Соня, делая вид, что не понимает причину дурного настроения матери, достала крохотные кофейные чашки темно-синего фарфора с золотыми прожилками и налила кофе. — Мамуся, ты гений, кроме тебя, никто так не умеет варить кофе! Тебе можно за доллары свой рецепт продавать, — попыталась она подлизаться. — Соня, хватит меня нахваливать, — строго глядя поверх очков, произнесла Маргарита Ярополковна. — Позволь объясниться, где ты вчера была и во сколько вернулась домой? — Мам, мне уже не шестнадцать, — попыталась оправдаться Соня. — И вообще, выяснять отношения на голодный желудок очень вредно, прямой путь к язве. А от язвы до… — Дочь, посмотри на себя в зеркало, — прервала ее мать. — Ты выглядишь как падшая женщина! Посмотри, что у тебя под глазами, на кого ты похожа? — Мамуся, ты ведь сама говорила, я очень похожа на папу, — попыталась отшутиться Соня. Ее слова только обострили ситуацию. Маргарита Ярополковна поджала губы и, строго взглянув на дочь, произнесла: — Как ты можешь, разве этому я тебя учила? Разве такой пример я подавала тебе все эти годы? Ты хотя бы раз в жизни видела меня в таком состоянии? — Господи, мама, в каком состоянии? Я что, под забором валялась? Может быть, меня домой соседи принесли или тебе позвонили из вытрезвителя? Ну, выпили с подругой за встречу… Кстати, она мне работу предложила! — возмутилась Соня, ставя чашку на стол. — Между прочим, женский алкоголизм не вылечивается, — обронила мать, отъезжая к окну. — У меня была ученица одна, Танечка Воропаева, как сейчас помню, тоненькая, беленькая. Умница, отличница, школу с золотой медалью закончила, в университете на химическом факультете училась. Красный диплом, аспирантура, лаборатория… А там спирт выдавали, для технических нужд. Тогда это страшный дефицит был. Спилась… — Я прекрасно помню эту твою Воропаеву, у них все в роду пили! Папа, мама, братья, сестры, даже собака Шарик… У нее гены такие! Хватит, мамочка, страшные истории рассказывать. Ты лучше послушай, что я говорю. Я вчера встретила Инку Тимину, мою одноклассницу, помнишь, у нее еще коса длинная была. — Да, конечно, помню, — отозвалась Маргарита Ярополковна. — Очень сложная девочка была! Своевольная, с характером. — Мам, она меня пригласила в гости к своей родственнице на несколько дней. — Так в гости или работать? — уточнила мать. — Ну, в общем, нужно развлечь гостей… Домашний спектакль и музицирование, что-нибудь в этом роде. Ты как, справишься без меня? Честное слово, звонить буду каждый день. — Соня, доченька, я, конечно, не против, только как-то это нехорошо. Развлекать богатых гостей, есть в этом что-то… — Мама, ты все еще живешь в мире пионерских костров и партийных съездов. Мне все равно, что делать, если за это платят! Я даже к стриптизу готова! Эти слова окончательно шокировали бедную Маргариту Ярополковну, и она с изумлением смотрела на дочь. — Я пошутила! Стриптиз я показывать не буду, — рассмеялась Соня. — Если только за очень-очень большие деньги… Мать только махнула рукой, подумав о том, что в последнее время с Соней происходит что-то странное. Вот они, недостатки воспитания в неполной семье! — Мамуся, хватит придумывать себе проблемы, все у нас будет замечательно! Хочешь, я тете Касе позвоню, пусть погостит у нас, в мое отсутствие. Не так грустно, когда живая душа рядом… Тетя Кася, она же Кассиопея Анатольевна, давнишняя мамина подруга, старая дева, учительница французского языка, с радостью приняла бы это предложение. Семьи у нее не было, свободного времени вагон и маленькая тележка, а заботы — только о трех котах и двенадцати кактусах. Правда, помощницей ее можно назвать с большой натяжкой: прожив почти всю свою сознательную жизнь в обществе двух тетушек, Кассиопея Анатольевна имела смутное представление о домашнем хозяйстве. При наличии небольшого капитальца, доставшегося ей от папы-дантиста, тетя Кася могла позволить себе приходящую домработницу. Практической пользы от подруги не было никакой, жизнь ее сопровождалась всевозможными недоразумениями и комическими происшествиями. То она чайник на плите спалит, то кота в стиральную машину запихнет, то еще что-нибудь… — Нет, большое спасибо, я до сих пор не отошла от ее последнего визита! Эти коты и кактусы все еще приходят ко мне в ночных кошмарах, — отрезала Маргарита Ярополковна. — Сама справлюсь, а ты поезжай, подыши свежим воздухом, отдохни. Только, пожалуйста, не злоупотребляй спиртным! Я где-то читала, что люди твоей профессии склонны… — Мам, — перебила ее Соня, поднимаясь из-за стола. — Я пошла собирать вещи. Где моя гастрольная сумка? Тысячу лет ее не видела. — Там, где всегда, на антресолях. Ты никогда не знаешь, где твои вещи. У меня такое чувство, что ты гостья в нашем доме, — тихо добавила она. Соня сделала вид, что не расслышала последней реплики. Мир в семье был восстановлен, и начинать новую ссору не было смысла. Она пошла собирать вещи, представляя себе, как весело проведет время. С тех пор, как она ушла из театра, праздники не так уж часто случались в ее жизни. Через некоторое время Соня забеспокоилась — звонка от Инны все не было. Неужели она забыла о своем приглашении? Не добралась вчера до дома? Предположения, одно страшнее другого, терзали ее душу. Телефон, как назло, не умолкал все утро. То звонили какие-то мамины ученики; то спрашивали прачечную, то зоопарк, то женскую консультацию, то какого-то Васю. В конце концов терпение Сони кончилось. В очередной раз сняв трубку, она просто рявкнула в нее: — Вася ушел в женскую консультацию посмотреть на африканских животных! На том конце провода молчали, очевидно, переваривая информацию. Потом кто-то неуверенно спросил: — А Соня? Ушла вместе с ним? — Я слушаю, — торопливо проговорила Софья, узнав голос Инны. — Привет, ты где? Я думала, случилось что-нибудь, сижу как дура на чемоданах. — Привет, — отозвалась та. — Понимаешь, у меня тут проблемка возникла небольшая. Я сегодня не смогу с тобой поехать… — Ну вот, а я от такой хорошей работы отказалась, — расстроенно произнесла Соня. Хорошая работа — это, конечно, сильно сказано. Сегодня Соня должна была рекламировать колбасу «Деревенские радости». Два часа в костюме колбасы (который смахивал на нечто совсем другое, скорее на продукт переработки этой самой колбасы) нужно было простоять у магазина, читая дурацкий стишок: «Деревенская колбаска» лучше в мире всякой ласки. Съем колбаску сам, никому не дам. Заходи, дружок, купи не пирожок, а батон колбаски, будешь словно в сказке!» Этот шедевр сочинил сам владелец колбасного цеха, бывший мамин ученик. Он-то и предложил Соне поучаствовать в рекламной кампании своего шедевра за весьма скромное денежное вознаграждение и пару батонов этой самой колбаски. Софья сперва отказывалась, но после долгих уговоров поддалась на провокацию. С одним условием — «колбаска», то есть Соня, будет в маске, чтобы, не дай бог, не узнали знакомые. Сегодня утром она с радостью отказалась от этой работы, сославшись на съемки в телепередаче. — Ну… я не знаю, в принципе, ты можешь поехать без меня. Я позвоню Анжелике, предупрежу ее, — предложила Инна. — Заезжай ко мне, я тебе план нарисую, как добраться. И денег дам на такси. — А что с тобой случилось? — спросила Соня. — Придешь — увидишь, — усмехнулась Инна и повесила трубку. Соня подхватила сумку с вещами. — Мам, пока, я поехала, буду звонить, — крикнула она, всовывая ноги в босоножки. Маргарита Ярополковна вырулила в коридор и внимательно посмотрела на дочь: — Соня, прошу тебя, холодную воду не пей, вечером одевайся теплее… И без глупостей! Да, вчера по телевизору сообщили, что надвигается какой-то ужасный циклон. Возьми зонт и плащ. — Мамуся, — она поцеловала мать в щеку, — все будет хорошо, честное пионерское! Маргарита Ярополковна покачала головой. Она слишком хорошо знала свою дочь, чтобы не волноваться. Софья выскочила на улицу, улыбнулась соседкам, сидевшим на лавочке, и направилась в сторону автобусной остановки. Она взглянула на небо. С севера надвигались огромные черно-фиолетовые тучи. «Что-то будет», — пронеслось в голове нехорошее предчувствие. До Инниного дома можно было добраться пешком, всего-то три автобусные остановки. Но девушке, собирающейся провести несколько дней в элитном районе, пешком ходить не полагалось. Автобус подошел быстро, даже места свободные были. Она устроилась у окна, пододвинула к себе сумку и расслабилась. Перед глазами моментально возникли разные видения, словно из чеховских пьес: огромный вишневый сад, и она, Соня, в длинном светлом шелковом платье, в соломенной шляпке, качается на качелях… А рядом красавец-мужчина с бородкой клинышком, в изящных очках. Он наклоняется, чтобы сказать что-нибудь романтическое… — Ваш билет, — грубым голосом произнес мужчина, в секунду развеяв мечты. Соня открыла глаза, пытаясь понять, какой билет требует от нее красавец. Однако вместо красавца-мужчины с интеллигентной внешностью над ней склонилась толстенная зубастая тетка, похожая на Серого Волка из известной всем сказки. От контролерши несло чесноком и дешевыми сигаретами. — Билет?! — Простите, — пролепетала Соня, пытаясь отыскать билет в карманах. Билета не было, да и не могло быть — ведь как только Соня уселась на свободное место, она предалась мечтам, вместо того чтобы купить этот злополучный билет. Тетка с ехидной улыбкой наблюдала за трепыханиями Сони, предвкушая скорую победу. Платить штраф было выше Сониных сил. Она глубоко вздохнула, вошла в образ и подняла на контролершу глаза, полные слез: — Простите, ради бога, я забыла купить билет… — Ага, у всех у вас с памятью проблемы, как только дело билетов касается! Плати штраф. Слезы ручьем покатились по щекам Сони. Для большей достоверности она громко всхлипнула: — Меня… меня… муж из дома выгнал, без денег! Вот все, что успела собрать, — рыдая, кивнула она в сторону сумки с вещами. — А денег у меня не-е-ет, я к маме еду… Простите, я сейчас билет куплю-ю-ю… Я ему всю жизнь отдала, в квартире прописала, а он… С моей лучшей подругой, за моей спиной… Тетка прямо на глазах превращалась из Серого Волка в обыкновенную женщину. Она глянула на зареванное Сонино лицо, вздохнула, вспомнив своего неделю не бритого Васю, и мягко сказала: — Все они сволочи, не реви. Дети-то у вас есть? Соня покачала головой и зарыдала с удвоенной силой. На минуту ей самой показалось, что она говорит правду. В этот момент водитель объявил Сонину остановку, она подхватила сумку и выскочила из автобуса. Контролерша так и не поняла, что перед ней была разыграна самая обыкновенная комедия, позволившая Соне бесплатно прокатиться. Девушка достала из сумки косметичку, припудрила зареванное лицо и нацепила темные очки. Не хотелось ловить на себе любопытные взгляды прохожих. Дом Инны был расположен совсем неподалеку от остановки. Соня поднялась на пятый этаж и позвонила. За дверью послышались легкие шаги, кто-то посмотрел в глазок. — Это я, — сказала Софья. — Ты одна? — отозвалась Инна, открывая дверь. Соня едва сдержала крик. Перед ней стояла абсолютно лысая девушка с Инниным лицом, но без ее роскошных волос. — У тебя что, вши? — ляпнула она первое, что пришло в голову. — Тише ты, — шикнула Инна, впуская Соню в квартиру и захлопывая дверь, — сейчас все соседи сбегутся полюбоваться. О вшах Софья слышала один-единственный раз в жизни, когда они еще в студенческую пору ездили в колхоз. Начиналось время тотального дефицита моющих средств, поэтому большинство местных ребятишек, девочек и мальчиков, были подстрижены под ноль. К концу недели студентам казалось, что в их волосах сотнями копошатся вши, и на нервной почве все начали чесаться. Каждый вечер перед сном студенты осматривали друг друга на предмет наличия отвратительных насекомых. Тем временем хозяйка пригласила Соню в стильную гостиную, выдержанную в светлых тонах. Пушистый бежевый ковер на полу, светлые кресла и диван, белые, под цвет обстановки, розы в хрустальной вазе.