– Славный Кадрусс, как он нас любит! – сказал старик. – Разумеется, люблю и притом еще уважаю, потому что честные люди редки… Но ты никак разбогател, приятель? – продолжал портной, искоса взглянув на кучку золота и серебра, выложенную на стол Дантесом. Юноша заметил искру жадности, блеснувшую в черных глазах соседа. – Это не мои деньги, – отвечал он небрежно. – Я сказал отцу, что боялся найти его в нужде, а он, чтобы успокоить меня, высыпал на стол все, что было у него в кошельке. Спрячьте деньги, отец, если только соседу они не нужны. – Нет, друг мой, – сказал Кадрусс, – мне ничего не нужно; слава богу, ремесло мастера кормит. Береги денежки, лишних никогда не бывает. При всем том я тебе благодарен за твое предложение не меньше, чем если бы я им воспользовался. – Я предложил от сердца, – сказал Дантес. – Не сомневаюсь. Итак, ты в большой дружбе с Моррелем, хитрец ты этакий? – Господин Моррель всегда был очень добр ко мне, – отвечал Дантес. – В таком случае ты напрасно отказался от обеда. – Как отказался от обеда? – спросил старый Дантес. – Разве он звал тебя обедать? – Да, отец, – отвечал Дантес и улыбнулся, заметив, как поразила старика необычайная честь, оказанная его сыну. – А почему же ты отказался, сын? – спросил старик. – Чтобы пораньше прийти к вам, отец, – ответил молодой человек. – Мне не терпелось увидеться с вами. – Моррель, должно быть, обиделся, – продолжал Кадрусс, – а когда метишь в капитаны, не следует перечить арматору. – Я объяснил ему причину отказа, и он понял меня, надеюсь. – Чтобы стать капитаном, надобно немножко подольститься к хозяевам. – Я надеюсь быть капитаном и без этого, – отвечал Дантес. – Тем лучше, тем лучше! Это порадует всех старых твоих друзей. А там, за фортом Святого Николая, я знаю кое-кого, кто будет особенно доволен. – Мерседес? – спросил старик. – Да, отец, – сказал Дантес. – И теперь, когда я вас повидал, когда я знаю, что вы здоровы и что у вас есть все, что вам нужно, я попрошу у вас позволения отправиться в Каталаны. – Ступай, дитя мое, ступай, – отвечал старый Дантес, – и да благословит тебя господь женой, как благословил меня сыном. – Женой! – сказал Кадрусс. – Как вы, однако, спешите; она еще не жена ему как будто! – Нет еще, но, по всем вероятиям, скоро будет, – отвечал Эдмон. – Как бы то ни было, – сказал Кадрусс, – ты хорошо сделал, что поспешил с приездом. – Почему? – Потому что Мерседес – красавица, а у красавиц нет недостатка в поклонниках; у этой – особенно: они дюжинами ходят за ней. – В самом деле? – сказал Дантес с улыбкой, в которой заметна была легкая тень беспокойства. – Да, да, – продолжал Кадрусс, – и притом завидные женихи; но, сам понимаешь, ты скоро будешь капитаном, и тебе едва ли откажут. – Это значит, – подхватил Дантес с улыбкой, которая едва прикрывала его беспокойство, – это значит, что если бы я не стал капитаном… – Гм! Гм! – пробормотал Кадрусс. – Ну, – сказал молодой человек, – я лучшего мнения, чем вы, о женщинах вообще и о Мерседес в особенности, и я убежден, что, буду я капитаном или нет, она останется мне верна. – Тем лучше, – сказал Кадрусс, – тем лучше! Когда женишься, нужно уметь верить; но все равно, приятель, я тебе говорю; не теряй времени, ступай объяви ей о своем приезде и поделись своими надеждами. – Иду, – отвечал Эдмон. Он поцеловал отца, кивнул Кадруссу и вышел. Кадрусс посидел у старика еще немного, потом, простившись с ним, тоже вышел и вернулся к Данглару, который ждал его на углу улицы Сенак. – Ну что? – спросил Данглар. – Ты его видел? – Видел, – ответил Кадрусс. – И он говорил тебе о своих надеждах на капитанство? – Он говорит об этом так, как будто он уже капитан. – Вот как! – сказал Данглар. – Уж больно он торопится! – Но Моррель ему, как видно, обещал… – Так он очень весел? – Даже до дерзости; он уже предлагал мне свои услуги, как какая-нибудь важная особа; предлагал мне денег, как банкир. – И ты отказался? – Отказался. А мог бы взять у него взаймы, потому что не кто другой, как я, одолжил ему первые деньги, которые он видел в своей жизни. Но теперь господин Дантес ни в ком не нуждается: он скоро будет капитаном! – Ну, он еще не капитан! – Правду сказать, хорошо было бы, если бы он им и не стал, – продолжал Кадрусс, – а то с ним и говорить нельзя будет. – Если мы захотим, – сказал Данглар, – он будет тем же, что и теперь, а может быть, и того меньше. – Что ты говоришь? – Ничего, я говорю сам с собою. И он все еще влюблен в прекрасную каталанку? – До безумия; уже побежал туда. Но или я очень ошибаюсь, или с этой стороны его ждут неприятности. – Скажи яснее. – Зачем? – Это гораздо важнее, чем ты думаешь. Ведь ты не любишь Дантеса? – Я не люблю гордецов. – Так скажи мне все, что знаешь о каталанке. – Я не знаю ничего наверное, но видел такие вещи, что думаю, как бы у будущего капитана не вышло неприятностей на дороге у Старой Больницы. – Что же ты видел? Ну, говори. – Я видел, что каждый раз, как Мерседес приходит в город, ее провожает рослый детина, каталанец, с черными глазами, краснолицый, черноволосый, сердитый. Она называет его двоюродным братом. – В самом деле!.. И ты думаешь, что этот братец за нею волочится? – Предполагаю – как же может быть иначе между двадцатилетним детиной и семнадцатилетней красавицей? – И ты говоришь, что Дантес пошел в Каталаны? – Пошел при мне. – Если мы пойдем туда же, мы можем остановиться в «Резерве» и за стаканом мальгского вина подождать новостей. – А кто нам их сообщит? – Мы будем на его пути и по лицу Дантеса увидим, что произошло. – Идем, – сказал Кадрусс, – но только платишь ты. – Разумеется, – отвечал Данглар. И оба быстрым шагом направились к назначенному месту. Придя в трактир, они велели подать бутылку вина и два стакана. От старика Памфила они узнали, что минут десять тому назад Дантес прошел мимо трактира.