- А своей властью комендант утвердить не мог? Унтер немного замялся: - Вам - мог. Анну четвертой степени отличившимся в бою дают. А вот третью Анну - уже за выслугу, а за этим в губернской канцелярии следят. Ну а комендант у нас, как бы сказать, человек осторожный. Медали выписал, а по ордену решили на заседании штаба за компанию в губернию представление послать. Шувалов предложил. И чего выступил? Вы же с ним из одной Академии... - Ну, рассмотрят когда-нибудь. Мне тут еще больше месяца практику проходить. - Не хотел бы расстраивать, но и врать не могу. Из губернии вполне могут отписать, мол, сами решайте. Так под сукно все и ляжет. Эх, надо было вас на солдатского Георгия представлять. Вы же пока не совсем офицер, а только кадет. Могли бы вас, как нижнего чина, представить. Но уж теперь не переделать. Петя понимал, что унтер желает ему добра, но, все равно, расстроился. Получить Георгиевский крест было бы здорово. Большим уважением этот орден в народе пользуется. Отцу вот, по ранению пенсию дали, а крестом обделили. Очень тот об этом переживал. Хотя, Петю, похоже, тоже только по губам мазнули. Хорошо хоть сам о себе немного позаботился. Хотя, знай он, как дело обернется, одним мешочком с золотым песком не ограничился бы. Ладно, может, еще повезет. Хотя, лучше бы больше в перестрелки не встревать. То, что Петя кого-то лично ранил (или даже убил) как-то сильно его не впечатлило. Впрочем, он и не прямо в человека стрелял, а куда-то сквозь заросли, ориентируясь на магическое зрение. Вот никакого шока и не испытал. Или он черствый такой? Поблагодарив Прохорова за честный рассказ, Петя все-таки пошел к себе. Лучше от этой суеты подальше держаться, а занятия у него свои есть - заклинания тренировать да качать хранилище медитациями. Впрочем, планам на спокойную жизнь реализоваться не случилось. Уже вечером, причем довольно поздно, его вызвал к себе капитан. Ситуация в его отсеке больше напоминала небольшой прием, чем рабочее совещание. В секции Малышенко, как выяснилось, имелся не только рабочий кабинет, но и гостиная. Обставленная мебелью явно местного ремесленного производства, но в европейском стиле. Кресла и диваны были сделаны из бамбука или сплетены из тростника, а для удобства прикрыты подушками. По виду - шелковыми, с вышитым на них растительным орнаментом. Похожие ткани, но попроще, продавались в лавке Куделина и стоили очень дорого. Даже жалко на такие садиться. Это Пете, который подобную роскошь в первый раз видел. Остальные сидели совершенно спокойно. Стол (столешница была из инкрустированного дерева) был уставлен бутылками и закусками. Или даже вполне серьезной едой, тут Петя плохо разбирался. Местные повара все продукты крошили достаточно мелко, чтобы удобно было есть палочками без использования ножа, и раскладывали еду по небольшим плошкам. Определить, что внутри, по внешним признакам было невозможно. Могло быть и сладкое, и соленое, и мясное, и фруктовое, и горячее, и холодное. Петя знатоком чжурчжэньских блюд не являлся, кое-что успел попробовать из интереса в соседней деревне, но в основном питался из солдатских котлов, где готовили все больше обычные щи да каши. Почти обычные, так как крупа и овощи были местные, равно как и специи, но с такой экзотикой имели мало общего. Впрочем, когда Петя вошел, собравшиеся в комнате начальники на еду на столе внимания уже не обращали. А те, кто чином поменьше, видимо, на них равнялись. Зато фарфоровые пиалы с вином или чем покрепче были у всех в руках или стояли рядом. Многие курили, причем, судя по запаху витавшего в воздухе дыма, не только табак. Шувалов, полулежавший на диване, и пристроившийся в кресле рядом с ним другой молодой воздушник так и вовсе в руках держали нечто огромное. Чуть ли не метровые трубки из стеблей бамбука с маленькими металлическими чашками на конце. Держали они их почему-то чашечками вниз над стоявшей рядом на маленьком столике лампой. - Прикуривают, что ли? - Подумал Петя: - А почему табак не высыпается? Впрочем, долго пялиться на магов он не стал, тем более, задавать вопросы - не те отношения. И самого его подозвал к себе Малышенко. Они с Карташовым и их помощниками - поручиком Светловым, приказчиками и парой дядек из охраны купца - занимали другой угол гостиной. Тоже курили, но обычные на вид пахитоски или трубки. - Вот, Петр Григорьевич, - неожиданно по имени-отчеству обратился к нему капитан: - Фролу Игнатьевичу в его отряде целитель нужен. А кроме вас мне к нему командировать некого. Я бы очень просил вас принять это предложение. Тем более что вашу кандидатуру предложил главный целитель дивизиона его высокоблагородие господин Неласов. - Ну да, бери себе боже, что нам негоже, - усмехнулся про себя Петя, изобразив на лице глубокие раздумья. Отказаться, значит испортить отношения с Малышенко и, возможно, Карташовым, что делать совершенно ни к чему. Но и сразу соглашаться тоже ни к чему. Может, чего хорошего предложат. - Вы хорошо себя зарекомендовали в отряде и даже отличились во время боестолкновения с бандитами в составе пограничного дозора. Уверен, что и здесь справитесь. Тут Петя не выдержал: - Вознаграждение будет какое-нибудь, или как в дозоре? Из угла комнаты раздался неприятный смех. - Фрол Игнатьевич человек справедливый, не обидит. Петя скривился. "Не обидит" - замечательная формулировка. Диапазон от миллиона до простого "спасибо". Но спешить говорить об этом вслух не стоит. Сами понимать должны. А если не понимают, есть другие способы объяснить, кроме скандала. Карташов, по-видимому, понимал, поэтому заговорил с усмешкой: - Понимаю вас, господин кадет. Но и меня поймите. Отряду нужен целитель и, желательно более высокого разряда, чем ваш седьмой, к тому же не подтвержденный официально. Но действовать пришлось быстро, и нанять целителя в Дальнем, у меня просто не было времени. А своего помощника в Ханке Неласов не отпустил, - Сказано это было ровно, без раздражения, но ощущалось недовольство. Похоже, Фрол Игнатьевич к отказам не привык. - С другой стороны, благодаря тому, что Петр Павлович, - кивок в сторону Шувалова: - сам вызвался принять участие в наведении порядка на прииске, серьезных столкновений можно не опасаться. А на случайные заболевания или повреждения, которые неизбежны в походе, ваших сил должно хватить. Тем более я наслышан о ваших успехах в лечении Сула-Петровских. Со стороны дивана Шувалова снова послышался смех. - Я предполагаю не только разобраться с проблемами прииска, но и исследовать окрестные земли, в чем, надеюсь, мне поможет Карп Прокопыч-- кивок в сторону мага земли: - Думаю, вы сами заинтересованы в присоединении к моему отряду, так как это даст вам необходимую практику, ради которой вы здесь и находитесь. Ну а официальное положение? С учетом того, что вы еще только кадет, будете приравнены к унтер-офицерскому чину с соответствующим окладом и довольствием. Ну а в случае, если экспедицией будет найдено что-либо достойное, то будет и дополнительная награда. - Все понятно, Фрол Игнатьевич, - Петя слегка поклонился: - У меня есть еще задание на практику от Академии по зельеварению. Надеюсь, у меня будет возможность сбора местных растений, если попадется что-либо из списка моего преподавателя? - Само собой разумеется. - Тогда я буду очень рад поступить под ваше начало. Последняя фраза была не совсем правильной. Официального чина купец не имел, и командовать офицерами государя (или даже кадетами Академии) не имел права. Но Петя решил потрафить властному характеру Карташова. И, судя по тому, как на мгновение потеплел взгляд золотопромышленника, не ошибся в своих ожиданиях. Несколько очков у работодателя он заработал. Выступили уже следующим утром. Еще затемно к Пете явилась пара бойких казаков, которые с шутками и прибаутками не только подняли его с постели, но и все его вещи во двор вынесли и погрузили на телеги обоза. Хорошо догадался с вечера собрать чемоданы с походными наборами из Академии. Брать их с собой не думал, но и оставлять оборудование раскиданным по полкам и столам не хотелось. Вдруг потом чего не досчитаешься. Но когда казаки потащили все грузить, не возражал. Упаковка надежная, уже проверено, а с приглядом надежнее будет. Правда, зародилась мысль, что Карташов его в погранотряд возвращать не собирается, но сказать чтобы Пете так уж дорого было общество Малышенко и его подчиненных - нельзя. Разве что с унтером Прохоровым отношения наладились. И то не слишком. Поди, как рана совсем заживет, о молодом целителе и думать забудет. Вот ехать самому Пете пришлось верхом, что его не очень обрадовало. Но никто коней не гнал, в седле он сидел более или менее уверенно, так что ничего страшного. К тому же лошадь - не дура, сама с дороги свернуть не пытается и держится внутри каравана без всяких руководящих указаний со стороны всадника. Так что у юноши появилась возможность без опаски смотреть по сторонам магическим зрением. Вдруг что интересное попадется. Правда, не попалось. По крайней мере, рядом с дорогой. Пару раз Пете чудилось, что где-то в стороне слабо фонит магией, но сворачивать в чащу он не рискнул. Да и не поняли бы его, если бы вдруг от каравана отделился и в кустах скрылся. Не на прогулку едут. Поездка растянулась на три дня, а потом они прибыли в... Петя даже затруднился назвать, куда они прибыли. Поселок, наверное. Бараки, хижины и один более или менее солидный дом. То есть с нормальными рублеными стенами, а не бамбуковыми жердями переплетенными тростником и обмазанными глиной. Немного в стороне - несколько палаток армейского вида. Вот туда они и направились. После часовой суеты количество палаток увеличилось в несколько раз за счет тех, что были вынуты из обоза и разбиты рядом. Относительно стройными рядами, настолько, насколько рельеф местности позволял. Все-таки тут не равнина, а каменистые сопки кругом. Интересно, какая из них Бахайский курган? Поселок располагался на берегу сравнительно небольшой речки, аршин двадцати шириной. На взгляд - неглубокой, но быстрой. Сразу за поселком, выше и ниже по течению речка была несколько раз перегорожена и на ней были поставлены всякие инженерные сооружения - водяные колеса, дражные бочки и всевозможные желоба, по которым текла вода. (* в XIX веке дражная бочка - устройство для первичного обогащения породы - выглядела примерно так. Бочка вращалась, внутри нее были лопасти вроде как в бетономешалке. Под напором воды частично вымывалась глина, а на выходе задерживались решеткой и отбрасывались в сторону более или менее крупные камни.) Народу работало много. Часть с помощью кайл и ломов долбили склон сопки, являвшийся одновременно берегом речки. Почва была каменистой, но неоднородной - камни, песок, глина. Другие рабочие лопатами грузили вырубленный грунт в деревянные тачки, третьи везли тачки к дражным бочкам, четвертые эти бочки загружали. Первично обработанный грунт смывался водой по укрытым решетками желобам, и еще одна группа рабочих ходила вдоль желобов и, когда камешков на решетке становилось много, поднимала решетки и стряхивали с них нанесенное. Наконец еще куча народа стояли вдоль реки с тазами и окончательно промывала в них осевший в желобах песок. За спиной у этих рабочих прогуливались казаки с ружьями и следили, чтобы отмытые золотые крупинки попадали к старшему смены, а потом учетчику в конторе, а не терялись по дороге. - Не сказать, чтобы приятная работа, - подумал Петя: - Мокро, грязно, а зимой еще и очень холодно. Или зимой все-таки не работают? Вроде, нет. Но весной и осенью тоже не всегда жара стоит. Интересно, сколько добывают? Как ему удалось выяснить впоследствии, прииск работал, действительно, с промышленным размахом. За две смены по двенадцать часов (ночью работа не прекращалась, разве что окончательное промывание песка откладывалось на утро) через дражные бочки проходило до тысячи пудов грунта. Добывалось золота много меньше, но цифра тоже приличная, где-то полсотни пудов за лето. И еще примерно столько же (по мнению Карташова) шло мимо кассы, то есть оседало в карманах рабочих. Правда, карманов у рабочих на одежде не было, но ведь куда-то прятали. Может, купец и завышал недостачу, но мелкие самородки на прииске почему-то не находили, только песок. А ведь должны были быть. Все это было личное, так сказать, расследование Пети, которому было любопытно понять, что же такое добыча золота. О старателях с тазами, которые они почему-то тоже называли "драгами", он слышал. Точнее читал в рассказах, напечатанных в приложениях к журналу "Нива", которое выписывал Куделин. Но там золота с одной промывки добывалось на несколько унций. В общем, по фунту золота из пуда песка (* А.Н. Островский, "Бешеные деньги"). Действительность оказалась много печальнее. Впрочем, если бы каждый намывал золото фунтами, жили бы здесь одни миллионеры, а не крестьяне, которые рады получить сто рублей за лето. У Карташова в здании конторы была своя квартира. Шувалова и Микулина разместили в том же здании. А вот Петю поселили в палатку, да еще на пару с Вознесенским. Палатка, правда, была довольно большой, целый шатер, и поместились в ней не только две раскладные койки, но и осталось место под большой стол, пару плетеных кресел и пару сундуков, исполняющих роль шкафов. Все Петины чемоданы тоже влезли без проблем, равно как и вещи молодого воздушника. К сожалению, большие размеры палатки всех проблем не решали. Полог палатки - это отнюдь не дверь, его не запрешь на замок. Да и стены из парусины назвать надежными никак нельзя. А оборудование у Пети довольно ценное. Украдут - не расплатишься. Использовать его в палатке тоже неудобно. Стол - один на двоих, и занимать его своим оборудованием можно только при согласии соседа. Отношения с которым сразу не сложились. Молодой маг закончил Академию год назад, одновременно с Шуваловым, но, в отличие от графа, магическими силами не блистал. Шестой ранг всего, то есть слабосилок вроде Пети. Происхождением тоже похвастаться не мог, по фамилии видно, что из поповичей. Получилась гремучая смесь амбиций и комплексов. В результате, в качестве своего места в жизни Ника Вознесенский выбрал себе положение шавки Шувалова. Или, как предпочитали говорить древние, его клиента. Не сказать, чтобы особо перспективное положение в плане карьеры, не достигнув следующего ранга, все равно, повышения в чине не получишь. Но с точки зрения защиты от третирования со стороны других офицеров толк в таком положении был, с Шуваловым предпочитали не связываться, даже комендант Ханки тому никогда приказов не отдавал, только с просьбами обращался, и то нечасто. Положение клиента в его классическом смысле - тоже не сахар. Надо всегда быть возле патрона и спешить исполнить любую его прихоть. Возможно, Николай надеялся, что его с Петром отношения являются приятельскими, но тогда он обманывался. Впрочем, это его проблемы. А вот Петина проблема была в том, что Шувалов не скрывал своей неприязни к нему. Ну а сосед по палатке эту неприязнь не просто воспринял, как свою, но и всячески старался ее демонстрировать. В общем, договориться с ним о совместном использовании стола было нереально. Одна радость, что в палатке Вознесенский только ночевал. Приходил поздно, вставал рано и мчался к своему патрону. Или к дверям его комнаты, если та была закрыта. Но парочку гадостей утром и вечером Пете сказать успевал. Тот тоже в долгу не оставался, но скоротечные баталии языком ни к чему, кроме порчи настроения, не приводили. Хорошо бы поганцу зубы начистить, но не хочется давать Шувалову повод для открытого конфликта. Разве что понос ему организовать? Самому же лечить придется. Но какую-нибудь пакость перед самым отъездом надо будет сделать. Какую, Петя еще не решил, но сама перспектива настроение немного улучшала. Впрочем, пока зельеварение и артефакторика были неактуальны. Уже следующим ранним утром отряд выдвинулся к одной из расположенных неподалеку деревень. Примерно две трети рядовых бойцов рассредоточилось вокруг тулоу, образовав не слишком частую замкнутую цепь. Все верхами. Остальные - спешились и встали напротив ворот, которые неожиданно для Пети оказались закрытыми. - На штурм собрались, что ли? - Подумал он: - С какой стати? Вроде с местными у нас вполне мирные отношения. Карташов тоже был здесь, но остановился, вместе с приказчиками, немного поодаль основного отряда у ворот. Перед ним полукругом поднимался невысокий земляной вал, по верху которого немного странно клубилась пыль. Похоже, Микулин земляной щит поставил. А сам он где? Что-то не видно. Петя без колебаний подъехал к купцу. Собственный аурный щит он сформировал, но лошадь под собой так защитить не мог. И вообще, получать удары от пуль ему не понравилось. Зачем, если можно за чужим щитом спрятаться. Может, обойдется, но так спокойнее. Тем более, где еще отрядному целителю находиться, как не рядом с начальником. - Никак штурмовать собрались, Фрол Игнатьевич? - Раз уж Петю взяли с собой, ни о чем не предупредив, задавать вопросы он имеет право. Тем более, что Карташов, вроде, ничем не занят, только смотрит напряженно в сторону ворот. - Надеюсь, обойдется. Шувалов на переговоры вылетел. - Чжурчжэни, что прииск грабили, здесь обосновались? - Вопрос, в принципе, был риторическим. Иначе зачем бы купцу сюда свое войско приводить? Карташов просто кивнул. В этот момент стало ясно, какой из Шувалова переговорщик. Внутри стен тулоу прогремел взрыв, высоко в воздух взлетели обломки того, что раньше было стенами, а чуть позже над всем этим поднялся столб пламени. Купец выругался и заорал: - Карп Прокопыч! Ломайте ворота, пока там еще живые остались! Под воротами вспучилась земля, и створки слетели с петель и рухнули. Вместе с куском стены. Карташов снова выругался. Тем временем обломки стены сами разъехались в стороны вместе с пластом земли под ними, и в тулоу открылся проход. В него стал втягиваться стоявший напротив ворот отряд. Делал он это не очень спешно, выстрелов не было слышно, а вот полыхало, судя по всему, внутри знатно. Через час Карташов все также оставался на месте. Ехать в пылающую деревню он счел излишним и с мрачным видом принимал доклады командиров своего отряда. Петя стоял неподалеку и с интересом прислушивался. - Вот так все и сбежали? - Обманчиво ровным голосом спросил купец, выслушав казацкого старшину (или какие у них там звания в наемных отрядах). - Нет, с десяток плоскомордых мы задержали, но все они оказались жителями деревни. И золота при себе не имели. Карташов также безэмоционально, но длинно выругался. Картина складывалась примерно такая. Люди бывшего дизу (помещика) заняли в этом большом доме несколько расположенных рядом секций на первом этаже. После чего занялись сбором дани с местных жителей, родня которых работала на прииске. Некоторые чжурчжэни и сами туда устроились, текучесть кадров здесь достаточно велика, а в лицо всех работников (а их около пятисот) выучить - непосильная задача для охраны. Местные ульта для европейского человека все на одно лицо, слишком уж национальные признаки доминируют над индивидуальными. А в условиях, когда рабочие регулярно меняются (дома хозяйство крестьянам тоже вести надо), весь контроль свелся к подсчету общего числа вышедших. Собственно, бухгалтера иные цифры и не интересовали. Оказалось, что бандиты (или дружинники дизу Шилу, это с какой стороны посмотреть) из своей секции вырыли под землей лаз, чтобы уйти в случае нежелательных обстоятельств. Не сами, конечно, вырыли, крестьян заставили. Довольно узкий лаз аршин пятьдесят длиной до ближайших кустов у леса. Вот при появлении отряда Карташова они ворота и затворили, чтобы было время сбежать.