Я закрыла глаза. — Только вот с чего бы? — спросил Джеб, как бы размышляя в ожидании моего ответа. — Значит, вот как я это себе представляю: или ты и впрямь отличная актриса — супер Ищейка, какая-то новая порода, хитрее прежней, — с неким хитроумным планом, который мне не постичь, или ты не играешь. Первый вариант как-то не вяжется с твоими поступками, и я отказываюсь в него верить. А вот если ты не играешь… — Он помолчал. — Я давно слежу за вашим братом. И все время ждал, когда же они изменятся, ну, когда перестанут изображать из себя людей, потому что играть-то уже было не для кого. Я все следил и ждал, а они продолжали вести себя, как люди. Оставались в прежних семьях, в солнечные дни выезжали на природу, сажали цветы, рисовали картины и так далее, вплоть до мелочей. Я все гадал, а не очеловечились ли вы, не повлияли ли мы на вас, в конечном итоге. Он подождал, давая мне возможность ответить. Я молчала. — Несколько лет назад я увидел кое-что, что меня потрясло. Пожилые мужчина и женщина — ну, или, скорее, тела пожилых мужчины и женщины. Прожили вместе так долго, что обручальные кольца почти вросли в кожу. Они держались за руки, и он поцеловал ее в щеку, а она залилась краской, словно под всеми этими морщинами пряталась юная девушка. И тогда мне пришло в голову: вы чувствуете то же самое, что и люди, потому что вы больше не кукольники, управляющие марионетками, вы стали нами. — Да, — прошептала я. — У нас те же чувства. Человеческие чувства. Надежда, боль, любовь. — Значит, если ты не играешь… что ж, тогда я уверен, что ты любишь их обоих. Ты, Анни. Не просто тело Мелани, а ты сама. Я уронила голову на руки. Этот жест был равносилен признанию, но мне уже было все равно — сил держать это в себе не осталось. — Значит, я угадал. Но все-таки интересно, что стало с моей племянницей? Что с ней произошло, что грозит мне? Если кого-то засовывают тебе в голову, куда деваешься ты сам?… Исчезаешь? Пропадаешь безвозвратно? Это похоже на смерть? Или на сон? Ощущаешь ли внешний контроль? И ощущает ли твое присутствие новый хозяин? А может, ты сидишь, запертый в собственном теле, и заходишься в беззвучном крике? Я сидела очень тихо, стараясь выглядеть невозмутимо. — Очевидно, вы отказываетесь от прежнего поведения и воспоминаний. Что же касается сознания… Похоже, некоторые люди не желают сдаваться без боя. Черт, я вот точно сражался бы до последнего — я еще тот упрямец, любой подтвердит. Я по натуре боец. Как и все, кто остался. И, знаешь, я уверен на все сто, что Мелани тоже билась до конца. Он не отрывал взгляда от потолка, а я уткнулась в пол — разглядывала его, изучая узоры на красно-серой пыли. — Да, я много об этом думал… Теперь, даже не поднимая головы, я чувствовала на себе его взгляд. Я не шевелилась, только медленно вдыхала и выдыхала, на что уходили все мои силы. Пришлось сглотнуть; язык все еще кровоточил. «И мы думали, что он из ума выжил? — удивилась Мел. — Он всех насквозь видит. Да он гений». «Одно другому не мешает». «Но это же значит, что нам больше не надо молчать. Он знает». — В Мелани проснулась надежда. Последнее время она совсем притихла и почти не появлялась. В относительно благополучные периоды ей было сложнее сосредоточиться. Она выиграла главную битву — привела нас сюда. Ее тайнам больше ничто не угрожало; ее воспоминания больше не предадут ни Джареда, ни Джейми. Теперь, когда необходимость сражаться отпала, ей было сложнее найти в себе силы, чтобы поддерживать разговор — даже со мной. А сейчас ее словно оживила мысль о том, что нас обнаружили, что другие люди признали ее существование. «Джеб знает, да. Но это ничего не изменит». Она подумала о том, как Джеба воспринимали остальные. «Ты права, — вздохнула Мелани. — А вот Джейми, мне кажется… ну, он не знает и даже не догадывается… мне кажется, он „чувствует“ правду». «Может быть. Но пойдет ли это ему — да и нам с тобой — во благо или во вред, выяснится только к развязке». Джеб несколько секунд помолчал, а затем снова пустился в пространные размышления вслух. — Да, любопытно. Правда без всяких «бах, тарарах», как в кинофильмах, которые мне нравились. И все равно интересно. Хочется побольше узнать об этих «Паучках». Мне правда любопытно… честное слово. Я вздохнула и подняла голову. — Что вам рассказать? Он улыбнулся, глаза его сузились в щелочки. — Три мозга, верно? — Я кивнула. — А глаз сколько? — Двенадцать — по одному на каждый сустав ног и тела. Вместо век глаза защищают волоски — вроде множества ресничек из металлической стружки. Он кивнул, глаза его светились. — Они мохнатые, как тарантулы? — Нет. Скорее… покрыты панцирем — чешуйками, как у рептилий или рыб. Я прислонилась к стене, приготовившись к долгой беседе. Джеб не разочаровал меня. Я потеряла счет заданным вопросам. Он ждал подробностей — внешний вид Пауков, их повадки, и как они освоились на Земле. Он невозмутимо выслушал подробности завоевания; напротив, казалось, эта часть рассказа понравилась ему даже больше других. На меня обрушивались бесконечные вопросы, то и дело перемежаемые улыбочками. На рассказ о Пауках ушли часы, пока Джеб не удовлетворил свое любопытство в этой области и не заинтересовался Цветами. — Ты почти ничего не объяснила, — напомнил он. Пришлось поведать ему о самой прекрасной и самой безмятежной из планет. Едва я замолкала, чтобы перевести дыхание, как он вворачивал новый вопрос. Ему нравилось предугадывать мои ответы, и он не сильно расстраивался, когда в очередной раз попадал пальцем в небо. — Значит, они, как венерина мухоловка, насекомых едят? Готов поспорить, что и ты ела. А может, даже что-нибудь покрупнее — птиц, например, или птеродактилей! — Нет, мы питались солнечным светом, как и большая часть местных растений. — Ну, мой способ явно веселее. — Иногда я даже смеялась вместе с Джебом. Мы только перешли к Драконам, как показался Джейми, который принес ужин на троих. — Привет, Странница, — произнес он немного смущенно. — Привет, Джейми, — отозвалась я робко, опасаясь, что он стесняется сблизившей нас сокровенности, ведь для него я была врагом. Однако Джейми уселся между мной и Джебом, скрестил ноги и поставил поднос с едой прямо в центре нашего укромного уголка. Я умирала от голода, к тому же я вещала так долго, что во рту пересохло. Я взяла миску с супом и в несколько глотков ее прикончила. — Как же я не смекнул, что сегодня в столовой ты отказалась от обеда из вежливости. Анни, если хочешь есть, то так и говори. Мысли я читать не умею. Я бы оспорила последнее утверждение, если бы мой рот не был занят разжевыванием горбушки. — Анни? — спросил Джейми. Я кивнула, давая понять, что не возражаю. — А ведь ей вроде как подходит это имя? — Джеба прямо распирало от гордости, меня бы не удивило, если бы он похлопал себя по спине — так, для пущего эффекта. — Вроде как, — согласился Джейми. — Вы о Драконах говорили? — Ага, — с воодушевлением подтвердил Джеб, — только не о ящероподобных. Эти Драконы желеобразные. Хотя они могут летать… что-то в этом роде. Воздух там гуще, тоже наподобие желе. Они, можно сказать, плавают, а дышат кислотой — неплохая замена огню, что скажешь? Пока Джеб посвящал Джейми в подробности существования Драконов, я набросилась на свою и чужие порции, осушила бутыль с водой. Однако едва я прекратила жевать, Джеб снова принялся за вопросы. — А эта кислота, она… Джейми в отличие от Джеба вопросов не задавал, и в его присутствии я тщательнее подбирала слова. Однако и сам Джеб случайно или намеренно обходил щекотливые темы, поэтому моя осторожность оказалась излишней. Свет медленно угасал, и вскоре весь коридор погрузился во тьму. Глаза мои успели привыкнуть к сумраку: серебристого света тонких тусклых бликов луны вполне хватало, чтобы разглядеть мужчину и мальчика, которые сидели рядом со мной. Ночь шла, и Джейми все ближе пододвигался ко мне. Джеб выразительно посмотрел на меня — оказывается, на протяжении всего рассказа я машинально гладила шевелюру мальчика. Я смущенно отдернула руку. Наконец Джеб широко зевнул и потянулся — так заразительно, что мы с Джейми последовали его примеру. — Ты хороший рассказчик, Анни, — сказал Джеб, когда с потягушками было закончено. — Я этим занималась… раньше. Читала лекции в университете в Сан-Диего. Преподавала историю. — Преподаватель! — обрадовался Джеб. — Да это же замечательно. Нам как раз нужны учителя. Шэрон, дочка Мэг, учит троих детей, но она многого не знает. Она неплохо разбирается в математике и в точных науках. А вот с историей… — Я преподавала нашу историю, — перебила я, не дожидаясь, пока он продолжит. — Какой из меня учитель? У меня даже образования нет. — Лучше ваша история, чем ничего. Нам, людям, полезно знать эти вещи. Пора нам понять, что наша Вселенная — куда более густонаселенное место, чем мы привыкли считать. — Но я же не настоящий учитель, — в отчаянии напомнила я. Неужели Джеб на полном серьезе полагал, что кто-то здесь согласится хотя бы мой голос слушать, не говоря уже о каких-то историях? — Я была кем-то вроде почетного профессора — вернее, приглашенного лектора. Меня выбрали только за… ну, только потому, что мое имя столь же известно, как и количество планет, на которых я побывала. — Вот об этом я и собирался спросить, — самодовольно произнес Джеб. — О твоем преподавательском опыте мы побеседуем позже. Скажи лучше, почему тебя назвали Странницей? Я слышал много странных имен, Сухая вода, Пальцы в небо, Кверх тормашками — само собой, вперемешку со всякими Пэм и Джимами. И знаешь, мне до чертиков интересно, почему так повелось. Я терпеливо ждала, пока он договорит. — Ну, обычно Душа пробует пожить на одной-двух планетах — в среднем, на двух — и выбирает ту, что ей больше нравится. Когда телу приходит время умирать, она просто переходит в нового носителя того же вида на той же планете. Смена одного вида на другой сильно дезориентирует. Большинство Душ ненавидят это состояние. Некоторые никогда не покидают планету, на которой родились. Бывает, что Душа не сразу находит свою планету, тогда приходится действовать методом проб и ошибок. Один из моих знакомых поменял пять планет, пока не остался с Летучими мышами. Мне там нравилось — я сама ее едва не выбрала. Если бы не слепота… — И на скольких планетах ты жила? — понизив голос, спросил Джейми. Рука его каким-то образом оказалась в моей. — Эта девятая, — призналась я, нежно сжимая его пальцы. — Ух ты, девятая! — выдохнул он. — Поэтому меня и попросили почитать лекции. Статистику может зачитать любой, а у меня личный опыт обитания почти на всех планетах, которые мы… захватили. — Я споткнулась на этом слове, но Джейми, кажется, оно не задело. — Лишь на трех планетах я не была — а точнее, теперь на четырех. Совсем недавно открыли новый мир. Я ждала, что Джеб встрянет с вопросами о новом мире или о тех, что я пропустила, но он лишь задумчиво теребил кончик своей бороды. — А почему ты нигде не задержалась? — спросил Джейми. — Не нашла места, где мне хотелось бы остаться. — А Земля? Как думаешь, ты тут останешься?