Рэндольф отпил пива. Он неплохо преуспел в Австралии. Ему нравилась работа на свежем воздухе; он сам управлял своей фермой и превратил ее в процветающую. — Господь свидетель, титул мне не нужен, — медленно заговорил он, — но теперь он мой, и я не могу не придавать ему значения. Я не стану уклоняться от исполнения своего долга. Воцарилось неловкое молчание. Лишь весело потрескивал огонь в камине. Джозеф Миллер первым подал голос: — Значит, лорд Уэстрей, мы остаемся в Англии? Их взгляды встретились. В глазах старого слуги Рэн увидел те же преданность и веру, которые помогли ему пережить самые мрачные дни. Он с улыбкой поднял бокал. — Мы остаемся в Англии. После того как он принял решение, атмосфера в комнате разрядилась. Хотя осторожный адвокат не склонен был открыто выражать эмоции, Рэн почувствовал облегчение старика. — Отлично, милорд. Во-первых, я должен передать вам перстень Уэстреев. — Он достал из кармана бархатный мешочек и вручил его Рэндольфу. Тот достал перстень и примерил его сначала на один палец, затем на другой. — Если он вам не подходит, мы отдадим его в растяжку. — Нет-нет, он годится на мизинец. — Рэн поднял руку. Золотой перстень с печаткой казался тяжелым, но он постепенно привыкнет к нему, как привыкнет быть графом и ко всему, что влечет за собой титул. Адвокат вздохнул с облегчением и позволил себе улыбнуться. — Я очень рад. * * * На следующее утро, войдя в отдельный кабинет, Рэндольф изрядно удивился: Чизлетт уже сидел за столом и заканчивал завтракать. — Боже правый, вы что же, вообще не спите? Вчера мы разошлись уже после полуночи! — Нескольких часов сна мне вполне хватает, — ответил Чизлетт. Он кивнул Джозефу, который вошел в кабинет следом за хозяином, и снова повернулся к Рэну: — Если у вас нет ни вопросов, ни распоряжений, я намерен отправиться в Лондон, как только завершу трапезу. — У меня, конечно, появится еще сотня вопросов к вам, — отозвался Рэндольф. — Однако пока мне довольно и того, о чем мы уже договорились. — В таком случае я отбываю. — Чизлетт допил кофе и встал. — Не стесняйтесь писать мне, милорд, буду с нетерпением ждать нашей встречи в столице весной. До свидания, лорд Уэстрей. Мистер Миллер. Поверенный вышел, а Рэндольф подошел к окну, чтобы посмотреть, как тот уезжает. Лишь когда экипаж тронулся с места, он обернулся и оглядел стол. — Джозеф, клянусь, сегодня у меня отменный аппетит! Мне недостаточно булочек и кофе! Будьте так добры, сходите к хозяину и узнайте, не добудет ли он нам яиц и, может быть, окорока? — С радостью. — Миллер широко улыбнулся. — Сказать ему, кто вы? — Нет, черт побери! Я еще не одет для своей новой роли и хочу немного понаслаждаться анонимностью… — Он задумался. — Понимаете, старый друг, отныне наша жизнь сильно изменится. Придется управлять многочисленными имениями, слугами и разбираться с арендаторами. — Да, сэр, но с этим мы справимся без труда. А теперь садитесь, а я пока схожу и напомню о нас мошеннику-хозяину! Глава 2 Весь день Рэндольф изучал документы, оставленные ему Чизлеттом, и отложил их, только когда настало время переодеваться к ужину. Лорд и леди Гилмортон пригласили его отужинать в «Королевском гербе», гостинице, которая пользовалась их покровительством. Если не считать адвоката, с которого он взял слово никому ничего не говорить о том, что он возвращается в Англию, Рэн написал только своей сестре Деборе и ее мужу. Он не удивился, когда получил от них записку: они собирались встретиться с ним в Портсмуте. Он радовался тому, что они приехали встретить его, и все же немного тревожился и несколько раз поправил галстук перед тем, как войти в гостиницу. Слуга провел его в отдельный зал, и Рэн впервые за шесть лет увидел сестру. Сердце у него екнуло. Он узнал бы ее где угодно: стройную, подтянутую, в зеленом платье и с зачесанными наверх темно-русыми волосами. — Дебора! Едва дождавшись, когда слуга выйдет и закроет за собой дверь, сестра бросилась к нему. Ее зеленые глаза блестели от слез. — Ах, Рэн, Рэн! Это в самом деле ты? Он со смехом прижал ее к себе. — Надеюсь, ты не бросаешься так к незнакомцам! — Крепко обнимая сестру, он кивнул зятю: — Здравствуй, Гилмортон! Как поживаешь? Виконт встал ему навстречу; улыбка оживляла его серьезное лицо со шрамом на левой щеке. — Здравствуй, Рэндольф. Хорошо, спасибо. Когда ты выпустишь мою жену, я пожму тебе руку. Напряжение ослабло. Сестра потащила его к камину, забросала вопросами. — Любимая, дай бедняге хоть немного отдышаться, — негромко проговорил Гил. — Твои письма всегда были такими бодрыми, — сказала Дебора, прижимаясь к нему и пытливо вглядываясь в его лицо. — Значит, теперь у тебя все хорошо? По-настоящему хорошо? Рэн сжал сестре руку, понимая, что кроется за ее вопросом. — Да, по-настоящему. Рэн ничего не рассказывал родственникам о том, что пришлось ему пережить по пути в Сиднейскую бухту. Все заключенные страдали от тяжелых условий, морской болезни и лишений, но ему, кроме того, приходилось преодолевать невыносимую тягу к опиуму. У него бывали периоды горячки и еще более долгие периоды мрачного отчаяния. Он был многим обязан своему камердинеру. Неустанная забота Джозефа спасла его. Ради того, чтобы сопровождать его, Джозеф отказался от свободы. Рэн считал себя в неоплатном долгу перед ним. — Миллер по-прежнему с тобой? — поинтересовался Гил, словно прочитав его мысли. — Да. Я предлагал ему остаться в Австралии и управлять моей фермой, но он предпочел вернуться. — Значит, Джозеф Миллер вернулся на родину вместе с тобой, — негромко заметила Дебора, и в ее глазах заплясали веселые огоньки. — Моя горничная Элси будет рада это слышать! — Неужели она столько лет тосковала по нему? — встревоженно воскликнул Рэн. Дебора рассмеялась. — Нет, конечно нет. Но когда-то они были большими друзьями, и мне очень интересно… — Моя жена — самая настоящая сваха, — перебил ее виконт, качая головой. — Оставь, Деб! Позволь брату и его камердинеру привыкнуть к новой жизни! Принесли ужин, и они пересели за стол, где продолжили беседу. Рэн рассказывал о своей жизни в Эйрдсе, где ему после помилования пожаловали землю. — Чем ты намерен заняться сейчас? — спросила Деб. — Он намерен превратиться в графа, — ответил вместо Рэндольфа Гил. — Иначе зачем он заранее послал нам свои мерки и попросил заказать для него модные наряды? Рэн рассмеялся. — Все придумал Джозеф. Он знает, что ничего подходящего у меня нет. — М-да, с сожалением вынужден согласиться, — протянул его зять, оглядывая Рэна с головы до ног. — В таком сюртуке ты в лучшем случае сойдешь за фермера-джентльмена. К счастью, нам удалось исполнить твою просьбу. Тебя ждет целый сундук новых нарядов. Надеюсь, когда мы встретимся в следующий раз, мне не придется стыдиться своего шурина. — Очень великодушно с твоей стороны! — парировал Рэн, улыбаясь. — Но куда ты поедешь? — нахмурилась Деб. — Поехали с нами в Гилмортон! Маленьким Джеймсу и Рэндольфу не терпится познакомиться с дядей. Можешь остаться у нас на зиму. — Да, мы будем тебе рады, — подхватил ее муж. — Живи у нас, сколько захочешь. — Благодарю, но с визитом, боюсь, придется подождать. Первым делом мне необходимо осмотреть мои владения. — Ах да, Рэн. Ты же теперь богач. — Гил устроился удобнее, грея бокал в ладонях. — Состояние и титул — да ты стал настоящим лакомым кусочком! — Гил! — возмутилась Деб то ли в шутку, то ли всерьез. — И ты еще меня называл свахой! Виконт состроил удивленную мину. — Разве я неправду сказал? Представляю, какая буря поднимется в колонках светской хроники: новый лорд Уэстрей — помилованный преступник. Но позволь тебе заметить, Рэн, данное обстоятельство ни на йоту не умаляет твоих достоинств среди матерей, у которых есть дочки на выданье! — Мы ведь не знаем… — Дебора бросила на брата лукавый взгляд. — Может быть, у него уже есть дама сердца в Австралии.