оказывать свое благотворное действие устав. По стенам развешаны рыболовные снасти и снаряжение Стражей. На столе полно еды – последнее меня очень заинтересовало. Не самим фактом наличия пищи – поесть граничники любили вообще, а эти – в частности. Нет, я обратил внимание, что еды было слишком много. Такое ощущение, что постовые вытащили из закромов вообще все. Копченый окорок, взятый, видимо, в ближайшей общине, жареная и вяленая рыба, вареная картошка, огурцы с маленького огородика за домом, лук, чеснок, черствый хлеб. Все это надкусано и беспорядочно разбросано по столу, стоящему у окна, словно на граничников напал лютый голод. Будто бы они хватали рыбину, отрывали от нее кус зубами, а после отбрасывали, чтобы впиться в окорок. Осваивались в телах, понял я. И пробовали новые ощущения. Поэтому не ели, не голод утоляли, а жрали. Жадно, без цели насытиться. Значит, недавно их обратили. Я зафиксировал в памяти всю эту сцену, чтобы потом в более спокойной обстановке разобраться с деталями, и велел Стефану идти во двор. Только сперва мы с ним веревку со стены прихватили. Хорошую такую веревку, точнее, тонкий армированный шнур из комплекта снаряжения Стражей. Такой и ножом не особенно порежешь, а на разрыв он и вовсе чудовищно прочен. Им-то мы и связали парочку одержимых, все еще пребывающих в полубессознательном состоянии после знакомства с собственным тазером. Сопротивления они почти не оказывали, только глухо ворчали, пока Стефан неумело заламывал им руки за спину и волок к дому. – Посмотри у себя в нагрудном кармане футляр такой, пластиковый, – сказал я. – Там ампулы есть, с оранжевыми колпачками. Ими пленных в чувство привести можно. Только, смотри, зеленые не возьми! – Мы их будить будем? – вопрос донес до меня панические нотки в голосе воспитанника. Ну вот, а так хорошо держался! – Отставить бояться, кадет! Они связаны и вреда тебе причинить не смогут, даже если очень захотят. А нам нужно допросить пленных. Или ты предлагаешь сразу же их убить? – Убить?! Ну да, над тем, что делать с бывшими Стражами после победы, он еще не думал. – Не прямо сейчас. Сперва допросить. Да, эта ампула. Разломи пополам и под нос сунь одному. Тому, которого ты вторым вырубил, первый еще и от шоковой гранаты пострадал, вряд ли на него подействует. И помни – делаешь то, что я говорю. Не задавая вопросов, не сомневаясь и не страшась. Иначе нам с тобой не выжить и до безопасных мест не добраться. Алан дернул головой, пытаясь отстраниться от источника резкого и неприятного запаха, но стукнулся затылком о стену. Открыл глаза – обычные, человеческие. Однако их выражение, да и в целом мимика его лица, говорили, что перед нами совсем не человек. – Радуешься, ловчий? – с презрительной усмешкой спросил он. Вопреки распространенному заблуждению мирян, демоны умеют не только рычать, но и разговаривать. Да, глотка большинства из них плохо приспособлена к людской речи, но тем не менее говорить умеют даже низшие. Но обычно они этого не делают – зачем бы мяснику беседовать со свиной тушей? А ведь именно так нас они и воспринимают – мясом. Но, попадая в плен, демоны говорят. Даже отвечают на вопросы, если, конечно, их правильно задавать. И боли боятся, хотя и способны ее терпеть. В общем, говорящего демона мне видеть уже приходилось. В человеческом теле – нет, а так – да. И вид его меня не смутил: судя по голосу и глумливым интонациям, внутри прятался не Князь и не Владыка, а Крыс. Что, кстати, подтверждалось и надкусанной едой – эти твари крайне небрежны. – Задавай вопросы, – сказал я Стефану. Слышал меня только он, так что под контролем вполне был способен провести допрос. – Слово в слово чтобы! И никакой отсебятины! Вообрази, что ты опытный инквизитор. Мальчишка молча кивнул и, выполняя мое распоряжение, уселся так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами пленника. – Стражи живы? – Их души горят, ловчий! – сразу же отозвался демон. – О, как они горят! Какие вопли издают – просто музыка сфер! Но тебе не понять! – Поменьше этих бредней, я не общинник, который от подобных тебе крестом отмахивается. Ты Крыс? – Дурацкая у вас все ж таки классификация, ловчий. Ящер, обезьян, крыс. Только с Князьями и Владыками не облажались, да и то потому, что они вам сами поведали, как обращаться. – Мне плевать, как вы промеж собой обзываетесь. Ты – Крыс? – Ну Крыс, и что? – И сосед твой тоже? – Ну а кем ему еще быть, дурило? Часто видел, как стаи смешиваются? – И как парочка Крысов захватила тела Стражей? Вы же падальщики, ничего, кроме как жрать и гадить, не умеете. – Зато как! – хохотнул демон. – В этом лучше нас не сыскать! Он продолжал глумиться. И явно не боялся того, что оказался в плену. У инопланарников, это многие допросчики отмечали, почти отсутствует страх смерти. А боли они хоть и боялись, но вполне могли ее терпеть. В полевых условиях допрашивать демонов было не проще, чем почесать зудящее место между лопатками. Но, как и в упомянутом деле – умельцы имелись. Я был одним из таких. Ящеры и Крысы у меня пели, как он там сказал – куда там музыке сфер. – Ну что же, значит с «Отче наш» начнем, – произнес я. И для Стефана уточнил: – Помнишь молитву-то или надо подсказать? – Да. – Ну тогда читай. Искренне только, а не как в храме на воскресном служении. Демон презрительно скривился. – Думаешь, слабенькое защитное заклинание тебе поможет? У вас, людей, нет столько веры, чтобы оно сработало! Стефан, прикрыв глаза, бормотал молитву. Заканчивал на «аминь» и тут же начинал снова. Семь раз прочел, а потом, выполняя мою команду, проговорил: – Вера без дел мертва, демон. И вылил ему на голову святую воду. Того выгнуло дугой. Зубы издали такой звук, будто крошились друг о друга. Глаза закатились, но из сомкнутого рта не донеслось ни стона, ни крика. – А дела мертвы без веры, – закончил я, когда дыхание вернулось к одержимому. – Ты подумай, Крыс, смерть – не такая уж плохая альтернатива. Выйти из тела ты не можешь – не сам зашел, не самому и выходить. А я могу сейчас наполнить корыто за избой водой и освятить ее. Умереть не умрешь, но… И развел руками. В смысле, Стефан развел. С некоторой задержкой, все-таки он никогда раньше не видел допроса инопланарника. Демон тяжело дышал, но рта не раскрывал.