Глава 13 Приговор — Они здесь? — Слова вылетели сами, как вода, попавшая в легкие. Помимо воды меня волновал лишь этот вопрос. — Они добрались? В темноте невозможно было прочитать выражение лица дяди Джеба. — Кто? — спросил он. — Джейми! Джаред! — Наш шепот взвился, словно крик. — Джаред был с Джейми. Наш брат! Они тут? Дошли? Ответ последовал почти сразу. — Нет. — Твердо, без эмоций и без жалости в голосе ответил он. — Нет… — прошептали мы. Мы не повторяли за ним, а протестовали — зачем вернули жизнь? Зачем?! Мы снова закрыли глаза и прислушались к боли в теле, чтобы хоть немного отвлечься от боли внутри. — Послушай, — через некоторое время произнес дядя Джеб. — Мне тут нужно кое-что уладить. Отдохни немного, я за тобой вернусь. Мы не стали открывать глаза, не понимали значения слов, мы слышали только звуки. Шаги захрустели, удаляясь. Мы не знали, куда он пошел, да и не хотели знать. Они пропали. Не оставалось ни способа их найти, ни надежды. Мы никогда их больше не увидим: Джаред и Джейми исчезли — а уж они-то исчезать умели. Вода и ночная прохлада вернули ясность сознания, такую нежеланную сейчас. Мы перевернулись на живот и снова зарылись лицом в песок. Мы слишком устали, истощение перешло в новое, болезненное состояние. Надо уснуть, только бы не думать… И мы погрузились в сон. Проснулись мы все еще ночью, но на востоке уже угрожающе занимался рассвет — горы окрасились тусклым багрянцем. Во рту ощущался привкус земли, и поначалу мы не сомневались, что дядя Джеб нам приснился. Ну конечно же. Этим утром думалось яснее, и мы почти сразу заметили странный предмет у нашей правой щеки — явно не камень и не кактус. Мы потрогали его — твердый, гладкий — и подтолкнули: внутри маняще заплескалась вода. Дядя Джеб на самом деле побывал здесь и оставил нам флягу. Мы осторожно сели: казалось, что мы вот-вот переломимся пополам, как высохший прутик. Вообще-то мы чувствовали себя лучше. Должно быть, вода делала свое дело. Боль притупилась, и впервые за долгое-долгое время нам захотелось есть. Непослушными пальцами мы отвернули крышку. Фляга была не полной, но воды хватило, чтобы желудок снова растянулся — наверное, успел съежиться. Мы выпили все до последней капли — к черту экономию! В предрассветной тишине брошенная фляга упала на песок с глухим стуком. Теперь мы окончательно проснулись, вздохнули, жалея, что забытье прошло, и уронили голову на руки. Что дальше? — Зачем ты дал этой твари воду, Джеб? — возмутился сердитый голос где-то позади. Мы резко перевернулись, оперлись коленями. Увиденное не укладывалось в голове, сердце оборвалось. Вокруг дерева, под которым я сидела, полукругом стояло девять человек. Все они были именно людьми. Я ни разу не видела таких гримас у представителей моей расы. Губы кривились от ненависти, открывая оскаленные по-звериному зубы. Брови нависли над горящими злобой глазами. Шесть мужчин и две женщины, почти все крупнее меня. Внезапно я с ужасом поняла, почему они так странно держат руки перед собой, крепко зажав в них какие-то предметы. Они сжимали оружие: кто — короткие ножи, наподобие тех, что были у меня на кухне, прочие — клинки подлиннее, а один грозил огромным тесаком. Такой нож на кухне не пригодится. Мелани услужливо подсказала название: «Мачете». Другие держали длинные палки, металлические и деревянные. Дубинки. Среди них я признала дядю Джеба. В руках он небрежно сжимал предмет, который мне еще не доводилось видеть лично, только в воспоминаниях Мелани, как и тесак мачете. В руках дяди Джеба было ружье. Я глядела с ужасом, Мелани же — с изумлением, поражаясь количеству выживших. Восемь человек. Она считала, что Джеб здесь один — в лучшем случае, втроем с кем-то. При виде стольких уцелевших представителей человеческой расы ее сердце запело от радости. «Идиотка, — одернула ее я. — Взгляни на них. Разве не видишь?» Я заставила ее увидеть происходящее моими глазами: от фигур в темных джинсах и хлопковых рубашках, побуревших от грязи, исходила почти осязаемая угроза. Даже если когда-то они и были людьми, в данную минуту они превратились в нечто другое, стали варварами, чудовищами, жаждущими нашей крови. В каждой паре глаз — смертный приговор. Мелани с неохотой пришлось признать, что я права. В эту минуту ее обожаемые люди предстали в худшем своем проявлении — как в газетных заголовках из заброшенной хижины. На нас смотрели убийцы. Лучше было бы умереть еще вчера. Зачем дядя Джеб спас нам жизнь? От этой мысли меня передернуло. В голове замелькали истории о человеческих зверствах. К горлу подступила тошнота. Я постаралась сосредоточиться. Иногда люди не сразу убивают врагов — хотят выпытать у них сведения… или надругаться над телами… Разумеется, я сразу вспомнила о тайне, которую они попытаются у меня выведать. Тайне, которую я никогда, ни за что не выдам, что бы со мной ни делали. Я скорее покончу с собой. Я сумела утаить свой заветный секрет от Мелани с помощью ее же защитного приема: выстроила мысленную стену, чтобы спрятать информацию. Раньше в этом не было нужды. Мелани почти не проявила интереса и даже не пыталась пробиться. Сейчас, когда оказалось, что не ей одной есть что скрывать, ее занимали заботы поважнее. А стоило ли хранить от нее мою тайну? Мелани сильнее меня; я не сомневалась, что она выдержит любую пытку. А сколько выдержу я, прежде чем выдать им все секреты? Меня чуть не стошнило. Самоубийство вызывало у меня отвращение: то же убийство, только хуже. Мелани придется пройти через те же пытки и смерть, что и мне. Я решила подождать до тех пор, пока другого выхода не останется. «Нет, они на это не пойдут. Дядя Джеб ни за что не даст меня в обиду». «Дядя Джеб не знает, что ты здесь», — напомнила я. «Скажи ему». Я перевела взгляд на знакомое лицо. Густая седая борода не давала рассмотреть выражение рта, но глаза не пылали, как у остальных. Краешком глаза я заметила, что некоторые переводят взгляд с меня на него. Они ждали от него ответа на вопрос, который так пугал меня. Дядя Джеб не обращал на них внимания, он смотрел на меня. «Я не могу ему сказать, Мелани. Он не поверит. А если они заподозрят ложь, то решат, что я Искательница. Наверняка они по опыту знают, что только Искательница придумает легенду наподобие этой, чтобы попытаться к ним проникнуть». Мелани пришлось признать, что я права. Само слово «искательница» заставило ее содрогнуться от ненависти, и она знала, что у этих людей будет точно такая же реакция. «Все равно это ничего не изменит. Им достаточно того, что я — Душа». Темноволосый здоровяк с поразительно светлой кожей и ясными голубыми глазами с отвращением хмыкнул, сплюнул на землю и шагнул вперед, чуть занеся мачете. Лучше уж быстрая смерть. Лучше погибнуть от этой грубой руки, чем от своей собственной. Лучше умереть, чем превратиться в злобного зверя, чем замарать себя чьей-то кровью, пусть даже и своей. — Спокойно, Кайл, — неторопливо, почти небрежно бросил Джеб. Здоровяк замер и скривился. — В чем дело? Ты же вроде проверил. Она одна из них. — Знакомый голос… Так вот кому не понравилось, что Джеб дал мне воду! — В общем, да. Но есть небольшая проблемка. — В смысле? — задал вопрос мужчина, который стоял рядом с Кайлом; в глаза бросалось сходство — судя по всему, братья. — Видишь ли… Ко всему прочему, она еще и моя племянница. — Уже нет, — отрезал Кайл, сплюнул и решительно шагнул ко мне. По напряженному движению плеч стало ясно, что словами его уже не остановить. Я зажмурилась. Сзади дважды щелкнул металл, и кто-то ахнул. Я приоткрыла один глаз. — Охолони, говорят тебе! — Голос дяди Джеба звучал расслабленно, но руки крепко сжимали ружье, ствол которого уперся Кайлу в спину. Здоровенный детина замер с занесенным мачете в двух шагах от меня. — Джеб! — ужаснулся брат Кайла. — Ты чего? — Отойди от девочки, Кайл. Кайл в ярости развернулся к Джебу. — Это не девочка, Джеб. Джеб пожал плечами, но не опустил оружие. — Надо бы кое-что обсудить… — Доктор выудит из нее все что надо, — угрюмо предложил женский голос. Я съежилась: сбывались мои худшие страхи. Только что Джеб назвал меня племянницей, и я было понадеялась на их милость… Вот дура! Этого невозможно представить ни на секунду. Смерть — единственная милость, на которую способны эти существа. Женщина, что упомянула доктора, оказалась ровесницей дяди Джеба, если не старше. Возраст ее угадывался не сразу из-за темно-пепельной, а не снежно-белой седины. Морщины, избороздившие лицо, собрались в сердитые складки, но за ними неуловимо проступало что-то знакомое. Мелани сравнила старушечье лицо с другим, более гладким лицом из своих воспоминаний. — Тетя Мэгги? Ты тут? Как? А Шэрон… — Слова, слетавшие с моих губ, принадлежали Мелани. Я была бессильна — долгое пребывание в пустыне сделало ее сильнее и ослабило меня. А может, я слишком отвлеклась, гадая, с какой стороны прилетит смертельный удар. Я готовилась к нашей смерти, она же радовалась воссоединению с семьей. Удивленный возглас Мелани оборвали на полуслове. Мэгги рванулась вперед с прытью, никак не сочетавшейся с ее хрупким обликом. Рука с черным ломиком, на которую был устремлен мой взгляд, осталась опущенной, а свободная рука взметнулась и с силой хлестнула меня по лицу. Моя голова дернулась. Мэгги отвесила мне еще одну пощечину. — Меня не одурачишь, паразитка. Мы вас изучили. Знаем, как вы умеете нам подражать. Я потрогала языком внутреннюю поверхность щеки: вкус крови.