- Ишь, какой! Стоимость формы из подъемных вычитается. В конце концов, получил Петя деньгами всего только пять рублей вместо двадцати (подъемные тоже равнялись червонцу), но при этом два комплекта формы (штаны-галифе, гимнастерка, китель), двойной набор лабораторных хламид и одежды для занятий спортом, две конфедератки, два теплых плаща, три комплекта белья, три ремня с медной пряжкой, три пары сапог и целую пачку подворотничков. Пару горстей форменных пуговиц и каких-то нашивок сам прихватил из открытых коробок - про запас. И даже большой саквояж, чтобы все это упаковать выторговал. Нитки и иголки у Пети свои были. Скорее всего, никакого отношения к подъемным одежда не имела, и выдавать должны были как раз по два комплекта всего, но спорить дальше делалось уже опасно. Совсем оставлять чиновников без навара, означало нарваться на какую-нибудь ответную пакость. Проще уступить. Остальным кадетам, наверняка, много меньше ценностей перепало. Да, следует отметить, что по комнатам, где деньги и одежда выдавались, Клюквин лично Петю сопроводил. Наверное, проследить, чтобы тот там ничего лишнего не ляпнул, но, в целом, как говорят чиновники, "вопрос отработал" полностью. С местом проживания тоже все просто решилось. Оказывается, в Княжьем доме для этих целей специально несколько комнат было выделено. Сейчас, правда, забитых всяким барахлом, так как за последние годы Петя оказался единственным кадетом не из губернской столицы, но диван там имелся, а больше юноше ничего и не было нужно. В туалет на этаже сходить - не проблема. Кормить, правда, не стали. Есть подъемные, вот их и трать. Но деньги у Пети еще были. Пятерка подъемных, червонец от Плиева и около рубля монетами от гжатских приказчиков. Таким богатым он никогда в жизни не был. Что не помешало ему ограничиться стаканом чая без сахара за копейку из самовара прямо на улице и тремя пирожками с мясом непонятного происхождения (три за пятак). Мелкую пакость жуликоватому чиновнику он все-таки сделал. Взял с того расписку о получении подорожной из Гжатска на казенном бланке, а пока тот его заполнял, свистнул другой бланк (прямо на столе пачка лежала), свернул его трубочкой, перевязал и незаметно поменял на саму подорожную. Сделал это не столько из вредности, а чтобы следов не оставлять. Ручка, вроде, старую запись полностью поправила, но если проверка будет серьезной, да еще с магией... Лучше не рисковать. И то, что Клюквину будет нечего предъявить, тоже приятно. Зажирели они тут в шестой комнате, совсем мышей не ловят. Ни у одного знакомого ему приказчика фокус с подменой не прошел бы, а эти в шесть глаз смотрят, и все не туда. Грех не воспользоваться. Потом убрали все в шкаф и даже не проверили, работнички. У Пети теперь и подорожная, и расписка в ее получении. И еще один чистый бланк про запас, вдруг пригодится. Красота. На два дня Петя оказался предоставлен самому себе. Даже за билетом на чугунку заходить не пришлось, ему его посыльный передал, с доставкой прямо до его комнаты. Оказаться без дела было совершенно непривычно. Никуда спешить не надо, можно выспаться всласть, да не на лавке, а вполне приличной постели, есть в любой момент и столько, сколько собственная жадность копеек потратить на это позволит. Наверное, именно так баре и живут. Хорошо, но деятельная натура долго в таком состоянии пребывать не может. Пришлось самому себе дела придумывать. Во-первых, продолжать развивать магическое зрение. Утром, вечером и в любой момент днем. Полезно, так как прогресс, пусть и не столь очевидный, как в первые два дня, но имеется. К тому же это интересно наблюдать, как все вокруг устроено. Ведь нити-каналы не только в людях, они и в растениях есть. При этом пялиться на дерево никто не возбраняет. Это люди под пристальным взглядом нервничать начинают. Во-вторых, написал три письма, разорившись на целых тридцать копеек на марки. Одно - родителям, второе - купцу Куделину. Все-таки благодетеля поблагодарить надо, без него ни в какую школу он бы не попал. Оба письма кратких, жив-здоров, едет в Академию, благополучно добрался до Путивля. Третье - более подробное, но без уверенности, что дойдет. Старшему брату в полк, который, вроде, где-то на юге под Тьмутараканью расквартирован. Или сестре, если она там найдется. В общем, родню уважил, дальше своими делами заниматься можно. А пока - просто по Путивлю погулять. По городу будущий маг побродил основательно, но развлечения старался выбирать, в основном, бесплатные. Максимум, что себе позволил, за копейку на карусели прокатился в увеселительном парке. Тут эта забава чисто детской не считалась, катались и парни, и вполне себе фигуристые барышни. А на качелях именно их и было больше всего. Так что Петя с удовольствием посмотрел на развевающиеся полы юбок, из под которых приоткрывался вид на стройные ножки. Но присоединяться не стал. Ему завтра уезжать, закрепить знакомство не успеет, только деньги зря потратит. На конные состязания сквозь забор с обратной стороны круга ипподрома посмотрел. И совершенно не понял, почему люди на трибуне с противоположной стороны так с ума сходят. Ну, лошади. Дорогие, красивые. Скачут быстро. И что? Пару скачек полюбовался на них и убедился, что ничего нового уже не увидит. Любые спортивные соревнования ужасно скучны, если на них ни за кого не болеешь. Или на соревнованиях лошадей люди деньги ставят? В Песте ипподрома нет, но, вроде, слышал о чем-то таком. Тогда это очень серьезный стимул болеть. Выигрыш Пете бы тоже очень не помешал, но нет у него лишних денег, счастья пытать. Да и не верит он в такое счастье. В азартные игры выигрывают только шулеры да букмекеры. И торговцы напитками, что по трибунам ходят. Но магом стать, все равно, лучше. Из бесплатных и популярных развлечений оставалось только принять участие в битве стенка на стену. Бой раз в неделю проходит на специальном пустыре, куда чуть не весь город поглазеть собирается. Особо отличившимся деньги платили, даже немалые. Предводители ватаг, говорят, чуть не по полста рублей за раз получают. Да и простым бойцам хоть немного, да дадут, а маги серьезные травмы бесплатно залечат. Но в предводители попасть Пете не светило, и хоть был он достаточно крепок и подвижен, но, когда товарищей не знаешь, ожидать можно всякого. Как правило, неприятного. Ехать же в Академию с побитой рожей, а на исправление подобного маги сил не тратят, Пете не хотелось. Молодецкое состязание, как назло, аккуратно накануне отъезда проходить должно было. Так что просто сходил, поглазел. С грустью посмотрел на бойкую торговлю, особенно спиртным, но ограничился единственным леденцом. Сама же драка почти на час затянулась, упорные противники попались, да примерно равные по силам. К концу на ногах, хорошо если четверть осталась. Публика была довольна. Петя, в принципе, тоже. Не сравнить с тем, что в родном Песте проходило. Некоторые приемы да ухватки запомнить постарался. Хотя, он же теперь магом будет, а магам кулаками махать не приходится. Разве слуге какому в зубы дать, чтобы поторапливался. Но тут никакие приемы не нужны. Забавно. То ему самому регулярно от подзатыльников да зуботычин в лавке уворачиваться приходилось, а то он сам их раздавать сможет. Но зря руки распускать не будет. Насмотрелся на самодуров. С другими кадетами Пете познакомиться пока не удалось, все они жили в Путивле в собственных домах. Ну, не собственных, а домах своих семей. Все-таки трое были потомственными дворянами и магами, а один - сыном богатого купца, кстати, женатого на дворянке. То есть у всех одаренные в родне были, один Птахин из простых. Все эти сведения он у того же будочника почерпнул. Все-таки четвертак оказался не взяткой, а инвестицией. Тот же будочник предупредил Петю, когда тот с очередной прогулки возвращался, что в Княжий дом опричник приехал. Не в духе, и больше одаренных не привез. Первой мыслью Пети было развернулся и снова отправиться гулять. До позднего вечера. Но потом решил, что бегать - глупо. Вроде, сразу себя виноватым признаешь. А в чем он виноват? В том, что господин Трифонов скопидомом оказался? Так это проблемы Трифонова, а не его. Так что поблагодарил за информацию и пошел в свою комнату. Магическое зрение дальше тренировать, раз ничего больше в магии не умеет. В результате с опричником и остальными кадетами встретился только на вокзале. Тот стоял в окружении четырех молодых людей Петиного возраста (кадеты, больше некому) и толпы провожающих у вагона, даже снаружи выглядевшем особо нарядным. Первого класса, каретного типа. Это когда вагон разделен на купе (необязательно одинакового размера), каждое из которых имеет собственный выход. И повышенную комфортность внутри. Петя подошел поздороваться. - Вот и наша пропажа появилась, - голосом, не предвещающим ничего хорошего, сообщил в пространство опричник: - Слабосилок из мещан, который очень много о себе возомнил. Ладно, сейчас некогда, в дороге поговорим. Петя вежливо молча поклонился и пошел искать свой вагон. То, что вредный Клюквин на его билете, покупавшемся отдельно, сэкономил (и сильно), он уже понял. Но не ожидал, что это будет даже к лучшему. Если господину Трифонову угодно затевать скандал в общем вагоне, милости просим. Там народ простой едет, могут барину ненароком и бока намять, если шуметь станет. Только он не станет. Воспитание не позволит. С обывателями он подчеркнуто корректен. Да и про "бока намять" - это все Петины юношеские мечты. Но послать по матушке, и вправду, могут. В общем, не стал Трифонов подопечного по вагонам искать, а сам тот в первый класс не пошел. Идет тот, кому надо, а у Пети интереса точно никакого нет. Общий вагон особого комфорта пассажирам не предоставлял. Деревянные лавки, на которых сидели по трое, узкий проход рядом с ними вдоль противоположной стенки, да деревянные полки наверху вдоль обеих стенок для вещей. Поперечных стенок не было, деление на купе осуществляли только спинки лавок, как в современных электричках. И еще, вагоны были небольшими, шесть "купе", тридцать шесть посадочных мест. Ехать было почти сутки, но спать можно было только сидя, прислоняясь к спинкам и друг другу. Впрочем, Петю такие условия не смутили, равно как и его соседей. Как отметил в другом мире на критику своих вагонов П.А.Столыпин, дома у его переселенцев условия проживания были не лучше. Вот и Петя, пожив три дня в отдельной комнате, вернулся к привычному положению в лавке, где он научился добирать недосып сидя, в любом месте, не обращая внимания на шум. И набирать сон хоть по паре минут. Отец такое умение "фронтовым" называл. В вагоне же хотя бы не стреляли. Разве что пара оказавшихся в противоположных концах вагона младенцев периодически сигнал тревоги подавала. Соседи были самые разные, но все простые люди, что неудивительно. Петя быстренько знак с груди в сидор спрятал и перестал среди них совершенно выделяться. А к бригаде каменщиков так и вовсе удачно прибился - в карты играть. Колода у Пети своя была, так что остался он в плюсе. Небольшом, всего-то около двугривенного. Играли по копейке в буру, и Петя даже, можно сказать, не жульничал. По крайней мере, карты не передергивал. А то, что все их знал по рубашкам, кто же от такого преимущества откажется? Тем более, что выигрыша такое знание не гарантирует. Мастеровые, которые играли только, чтобы время в пути занять, претензий к нему не имели. Наоборот, симпатией прониклись. На станциях почти весь вагон наружу выходил, ноги размять и кипятка прихватить. И до сортира прогуляться, кому надо. В вагонах подобных "заведений" не было. Богатые, которые купе или даже целые вагоны арендовали, могут, если приспичит, ночным горшком воспользоваться. А так перегоны между станциями не слишком велики, остановки каждые два-три часа. Еще на станциях можно было прикупить всякие разности у подходивших к поезду бабок. Платки и прочие кустарные поделки Петю не интересовали, а вот горячие пироги пару раз за поездку взял. Кое-какую снедь он и так прихватил, но свежее вкуснее. Особенно когда тратишь только что выигранные копейки. Он даже разок сбитнем себя побаловал. Само собой, идея сходить в вагон-ресторан ни Пете, ни его попутчикам по вагону в голову не пришла. А вот опричник с остальными кадетами, небось, там столовались. Но чувства зависти у такого же кадета в общем вагоне эта мысль не вызвала. Вот еще, деньги впустую тратить! На вокзал города Баян ("баять" - колдовать по древнерусски), где и располагалась Академия, поезд прибыл немногим за полдень следующего дня. Петя вышел вместе с бригадой каменщиков. Оказалось, ехали они именно сюда и даже в Академию. Только не учиться, а какие-то ремонтно-строительные работы проводить. Чуть ли не на целый год подрядились. Удивился, неужто в городе своих каменщиков нету? Есть, но все больно высокой квалификации. Как правило, сами из Баяна по всей стране на стройки разъезжаются, а разнорабочие, наоборот, сюда из других мест едут. Странный порядок. Городок оказался даже меньше Песта, но какой-то весь ухоженный. Видно, что зажиточные люди живут. Не богатые, дворянских усадеб, как раз, не наблюдается, но домики справные, улицы шлаком присыпаны (из чего можно сделать вывод, что топят тут преимущественно каменным углем), а канавы вдоль них прочищены. Петя без особого удовольствия отправился искать опричника с другими кадетами. Направление-то у Трифонова, а так бы он своим ходом добраться предпочел. Еще в пути успел выяснить, что от вокзала до Академии всего-то пара верст будет. За двадцать минут спокойным шагом дойти можно. Поиски не затянулись. Это у Пети только сидор за плечами да саквояж в руках, а вот его соученики, уже переодевшиеся в форму Академии, собрали чуть ли не бригаду грузчиков и теперь следили за тем, как крепкие дядьки подвязывают к себе ремнями чемоданы, коробки, баулы и даже корзины, из-за которых их уже и видно почти не было. Опричник, в руках у которого был все тот же саквояж и тубус взирал на это с плохо скрываемым раздражением. Петю он заметил, но так как тот предусмотрительно пристроился к грузчикам с противоположной от Трифонова стороны, в разговор с ним вступить пытаться не стал, только что-то под нос себе буркнул. А вот на привокзальной площади случился скандал. Из Академии за прибывшими учениками карету прислали, но явно недостаточного размера. В нее и без вещей шесть человек впихнуть было бы проблематично, а с таким багажом - совершенно нереально. Вот опричник и разъяснял кучеру (от которого, на самом деле, ничего не зависело), как неправильно поступила администрация Академии, которую загодя предупредили об успехах Путивльской губернии в этом году. - Вы понимаете, - тихо, но жестко говорил господин Тихонов: - у нас в этом году выявлено пять одаренных. Повторяю, пять! Как вы их везти собирались, если ваше непотребство на четверых пассажиров рассчитано?! Самым простым вариантом было бы нанять еще извозчика или даже двух, так как наемных экипажей перед вокзалом было довольно много. К приезду поезда собрались. Но их довольно бодро разбирали. Наконец стоявший чуть в стороне от тройки кадетов-дворян Ячменев не выдержал: - Вы как хотите, а я на Ваньке поеду, - сообщил он остальным и махнул рукой ближайшему извозчику с двухместной коляской. Тот немедленно подъехал: - В Академию, барин? Отвезу за двугривенный. Наблюдательный. Хотя, это только Петя значок снял, остальные, наоборот, нацепили. Грузчик, тем временем, уложил и привязал два громадных чемодана, баул и ящик в задней части коляски. (Там что-то вроде "багажного отделения".) После чего подошел за расчетом. - Куда? Со мной поедешь. Я, что ли, сам буду все это к себе в номер тащить? - Добавить надо, ваше благородие. - Сочтемся. Поехали. Петя, после недолгого раздумья, тоже отправился в путь самостоятельно. Только не стал брать извозчика, а подошел к уже знакомым каменщикам, которые сейчас грузили ящики со своим инструментом на две подводы. - В Академию? Я с вами, - юноша не стал спрашивать разрешения, а просто сгрузил свой саквояж и сидор сверху на одну из подвод. А зачем спрашивать? Место еще есть, идти по одному адресу, а с пустыми руками это делать легче и приятнее. Возражений не последовало. Это дворянин может попутчика не взять, а купец с него деньги за проезд спросить, простой мужик в этом плане добрее и отзывчивее. Шли, естественно, пешком, никуда не спешили, но уложились в пятнадцать минут. Правда, пришли не к тем воротам. Для строителей и прочих работяг оказался отдельный вход, так что Пете пришлось еще метров двести пройти, неся свои вещи уже самому. Не слишком большая неприятность. В Путивле он их до вокзала куда дальше тащил. Территория Академии была обнесена забором из железных прутьев (вроде как, из копий составлена), но не была особо большой. Не больше пяти десятин (пяти гектаров), фактически как земельный надел одного крестьянского семейства. Сама Академия состояла из четырех трехэтажных зданий, построенных каре и соединенных на уровне второго этажа галереями-переходами. Участок вокруг был прямоугольный. Спереди и по бокам до забора буквально шагов по десять оставалось, зато за комплексом половина участка была почти пустой. В смысле была отдана под сад и небольшие хозяйственные строения у забора. Именно там каменщики и обосновались. Никакого КПП не было, ворота (сейчас закрытые) и две арки-калитки по бокам от них, через которые кадеты и преподаватели и проходили. Никакой охраны. Как потом узнал Петя, без значка Академии пройти сквозь арки было невозможно. Прием посторонних без предварительной договоренности, видимо, тоже не предполагался, так как никакого бюро пропусков не наблюдалось. Но по случаю прибытия в Академию кадетов первого года обучения перед воротами был выставлен стол, за которым сидело двое, видимо, старшекурсников. Ибо были они одеты в ту же форму, что Петя нес в своем саквояже, только на левом рукаве у них было пришито по три "шпалы". У Пети не было ни одной. Пришитой. А вот в пакетике, куда он запасные пуговицы сложил, их было несколько десятков. Рядом со столом кучковалось еще полдюжины кадетов в такой же форме. Среди них одна девушка. Никакой толчеи у ворот не было, Петя подошел к столу в гордом одиночестве. Все старшекурсники разом подняли на него глаза, причем в них читался вопрос пополам с недоумением. - Ах, да! - Петя срочно вытащил из сидора знак Академии и нацепил его на грудь: - Птахин Петр Григорьев из Песта Путивльской губернии. Направление должен передать опричник Трифонов, не знаю, был он уже у вас или нет. Один из кадетов демонстративно провел пальцем по листу открытой перед ним амбарной книги: - Птахин Петр Григорьев, - повторил он: - Есть такой. А вот опричника вашего еще не было. Впрочем, данные на всех путивльских из Княжьего дома переслали, так что можешь проходить. - Правое крыло, первый этаж. Там на двери табличка будет, увидишь, - напутствовал его уже другой кадет, заодно показав направление рукой. Петя с некоторой робостью подошел к арке ближайшей калитки, но никакой помехе проходу не обнаружил. Просто спокойно вошел внутрь. - Эй, как тебя, Птахин! Помоги вещи дотащить! Купеческий сын Селифан Ячменев оказался прямо за воротами вместе со своими двумя чемоданами, баулом и ящиком, не считая небольшого саквояжа в руках. Остальной багаж был свален на землю. - Не пустили, уроды, грузчика внутрь, - пояснил Селифан: - Зря только деньги на него потратил. И местных слуг позвать отказались, "нету слуг", говорят. Ты представляешь? "Нету"! Как я все это, спрашивается, тащить должен? - По частям, наверное, - предположил Петя. - И оставить без присмотра, чтобы украли? Нет, уж. Давай, помоги. - Хорошо. Сейчас свои вещи отнесу и вернусь, - покладисто согласился Петя: - С тебя три рубля будет. - Что?! - Взвыл Ячменев: - Да грузчик за четветрак сюда поехал! - Если увижу грузчика, пришлю к тебе. Ты пока думай, а я пошел. Селифан кричал ему вслед что-то нелестное, но Пете это было безразлично. Таскать за кого-то бесплатно чемоданы он не собирался. Натаскался, пока в лавке работал. Хватит. Место поселения первокурсников Петю удивило. Он даже три раза табличку на двери перечитал. Нет, все верно. "Казарма первокурсников". И никаких других комнат для них не предназначено. Это ему подтвердил оказавшийся за дверью дежурный из старшекурсников. Он довольно вальяжно развалился на стуле и листал какую-то тетрадку, видимо, конспект еще прошлого года. К новому семестру готовился. - Занимай любую пустую койку, - дежурный поднял на Петю глаза: - Определишь по незастеленному белью. Твой шкаф слева от кровати. Вещи не разбрасывай. Проходи! Казарма оказалась именно казармой, разве что ее чуть более комфортным вариантом, чем в действующей армии. Большая вытянутая комната, порядка шестидесяти коек (обычных, одноярусных), стоящих перпендикулярно обеим боковым стенам с метровым проходом посредине. Между койками - не тумбочки, а целые шкафы-пеналы выше человеческого роста. Снизу два ящика, посредине - бюро с откидывающейся дверцей, которая может быть использована для письма. Верхняя секция - гардероб с палкой и пятью плечиками для одежды. Естественно, все пустое. При этом в дверцу гардероба было вделано даже довольно большое квадратное зеркало со стороной не меньше, чем в пол аршина.