– Так вы заходите! Комарина всего лишь потянула на себя ручку, распахнула калитку для гостя, но в какой-то миг Дымову показалось, будто она схватила его за грудки и потащила во двор. Он зашел. Она толкнула его тяжелым бедром и выглянула за ворота. Вдруг там кто-то торчит на улице? Но женщина никого не увидела. Полицейские машины стояли с фасадной стороны дома Батога, а Комарина жила с тыльной. Тихо здесь, спокойно. Но не исключено, что черти тут водятся. Убийцы теоретически могли сейчас находиться в ее доме. Вряд ли это возможно было в реальности, но на душе у Дымова стало неуютно. – Кто у вас в доме? – спросил он, глядя, как женщина закрывает калитку. – Я вас туда не пущу. – Прячете кого-то? – Кого же это я могу прятать?! – Да мало ли. – Дымов пожал плечами. – Вы знаете, как меня зовут? – Комарина уперла руки в боки. Дымов кивнул. Он знал, как зовут женщину и каково ее семейное положение. – Если я вдова, то это не значит, что у меня по дому шастают любовники! – Вдова, – едва слышно сказал Дымов и громко осведомился: – Если это не секрет, скажите, как погиб ваш муж? – Почему это должно быть секретом? – Женщина нахмурилась. – Если вы думаете, что это сделал мой любовник… – Она осеклась, сообразив, что сболтнула лишнее. – А его могли убить? – Почему убить? Вася… Василий погиб в автокатастрофе. – В автокатастрофе, – в раздумье повторил Дымов. – Я ему сто, даже тысячу раз твердила, не гоняй как угорелый! Все говорили! – Значит, никого не удивило, когда ваш Василий разбился? – Нет. – Шишков тоже повесился. – Как повесился? – Комарина вспомнила, что говорил ей Дымов, и нахмурилась. – Но никто не говорил ему, что нельзя стоять под люстрой с петлей на шее. Можно поскользнуться. – О чем это вы? – Кузьмину не говорили, что нельзя баловаться с пистолетом, а он застрелился, Шишков повесился, но это не самоубийство. На самом деле их убили. – Я-то здесь при чем? – А я разве говорю, что вы при чем? – Ну а как же! Пришли тут, людей поубивали, любовник в доме. Зачем Семену их убивать? – Кто такой Семен? – Дымов вцепился в женщину взглядом. – Семен?.. – У женщины забегали глазки. – Не говорила я ничего. – Нет? – Про семена я думала. Там у меня теплички. – Она махнула рукой за дом. – Посевная уже закончилась. – Я редисочки подсеяла свеженькой. – Свеженькую в конце июля нужно сажать. – Ну а я сейчас. Комарина врала. Это было видно и по ее глазам, и по голосу. – Про Семена вы думали, а не про семена! – отрезал Дымов. – Семен ваш любовник? – Да какой уж там любовник! – Женщина махнула рукой, как будто отгоняла непрошеную глупость. – Так, жил по соседству. – Здесь по соседству? – Да нет же. У мамы. Как же вы меня утомили! – Комарина провела рукой по лбу, запрокинула голову. – Нельзя вам на солнце стоять, тепловой удар будет. – Да ну что вы, я привычная! – Женщина улыбнулась, но ладонь на голову все же положила. Ни платка на ней, ни шляпы, а солнце жаркое, голову напекает. – А потом скажут, что это несчастный случай, – продолжал Дымов. – Кто скажет? Комарина повела Дымова к навесу из виноградника над выездом из встроенного гаража. Там стояла изящная скамеечка с коваными боковинами. – Скажет следствие, а убьют… Я не знаю, кто на это способен. Но вас могут убить. – Почему это? – Убивают всех, кто как-то связан с Батоговым. Кузьменко, Шишков. Вы. Возможно. – А как я с ним связана? Петр в мою сторону даже… Нет, он, конечно, смотрел на меня! Да еще как! – Комарина расправила плечи, выкатила грудь. – И будет смотреть. – И будет смотреть! – повторила хозяйка богатого дома. В ее голосе звучало сомнение, но только по одному поводу. Не верила она, что Батогов обратит на нее внимание как на женщину. Хотя вроде бы и недурна собой. Сорока еще нет, тело полное, но упругое. Вряд ли там, под футболкой, скрывался целлюлит. – На том свете. – Почему это на том свете? – встрепенулась Комарина. – На каком основании вы меня хороните? – А если я Батогова хороню? – Вы?! Его?! Да он еще на ваших похоронах спляшет! – Так хорошо спрятался? – А он спрятался? – Женщина сощурила глаза, пытливо глянула на Дымова. Возможно, она знала, что Батогов от кого-то прятался. А вот о его гибели ее пока не известили. – Но кто-то же охотится за ним. – Кто за ним охотится? – спросила Комарина и слегка закусила нижнюю губу. Дымов уже разговаривал с жителями поселка. Все они что-то знали, но никто не хотел открываться. Это неудивительно. В любой закрытой общине в той или иной степени действует омерта, мафиозный закон молчания, круговая порука. Но Комарину можно было расколоть, Дымов уже нащупал ее слабину. На больную мозоль он и надавил. – В каких отношениях вы состояли с Семеном? – Так, погодите! Семен к этому отношения не имеет! – К чему к этому? – Так вы же сами говорите, что людей убивают. – А к смерти вашего мужа?