– Там пудры не было, – смилостивилась над узницей миссис Макстон и, вновь воззрившись на лорда Давернетти, заявила: – Никто не смеет называть мисс Ваерти глупышкой, между прочим, у девушки ученая степень, а у вас… – Скоро будет девушка с ученой степенью, что, согласитесь, тоже неплохо, – поддел ее Давернетти. Но на этом шутки кончились. – Лорд Гордан, сопроводите мисс Ваерти и ее воинственную экономку в мой кабинет. Немедленно. Миссис Макстон, понимая, что закон не на нашей стороне, повернулась к миссис Томпсон и сказала: – Держитесь, дорогая. Мы непременно еще вас навестим. Всего доброго. Берегите себя. Несколько потрясенная миссис Томпсон ответила: – Я люблю булочки с сыром… и без пудры, миссис Макстон. – Я запомню, миссис Томпсон, – ответила та, беря меня под руку и вручая пустую уже корзинку лорду Гордану. После чего мы гордо покинули отделение «женской» тюрьмы, еще более гордо проследовали вверх по лестнице, которую сейчас пристально изучало около двух десятков полицейских магов, с лупами, магическими увеличителями и переносной лабораторией, видимо пытаясь установить, чем конкретно были экранированы защитные и сигнальные заклинания. Мы сделали вид, что не имеем никакого отношения ко всему этому, поднялись наверх, а уже там миссис Макстон, наплевав на все распоряжения лорда Давернетти и возглас лорда Гордана, свернула к входной двери и решительно вывела меня из полицейского управления. – Но, миссис Макстон, лорд Давернетти приказал… – начал было младший следователь. – Будет он мне приказы отдавать! – возмутилась она. – Статусом не вышел! Лорд Гордан, в растерянности последовавший за нами, изумленно уточнил: – А что не так со статусом лорда старшего следователя? – Он холостяцкий! – многозначительно заявила миссис Макстон. И мы ушли в сторону ближайшей кофейни. Лорд Гордан, помявшись на пороге, все же отправился за нами, неловко неся пустую корзинку. * * * В кофейне мы устроились за столиком близ окна, попросили по чашке горячего шоколада у подошедшей подавальщицы, миссис Макстон также не отказала себе в сырном пироге, а после мы разом с тоской посмотрели на полицейское управление – лорд Давернетти уверенно шел к нам. И он не просто шел, он решительно пересек площадь, не обременяя себя плащом и шляпой и игнорируя холод морозного утра, легко взбежал по ступеням, вошел в кофейню, жестом отпустил лорда Гордана, подошел к нашему столику, несколько небрежно подвинув меня, сел на сиденье рядом и поинтересовался: – Дорогая, почему бы вам не пойти домой? Скрипнув зубами с досады, я величественно сделала глоток шоколада и произнесла: – Вероятно потому, что в данный момент у меня как такового дома нет. Видите ли, мой опечатан вашими сотрудниками, а в ваш у меня нет никакого желания отправляться. – Мой? – переспросил следователь. – Дорогая, но это теперь и ваш дом тоже, и если вас не устраивает гостевой, я совершенно не возражаю против вашего переезда непосредственно в главное здание моего поместья. Миссис Макстон, выслушав все это, принялась молча рыться в своем ридикюле, явно в поисках очередной убийственной пудры. Я обладала куда как более миролюбивым характером, а потому просто сказала: – Или ваши сотрудники освобождают мой дом сегодня к вечеру, что они, собственно, обязаны сделать теперь, в силу отсутствия основной для меня угрозы в Вестернадане, либо я заночую в гостинице. На Давернетти я не смотрела, уделяя все свое внимание чашке с шоколадом, но его усмешку все же заметила, а после лорд старший следователь неожиданно мягко спросил: – Анабель, что вас расстроило? Я бы никогда не ответила на данный вопрос, но миссис Макстон молчать не стала, мрачно высказав: – Вашего пятого ребенка вы назовете Джонатаном, шестого Гансом, седьмого… Мне продолжать? – Да-да, вы знаете, очень увлекательно, – язвительно ответил Давернетти. Но на этом с издевательствами было покончено. Пасс рукой, отрезавший нас тишиной от остальных посетителей кофейни, легкое прикосновение к моей руке и очень тихое: – Анабель, я действительно считаю для вас крайне небезопасным возвращение в дом профессора Стентона. Я решительно отдернула ладонь, разрывая прикосновение. Давернетти, если и был задет этим, никак не продемонстрировал свое недовольство и продолжил мягким вкрадчивым тоном: – Единственное, что угрожает вам и вашим людям на территории моего поместья, это выслушивание давно вынашиваемых планов моей матушки на появление долгожданных внуков и не более того. Что касается дома профессора Стентона – вспомните, с какой легкостью в него проникали посторонние, и вы, будем откровенны, фактически ничего не могли поделать с этим, Анабель. – Между прочим, я уверенно защищалась! – не согласилась с его доводами. – О да, никогда не забуду ваше эффектное лишение себя одежды… Впрочем, в защите все средства хороши, не так ли? Я сидела пунцовая, миссис Макстон мстительно достала из ридикюля еще одну коробочку пудры. – Анабель, – вновь очень мягко назвал меня по имени полицейский. – Мисс Ваерти! – непримиримо поправила я. И если бы речь шла обо мне, я бы осталась ночевать в гостинице невзирая ни на что, но Давернетти крайне ловко использовал упоминание о тех, кто мне служил. Я знала, что они будут защищать меня в любом случае и если опасения за себя были обоснованными, но в то же время лишь относительно – я слабый, но находчивый маг, то вот мои люди… Да, лорд Давернетти знал, на что стоит давить. – И как долго? – спросила, сдаваясь. – Мисс Ваерти! – возмутилась миссис Макстон. – По меньшей мере до отъезда императорского кортежа. – Говорил Давернетти все так же мягко и вкрадчиво, но это не успокаивало, скорее пугало. – Но фарс с помолвкой вы прекращаете! – потребовала я. Повернулась и прямо посмотрела на дракона. Дракон улыбнулся, кивнул, принимая мои условия, затем поднялся и произнес: – Все для вас, дорогая мисс Ваерти. Выходя, он расплатился за наш заказ и покинул здание кофейни, оставив возле порога двух полицейских. Говоря откровенно, после его ухода я почувствовала себя крайне… странно. Словно что-то бесконечно тревожило, но я никак не могла понять, что. В результате после кофейни мы с миссис Макстон еще прошлись по магазинам, зашли также в пекарню и сырную лавку и только после отправились домой. В смысле в гостевой дом лорда Давернетти. И каково же было наше искренне изумление, когда едва прибывшим нам мистер Уоллан молча подал газету, где имелся снимок крупным планом изображающий меня, сидящую рядом с лордом Давернетти, и его ладонь… обнаженную и не скованную никакими условностями вроде перчаток на моей ладони. Заголовок гласил: «Влюбленные более не скрывают своих чувств». – Я убью его, – простонала миссис Макстон. – Мы уезжаем немедленно! – решила я. – Это будет крайне затруднительно, – сказал выглянувший из кухни мистер Илнер, – лошадей только что отвели на конюшню лорда, а карета несколько пострадала, правда, не могу взять в толк с чего, но на ремонт потребуется время и визит в кузницу. Мне нанять наемный экипаж? Видимо, мистер Илнер тоже понял, что здесь дело не чисто. – Как вы себе это представляете? – Я судорожно вздохнула. – Отсюда до города час на лошадях, вы же не отправитесь пешком! – Но я дойду, вполне даже, – заверил кучер. Постояв в нерешительности, я мягко призвала «nuntius» и отправила его в ближайшую компанию наемных экипажей. Ответ мне доставили спустя два часа, в конверте. Раскрыв, мрачно прочла: «С искренним сожалением вынуждены сообщить, что мы не вправе принимать заказы из поместья лорда Давернетти в связи с введением ужесточенных силовых мер». – Да на его месте я бы сегодня здесь не появлялся, – глядя на разъяренную меня, сказал мистер Уоллан. – Как раз в данный момент это практически безопасно, я вчера истратила почти все в доме лорда Арнела, а сегодня последние крохи магии оставила в казематах полицейского участка. Мистер Уоллан, меня ни для кого нет! – Особенно для леди Давернетти? – уточнил дворецкий. – Особенно для нее, – кивнула я разъяренно и ушла к себе. Хотя о каком «к себе» могла идти речь, если даже дом мне не принадлежал.