– А почему вас называют пауками? Зан фыркнул: – Скоро сам узнаешь. После этого никто из мальчишек внимания на Гиласа не обращал. Все четверо стали разматывать повязки вокруг голов и колен, а потом разложили сушиться. На Гиласа напала такая тоска по дому, что хоть волком вой. Как же он скучает по сестренке и Брыcю – так звали его пса. Брыся убили Вороны. А еще Гиласу не хватает дельфина, которому мальчик дал кличку Дух, и Пирры. Сейчас Гилас бы даже Теламону обрадовался. Они с сыном вождя были добрыми друзьями, пока не оказалось, что Теламон – один из Воронов. Гилас теряет всех, кто ему дорог. Вечно он остается один. Надоело – ну сколько можно? «Плевать», – сердито подумал Гилас. Дело прежде всего: надо отсюда выбираться. – Про побег даже не думай, – буркнул Зан, будто прочитав мысли Гиласа. – Я у тебя совета не спрашивал, – огрызнулся тот. – Все равно поймают. А потом накажут всех. Если нам из-за тебя влетит – пожалеешь. Гилас окинул Зана оценивающим взглядом: – А сам-то не пытался убежать? – Куда? – снова пожал плечами Зан. – Местные беглых не укрывают – боятся. В Море полным-полно акул. А в глуби острова пропадешь: кипящие ключи, львы-людоеды… Даже если каким-то чудом уцелеешь, люди Креона все равно схватят. – Кто такой Креон? Зан кивнул в сторону грозно возвышавшейся над ними крепости. – Хозяин. Креону тут принадлежит все – остров, шахты, мы. – У меня хозяев нет, – огрызнулся Гилас. Мальчишки захохотали так, что едва не лопнули. В этот момент раздался пронзительный звук свистка. Все четверо вылезли из пещерки, Гилас следом. Что и говорить, сигнал к ужину сейчас очень кстати. Целые толпы рабов дрались за еду. Пауки схватили корзину и ведро из сыромятной кожи, а Гиласу пришлось хорошенько поработать локтями, чтобы отхлебнуть пару глотков воды с уксусным привкусом и зачерпнуть пригоршню какой-то серой горькой кашицы. Похоже, приготовили из толченых желудей и зерна. Не успел Гилас облизать с пальцев остатки, как послышался топот ног и грохот колес. – Становись в строй! – окликнул его Зан. Над западной дорогой вздымалась красная пыль. Страх пронесся по склону, будто порыв ветра по ячменному полю. Тут и там рабы склоняли головы и плотно прижимали руки к бокам. Надсмотрщики будто невзначай поигрывали рукояткой хлыста на поясе и утирали с лица пот. Первыми из-за поворота вынеслись охотничьи собаки. Рыжие, лохматые, ошейники утыканы бронзовыми шипами. Глаза у псов красные, взгляд застывший. Сразу видно – их бьют и морят голодом, чтобы превратить в зверей-убийц. Следом за собаками показался отряд воинов. Все как один смотрятся устрашающе: одеты в нагрудники и юбки из черной сыромятной кожи, вооружены тяжелыми копьями и остро наточенными бронзовыми кинжалами. Несмотря на жару, за плечами, будто паруса, развеваются черные плащи. Лица серы от сажи. У Гиласа чуть ноги не подкосились. Ему ли не знать, что это за воины? Между ними на колеснице, запряженной двумя вороными конями, едет вождь. Пока отряд с грохотом поднимался в крепость, Гилас успел разглядеть глаза с тяжелыми веками и торчавшую вперед жесткую черную бороду. Что-то в лице этого человека показалось знакомым. У Гиласа по коже побежали мурашки. – Опусти голову, – прошипел Зан и ткнул Гиласа локтем в ребра. Тот в ужасе перевел взгляд с вождя на татуировку у себя на предплечье. – Нет, это не Гора, – прошептал он. – Это ворон. – Ясное дело! Что же еще? – вполголоса ответил Зан. – Креон – сын Короноса. Ворон – это он. Гилас будто в пропасть рухнул. Теперь он раб в шахтах Воронов. Узнают, что мальчик здесь, – вмиг прикончат. Глава 3 Гилас вздрогнул и проснулся. Солнце еще не встало, но остальные уже готовились выходить. Его будить не стали. Если новенького побьют, какое им дело? Торопливо отрезав несколько полосок ткани от туники, Гилас обвязал их вокруг головы и колен, как другие мальчишки. Потом смастерил набедренную повязку и убрал осколок обсидиана в складку на поясе. Тут Жук сказал, что надо взять еще одну тряпку. – Спустимся в яму – помочись на нее и обвяжи вокруг носа и рта, а то пыли наглотаешься. – Спасибо, – кивнул Гилас. Оказалось, «яма» – это две шахты, прорытые в склоне холма. Одна пошире – есть где вытянуть руку. Сверху перекинуто бревно, к которому привязана веревка. Должно быть, это что-то вроде шкива. Вторая шахта ýже. Перед ней выстроилась очередь из мужчин. Один за другим рабы спускаются на глубину. Многие в зеленоватых шрамах, а кое у кого не хватает пальцев на руках и ногах. Глаза у всех красные, на лицах застыло тупое отчаяние. – Кто такие? – спросил Гилас у Жука. – Молотобойцы, – вполголоса ответил египтянин. – От этих лучше держаться подальше. Пока стояли в очереди, Гилас разглядывал воинов, охранявших шахты. Над головой угрожающе возвышалась крепость Креона. Гилас попытался себя ободрить. Вороны ведь думают, его в живых нет: утонул в Море еще прошлым летом. Но бодрости что-то не прибавилось. Тут Гилас заметил, что рабов вокруг намного больше, чем надсмотрщиков и стражников, и спросил Зана, почему невольники не поднимут бунт. Зан только глаза закатил. – В яме девять уровней, понял? Строптивых отправляют на самый нижний. – И что с того? Зан не ответил. Бросил щепотку песка через плечо и плюнул три раза. – Это чтобы ловцов отпугнуть, – прошептал Мышь, сжимая свой амулет. Слюнявый нервно теребил костлявые ключицы и обливался потом. Жук бормотал египетское заклинание. Гилас спросил Мышь про амулет, и младший мальчик объяснил: – Подземные полевки умные. Заранее чуют, когда будет обвал, и убегают. У Зана тоже есть амулет – палец молотобойца. – Заткнись, Мышь! – рявкнул Зан. Тут стоявший впереди молотобоец обернулся и заметил Гиласа. Да это же мужчина с перебитым носом! – Ты ликонианец, – понизив голос, произнес он. У Гиласа сердце ухнуло в пятки. – Даже не спорь. У тебя выговор тамошний. Говорят, прошлой весной у Воронов в Ликонии были какие-то неприятности. Убивали Чужаков, но одного так и не поймали. – Мало ли что люди врут, – буркнул Гилас и отвернулся от других пауков: те сверлили его пристальными, любопытными взглядами. – А на этот раз правду говорят, – прошептал мужчина. – Я из Мессении. Там тоже на Чужаков охотились, но несколько человек улизнули. Не знаешь, с чего вдруг Вороны ополчились на Чужаков? Мессения… Туда пошла Исси. – Значит, кто-то спасся? – понизил голос мальчик. – А девочка лет десяти среди них была? Надсмотрщик прикрикнул на мужчину, чтобы не задерживал очередь. Тот странно посмотрел на Гиласа и скрылся в шахте. – Кто такие Чужаки? – небрежно спросил Зан. – Те, кто родился не в деревне, – ответил Гилас. – Так ты у нас, стало быть, особенный? – фыркнул Зан. – Я не Чужак, – соврал Гилас. Остальные подходили к горе мешков из сыромятной кожи и брали себе по одному. Зан кинул мешок Гиласу. Повторяя за старшим мальчиком, Гилас закинул ношу на спину и продел руки в лямки. Потом перебросил через плечо щепотку пыли, поплевал три раза, попросил Повелительницу Зверей защитить и уберечь. Но здесь, в Акии, казалось, что Богиня где-то далеко-далеко. Наверное, не услышала. Мышь полез первым, за ним Зан, Слюнявый и Жук. Лицо у египтянина почти такое же испуганное, как у Слюнявого. – Смотри береги голову, – посоветовал Жук Гиласу, – и дыши ртом.