Вместо того чтобы пройти на Главный двор, Пирра свернула в сторону Двора ласточек. Там собираются простолюдины. – Зачем тебя сюда понесло? – проворчал Усерреф. – Не знаю. На самом деле Пирра просто не хочет попадаться матери на глаза. Рассказала Силея о попытке побега или нет, Яссассара уже в курсе дела. От внимания Верховной жрицы не ускользает ничего. Утреннее жертвоприношение уже состоялось, и Двор ласточек заполнил гул голосов. Крестьяне продают и обменивают свои товары, обращаются за советом к дешевым провидцам. Пахнет потом, кунжутным маслом, пылью, медом, кровью. Женщина предлагает прохожим утолить жажду из бурдюка с вином. Сгибом локтя она прижимает к себе глиняные стаканы грубой работы, вставленные один в другой. Рыбак жарит осьминога над костром из оливковых косточек и одновременно косится на ведро с уловом, где шевелятся остальные осьминоги – их черед еще не пришел. Старик отгоняет от глиняных фигурок быков стайку детей, с раскрытыми ртами глазеющих на его товар. – Это вам не игрушки, а подношения для богов! – рявкнул торговец. – Сначала заплатите, потом трогайте! Принимаю только миндаль и сыр. Девочки-крестьянки остановились поболтать. Все три в честь праздника разодеты в лучшие наряды. При виде Пирры подружки смущенно затеребили бусы из раскрашенных ракушек и с завистью уставились на дочь Верховной жрицы. Еще бы: шею обхватывает золотое ожерелье, над ушами зеленые лилии из яшмы. Знали бы эти девчонки, как Пирра им завидует! Наверное, удивились бы. Они могут выйти за ворота, когда захотят, и даже не задумываются, какое это счастье. Вдруг Пирра ощутила на себе чей-то взгляд. В углу площади под кособоким тростниковым навесом, скрестив ноги, сидела женщина. Она не сводила глаз с Пирры. Девочка вздрогнула: она узнала белую прядь в волосах незнакомки. Точь-в-точь сорочьи перья! Пирру будто притягивала невидимая сила. Девочка направилась к тростниковому навесу. Усерреф укоризненно поцокал языком, но нехотя побрел следом. Вблизи женщина ничем не отличается от обыкновенных странствующих провидиц. Кожа потемнела на Солнце, приобретя тот же коричневый оттенок, что и туника. Подошвы сандалий сморщились по краям, как копыта у неухоженного осла. На плетеной циновке разложены жухлые пучки трав, но покупателей на этот незавидный товар не находится. Впрочем, женщину отсутствие спроса не смущает. Ее лицо пересекают полоски тени и света. Трудно сказать, молода незнакомка или стара. На предплечьях мелкие круглые шрамы – видимо, ожоги. Женщина уставилась на отметину на щеке Пирры. – Откуда? – без всяких церемоний спросила она. – Как ты смеешь! – возмутился Усерреф. – Перед тобой дочь… – Ничего страшного, – перебила раба Пирра. Обратилась к женщине: – Как тебя зовут? – Хекаби, – ответила та на кефтийском. Такого выговора Пирра раньше не слышала. – Откуда у тебя шрам? – повторила вопрос провидица. Пирра помолчала в нерешительности. – Прошлым летом обожгла щеку. Нарочно, чтобы мать не выдала за сына ликонианского вождя. – Как обожгла? – Не важно. – Нет, госпожа, огонь – это очень важно. Надо только понять, что он говорит. Пирре стало не по себе. Впрочем, рыночные гадалки – большие мастерицы напускать туману: говорят загадками, чтобы любая фраза звучала, будто мудрое откровение. Просто незнакомка заговаривает зубы ловчее, чем другие, вот и все. Пирра повелительным тоном спросила женщину, откуда она родом. – С Белых гор, – ответила та. Что ж, с выговором теперь все понятно. А вот с поведением – нет. Белые горы далеко, на противоположном берегу Кефтиу. Людей там живет мало. Горцы, которым посчастливилось увидеть Дом Богини, робко озираются вокруг с восторженным благоговением. Но эта женщина не выказывает ни восторга, ни робости. – Что привело тебя в наши края? – спросила Пирра. – Гощу у родственника. – Кто твой родственник? – Печатник. Пирра оживилась, но постаралась не подавать вида. Печатная мастерская встроена в западную стену. Пирра давно ее приметила. Вот он, ход на волю! Но печатники, как известно, народ замкнутый. Пирре так и не удалось завоевать их доверие. Возможно, эта женщина ей поможет. – И чего же богатая юная госпожа хочет от Хекаби? – спросила женщина. – Погадать тебе по дыму? Прочесть волю духов по вещему камню? – Ничего мне от тебя не надо, – буркнула Пирра. – А по-моему, надо. Вчера я видела тебя на крыше. Карие глаза Хекаби сверкали так ярко, что Пирра невольно отвела взгляд. – Хорошо, спрошу у вещего камня, – кивнула провидица, хотя Пирра ничего ей не ответила. Усерреф дотронулся до плеча девочки. – Пойдем отсюда, – сказал он на акийском, чтобы Хекаби не поняла. – Великой не понравится, что ее дочь разговаривает с простой гадалкой… – Вот и отлично, – бросила Пирра. Возле них успели собраться зрители. Крестьяне нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Хекаби поставила перед собой круглое неглубокое блюдо из гладко отполированного черного камня. Пирра удивилась. Да это же обсидиан! На Кефтиу этот материал очень редок. Откуда у странствующей провидицы такая ценная вещь? Сначала Хекаби наполнила блюдо водой из засаленного бурдюка. Потом взяла мешочек из козьей шкуры и достала ярко-желтый шарик размером с орех. Раскрошила в порошок и натерла ладони. – Львиный камень, – тихо произнесла Хекаби. «Сера», – подумала Пирра. Как-то раз она видела такие шарики у жреца в мешочке со снадобьями. Сера отгоняет и злых духов, и блох. Раскачиваясь и что-то напевая себе под нос, женщина выудила из мешочка три бугристых серых камешка и бросила в воду. Но камешки не пошли ко дну, а остались плавать на поверхности. Крестьяне заахали и заохали: – Глядите, у нее даже камни плавают! Вот это дар! Пирра и бровью не повела. Ее простенькими фокусами не удивишь. Хекаби выудила из мешка круглый плоский кусок белого мрамора с отверстием посередине. – Мой вещий камень, – с хитрой улыбкой объявила провидица. – Мне его дали духи. Поднеся мрамор к глазу, Хекаби поглядела через отверстие на плававшие камешки. – Сейчас они откроют волю духов, – пробормотала Хекаби. – Пирра, – снова вмешался Усерреф. – Тебе нельзя… – Нет, можно, – огрызнулась девочка. Потом повернулась к крестьянам: – А ну-ка разойдитесь! Мне нужно поговорить с провидицей наедине. Ты тоже отойди, Усерреф. И не вздумай подслушивать! Крестьяне недовольно заворчали, но подчинились. Только Усерреф не двинулся с места. – Усерреф, я приказываю. Взгляды хозяйки и раба скрестились. Египтянин развел руками, покачал головой, вздохнул и отошел в сторону. Убедившись, что все отошли достаточно далеко, провидица снова посмотрела через отверстие на плавучие камешки. – Трое соберутся вместе, – пробормотала Хекаби. – Да, трое. Вот что говорит вещий камень. – Кто – трое? – холодно поинтересовалась Пирра. – Когда? Где? – Этого духи не говорят. Пирра опустилась на колени и подалась вперед. От волос женщины пахло пылью и придорожным тимьяном. Пирра прошептала Хекаби на ухо: – Помоги мне бежать. В награду получишь столько золота, что на всю жизнь хватит. Женщина поглядела Пирре в глаза и покачала головой. Пирра нервно облизнула губы. – Тогда помоги просто так. Больше мне обратиться не к кому.