– Золото, – сказал Духарев. – Одарил ты меня, княже, щедро. А что за подарок без отдарка? Не по обычаю. – Забери, – строго произнес великий князь. – Это не ты, это я отдарился. Ты, воевода, мне больше, чем землю, ты мне Истину подарил. За такой подарок мне и отдариться нечем. Так что не ты, а я у тебя в долгу. Очень проникновенно сказал. У Духарева даже слезы на глазах выступили. Но кошеля он не взял. – Знаю я, – сказал Сергей Иванович, – хочешь ты Храм Божий строить. – Так и есть, – подтвердил Владимир. – Прошу тебя: пусть это золото будет моей лептой в строительство. Не откажи, княже, прими! – И хотел бы отказать, – улыбнулся Владимир, – да не вправе. Кто я таков, чтобы к святому делу не допускать? Присядь, князь-воевода. О многом хочу с тобой поговорить… Поговорили. Хорошо поговорили. Из княжьих покоев вышел Духарев с легким сердцем и головой, полной важных мыслей, чувствуя себя не старцем с сединой в усах, разменявшим седьмой десяток, а зрелым, сильным мужем, которому еще многое суждено свершить на этой земле. Счастливым и воодушевленным… Но недолгим было счастье Сергея Ивановича Духарева. Пришла беда – отворяй ворота… Глава восьмая. Беда Земля моровская Косуля вылетела из леса и стремглав понеслась по дороге. Молодая, глупая. Теперь ей не уйти. А вот в лесу – могла бы. Стрела Фроди ранила ее неопасно. Так, шкуру порвала. Голубь вырвался вперед, без труда опередив жеребца Фроди. Расстояние между ним и удирающей косулей быстро сокращалось. Илья мог бы запросто свалить добычу стрелой, но не хотел. Хотелось взять косулю живой… И вдруг Илья увидел такое, что безжалостно осадил коня. Косуля – глупая, глупая, а тут же воспользовалась – метнулась вбок, проломилась сквозь кусты и камыши и ушла через старицу. Илья о ней уже забыл. Спешился и разглядывал черные влажные пятна на пыльном тракте. Кровь… Подоспел Фроди. – Упустил! Раззява! – сразу закричал он. Илья не обратил внимания на сердитый вопль. Фроди – на два года старше, хвастлив, охоч до девок и по-нурмански тщеславен… Но старшинство Ильи признает безусловно. И не потому, что тот – сын князь-воеводы, а потому, что Илья может вздуть Фроди, а Фроди Илью – нет. – Поехали за ней! – потребовал Фроди. – Скоро уже свалится. Знатно я ее достал. Вон сколько крови натекло! – Это не ее кровь, – сказал Илья, распрямляясь и махом запрыгивая в седло. – Не ее? А чья? Илья глянул на озадаченную физиономию отрока. Хмыкнул. – Узнаем, – сказал он и послал жеребца вдоль свежего колесного следа. Он не торопился, потому Фроди тут же догнал и поехал рядом. – Злодеи? – азартно спросил он. Возбуждение его было понятно. Если разбойнички обидели купца, то это вдвойне хорошо. Можно и воров поучить, и добычу поднять: взятое на меч принадлежало тому, кто взял, независимо от того, кто был ранее хозяином добра. * * * – Возы! – озвучил очевидное Фроди. – А ты чего ждал? Кнорра? – Илья изучал местность. Очень внимательно. И не ограбленные возы с брошенными в них мертвецами, а кусты вокруг, кроны деревьев. Прислушивался к птицам, которые, если их понимать, непременно сообщат, если поблизости есть люди. Фроди спешился. Наклонился, изучая следы, но хорошо заметны были только следы колес. Что тоже говорило кое о чем. Например, о том, что обуты разбойники были не в верховые сапоги, а в мягкие поршни. Хотя нет, вот здесь и каблучки пропечатались. – Еще девка была, – сообщил Фроди. – Ее с собой увели… Верней, увезли. На коня, видать, уложили. Отпечатки копыт распряженных лошадей были глубокие. На животных перегрузили добро с возов. Не всё. Например, четыре бочонка с медом – оставили. И то: зачем в лесу мед? Илья, сбросив маскировавшие возы ветки, разглядывал покойников. Четверо. Купчик не из самых богатых и трое приказчиков. Все четверо лицом схожи. Родичи, надо полагать. Были родичами. Побили их внезапно. Стрелами-срезами. Шагов с тридцати. Били метко. Насмерть. Убитых увезли в лес, там раздели, вырезали стрелы, распрягли лошадей, погрузили добро. Ну и девку с собой прихватили, не стали добивать. Допустили только одну ошибку. Одному из убитых срез вошел в левый бок, пробив сердце и легкое. Упал он лицом вниз, и большая часть его крови вылилась на дно воза. А воз – не лодья. Протекает. Вот через щель на дорогу и накапало то, что привело сюда Илью и Фроди. – Их убили не позже полудня, – сказал Фроди. – Звери не объели, даже мух еще немного. – Кровь не засохла, трава примятая не встала, – продолжал Илья. – Далеко уйти не могли. Догоним? – А то! – азартно отозвался Фроди. – Тогда на конь! Судя по следам, разбойники гнали упряжных коней рысью, а сами бежали рядом. Было злодеев где-то с десяток, но численное превосходство отроков не смущало. Они полагали себя воинами, а воинам ли бояться разбойников? Злодеи из здешних. Это понятно по тому, как выбирали дорогу. Отрокам всего лишь дважды пришлось спешиться и вести коней через чащу в поводу. Отроки настигали: «яблоки» лошадиного навоза были совсем свежими, когда след вывел к небольшой, коням по бабки, речушке. Илья не удивился, не обнаружив следа на противоположном берегу. Разбойники двинулись вверх по течению. То ли узнали о погоне, то ли – на всякий случай. Что вверх – это несомненно. Вода была чуть взмучена, и муть эту несло сверху. Злодеи уже совсем близко: не больше чем в трех-четырех стрелищах. Фроди тоже это сообразил и, воодушевившись, пустил коня скорой рысью, опережая Илью. Тот хотел окликнуть товарища, но передумал. Если враг близко – услышит. А Фроди не боялся никого. Он чувствовал себя охотником, загнавшим зверя… И не успел вовремя сообразить, что сам превратился в дичь. Пущенная в лицо стрела его не убила, потому что ударила в нижний край шлема. Голова Фроди мотнулась от удара, он, не раздумывая, метнул копье в заросли, туда, где прятался стрелок. Вопль подтвердил попадание. Фроди цапнул меч… И еще одна стрела – широкий, с два пальца, срез вспорол ему бедро, перерезав жилу. Кровь хлынула потоком, но Фроди еще успел выхватить меч и бросить коня на второго стрелка… Не достал. С дерева, на спину ему, прыгнул третий разбойник и еще в прыжке всадил юному нурману в шею длинный нож… То, как убивали товарища, Илья не видел. Он отстал шагов на тридцать и заметил, лишь как попали во Фроди стрелы. Будь Илья опытнее или будь у него время подумать, не стал бы безоглядно бросаться на помощь другу. По уму – следовало бы укрыться и ждать, когда злодеи покажут себя… Илья ошибся. Но все же успел сообразить, что против многих стрелков с копьем и мечом не особо повоюешь. Выхватил из налуча собственный лук с натянутой уже тетивой и послал Голубя не по тропе, а по руслу реки – чтоб между ним и разбойниками было хоть какое-то расстояние… Да только на противоположном берегу тоже укрылись тати. Короткий свист – и стрела ударила в спину, чуть повыше седла. Граненый узкий наконечник пробил боевой пояс и угодил в позвоночник. Илья не ощутил боли. Просто вдруг перестал ощущать всё, что ниже боевого пояса. Жеребец, не чувствуя привычного хвата хозяйских колен, тут же перешел на шаг. Из зарослей выскочил тать и замахнулся копьем. Илья отбил копье древком лука, при это едва не свалившись – пришлось схватиться левой рукой за седло, чтобы удержаться. Боковым зрением он увидел, как бегут к нему еще двое, понял: не отбиться и крикнул Голубю в ухо: – Махом! Жеребец прыгнул, с места взяв в галоп. Илья опять едва не вылетел из седла, выронил лук, упал на шею Голубя, вцепился правой рукой в гриву. Над ним просвистело брошенное копье. Хороший был бросок. Воинский. Полетели вдогонку несколько стрел. Одна чиркнула по броне, другая – по крупу Голубя, еще прибавив жеребцу прыти. – Соловей! – истошно завопил кто-то. – Бей! Уйдет! Илья услыхал за спиной тонкий переливчатый свист. Такой звук издает особая, поющая, стрела. Илья сам умел делать такие… Выстрел был хорош. Шагов на сто пятьдесят, в уходящего всадника и прямо в цель. К счастью – не в ту. Не в согнутую спину Ильи, а на палец ниже – в заднюю луку седла. Второго выстрела не было. Речушка вильнула, несущийся по руслу жеребец взял вправо и скрылся за поворотом…