Заметим, что комитет Дайса по расследованию антиамериканской деятельности просуществовал до 1946 года и боролся с коммунистами в то время, когда они миллионами гибли на советско-германском фронте, спасая США от фашизма. В то время как Рузвельт публично воздавал должное героизму Красной Армии и всего советского народа, Дайс все еще искал коммунистических агентов, ведущих в США подрывную деятельность. Неудивительно, что после окончания Второй мировой войны, когда благодаря «коммунистическому» Советскому Союзу угроза фашизма и порабощения для США миновала, комитет по антиамериканской деятельности развернул в США настоящую «охоту на ведьм», жертвами которой стали сотни тысяч ни в чем не повинных американских граждан. Заметим, что компартия США была распущена своим руководством в 1944 году и ее членам рекомендовали вступать в демократическую партию Рузвельта. На США опустилась зловещая ночь маккартизма, подготовленная и обоснованная, впрочем, еще начиная с 1917 года. «Разведка должна быть глобальной и тоталитарной»: основание и первые годы ЦРУ До Второй мировой войны у США не было единой разведывательной службы, хотя сбором информации конспиративными методами занимались, специальные подразделения государственного департамента, министерства финансов, министерства обороны (т. е. на тот момент фактически сухопутных сил) и ВМС. В основном разведка состояла в попытках взломать дипломатические коды других государств, а также в так называемом «салонном шпионаже» — когда дипломаты и военные атташе США по всему миру собирали сплетни на различных светских мероприятиях. Федеральное бюро расследований (ФБР) занималось борьбой со шпионажем на территории США (контрразведкой) и шпионажем в странах Латинской Америки, которые считались в США зависимым и подконтрольным «ближним зарубежьем». В 1929 году госсекретарь США Генри Стимсон распорядился закрыть секретное подразделение госдепартамента МИ-8 (так называемую «черную комнату»), занимавшееся дешифровкой иностранной дипломатической корреспонденции. Стимсон заявил, что «джентльмены не читают писем других джентльменов». Но после начала Второй мировой войны президент США Франклин Рузвельт по инициативе англичан решил создать единую разведывательную службу по образцу британской МИ-6. Президент поручил герою Первой мировой войны полковнику Уильяму Доновану (по кличке «Дикий Билл»)[62] составить меморандум с обзором угроз для национальной безопасности США и с предложениями по организации единой разведслужбы страны. Хотя Донован был республиканцем и человеком откровенно правых взглядов, демократ Рузвельт ценил его внешнеполитический опыт (Донован много ездил по Европе и встречался с некоторыми лидерами Старого света, например, с Муссолини). 11 июля 1941 года Рузвельт назначил Донована на специально созданную должность Координатора по информации (Coordinator of Information). В октябре 1941 года Донован получил офис в Рокфеллеровском центре и стал набирать персонал из университетских профессоров, юристов крупных компаний и отпрысков из богатых семей, искавших приключений. Критерием отбора были личные связи Донована по университету, ордену мальтийских рыцарей («Дикий Билл» был его членом) и юридической практике в пользу крупных корпораций с Уолл-стрита. Именно из последней категории происходил Аллен Даллес, ставший правой рукой Донована. Заметим, что как и Донован, Даллес был республиканцем, и до войны яростно критиковал «новый курс» Рузвельта. Впрочем, с учетом того, что юрист Даллес всегда работал на крупные американские корпорации, это было неудивительно. В 1942 году офис Координатора по информации был преобразован в Управление стратегических служб (УСС, Office of Strategic Services, OSS). Управление подчинялась высшему военному руководству США (Объединенный комитет начальников штабов) и формально должно было лишь выполнять заказы военных по разведывательному обеспечению конкретных боевых операций. Донована вернули на действительную военную службу и присвоили звание генерал-майора. Предполагалось, что УСС будет действовать только на время войны и только против стран нацисткой коалиции. Но и Донован, и Даллес (который с 1942 года был резидентом УСС в Европе с дислокацией в нейтральной Швейцарии, Берн) считали, что США должны иметь полностью независимую разведслужбу, подчинявшуюся только президенту. И целью этой новой спецслужбы должны быть отнюдь не только военная разведка и тайные операции в тылу врага. Еще в годы войны, когда Москва и Вашингтон были главными силами Антигитлеровской коалиции, «Дикий Билл» определил нового врага — СССР. После того, как стало ясно, что именно Советский Союз сыграет решающую роль в разгроме Германии, Донован направил 18 ноября 1944 года меморандум на имя Рузвельта, предложив не только сохранить УСС в послевоенное время, но и расширить его функции и преобразовать в независимое ведомство. «В глобальной и тоталитарной войне, — писал Донован, — разведка должна быть глобальной и тоталитарной».[63] «Дикий Билл» предложил и название для первой американской разведслужбы мирного времени — Центральная разведывательная служба (Central Intelligence Service). Причем первое слово подчеркивало, что все разведподразделения американских ведомств должны были перейти под контроль нового бюрократического монстра. Однако Рузвельт был настроен на долговременное и конструктивное сотрудничество с СССР после войны (как и Сталин в отношении США) и не считал Москву глобальным противником. К тому же демократ Рузвельт не обманывался насчет политических взглядов Донована и Даллеса. Он опасался, что новое ведомство превратится в «американское гестапо», которое его творцы могут использовать и против самого Рузвельта и его леволиберальных сторонников. Поэтому Рузвельт не только оставил меморандум Донована без ответа, но и поручил своему помощнику по военным вопросам полковнику Ричарду Парку-младшему провести секретный анализ предыдущей деятельности УСС. Причем одновременно Рузвельт организовал утечку в прессу по поводу планов Донована, и СМИ наперебой заговорили именно об «американском гестапо». Со ссылкой на общественное мнение 6 марта 1945 года Объединенный комитет начальников штабов отверг предложение Донована. 12 апреля 1945 года Рузвельт скончался и Донован немедленно принялся обрабатывать нового президента Гарри Трумэна. Но в день смерти Рузвельта Парк представил новому главе государства свой доклад, в котором деятельность УСС была подвергнута полному разгрому и даже осмеянию. В документе говорилось, что УСС «нанесло серьезный вред гражданам, бизнес-интересам и национальным интересам Соединенных Штатов».[64] Например, из 21 группы УСС (по два человека), заброшенных в Германию, было сразу ликвидировано 20. Ложная информация УСС в июне 1944 года завела французские войска в ловушку немцев на острове Эльба (Италия) и более 1000 французов были убиты. Сам Донован потерял на банкете в Румынии бумажник, и румынская танцовщица передала его в гестапо. По приказу «дикого Билла» парашютистов-диверсантов УСС по ошибке высадили в нейтральной Швеции. Неудивительно, что 14 мая 1945 года Трумэн уделил Доновану в Овальном кабинете Белого дома всего 15 минут. «Дикий Билл» пытался убедить Трумэна, что угроза со стороны СССР гораздо серьезнее нацистской. При этом Донована не смущало, что Советский Союз, в том числе и ради спасения США от нацизма, потерял 26 миллионов своих граждан и 40 % накопленного национального богатства. Трумэна антисоветские рассуждения Донована не убедили, и глава УСС принялся обрабатывать своих знакомых в конгрессе и «большом бизнесе». Но в 1945 году представить русских, только что обнимавшихся с американцами на Эльбе, врагами, было непросто. 20 сентября 1945 года Трумэн подписал указ номер 9621 о роспуске УСС в течение 10 дней, однако это распоряжение президента все же осталось на бумаге. Отдел анализа и прогнозирования УСС (получивший высокие отзывы в меморандуме Парка) был передан в государственный департамент. В этом подразделении было много профессоров из лучших университетов «лиги плюща», и настроены эти люди были в основном либерально и даже прогрессивно. Лишь меньшинство аналитиков УСС считало своего недавнего союзника — СССР — глобальным противником США. Это задуманное тогда как «временное» подразделение существует в госдепартаменте до сих пор и называется Бюро разведки и исследований (Bureau of Intelligence and Research). Подразделения УСС по террористическим операциям и саботажу («Секретная разведка», Secret Intelligence; «Контрразведка», Х-2) передали в военное министерство США. Эти остатки УСС были сведены в Подразделение стратегических служб (Strategic Services Unit, SSU). После указа Трумэна из примерно 11 тысяч сотрудников УСС на государственной службе к концу 1945 года осталось 1967 человек.[65] Были закрыты 15 из 23 резидентур УСС в Азии. Однако в Европе остались (хотя и в усеченном варианте) резидентуры в Мадриде, Лондоне, Париже, Риме, Вене, Лиссабоне и Стокгольме. Однако ни Донован, ни Даллес,[66] ни их креатуры из бывшего УСС не оставили планов по созданию мощной и независимой разведслужбы, существование которой можно было оправдать лишь «советской угрозой». В сентябре 1945 года подал в отставку соратник Рузвельта, военный министр и ярый противник «американского гестапо» Генри Стимсон (тот самый, который в 1920-е годы был против чтения писем других джентльменов). Заместитель Донована по УСС бригадный генерал Джон Макгрудер стал убеждать новое руководство Пентагона продолжить «незавершенные операции» УСС. Макгрудера поддержал заместитель военного министра Джон Макклой. Макклой (родился в 1895 году) был из очень богатой семьи и в 1916 году окончил Гарвард. Как и Донован он представлял в 1930-е годы юридические интересы крупнейших компаний, в том числе и немецкого химического гиганта «ИГ Фарбен». Именно эта компания поставляла смертельный газ «циклон Б» для массового уничтожения узников нацистских концлагерей. Будучи во время войны заместителем военного министра, Макклой не допускал бомбежек тех немецких предприятий, в которых у него или его друзей были коммерческие интересы. Не случайно, что именно этого человека, пользовавшегося большим доверием связанного с нацистами немецкого бизнеса, в 1949 году назначили первым Верховным комиссаром США в Германии (т. е. в ФРГ)[67]. Макклой и Макгрудер фактически сохранили самую мощную резидентуру почившего в бозе УСС — берлинскую, находившуюся в самом сердце советской оккупационной зоны в Германии. Ее возглавил оперативник УСС, любимчик Даллеса и будущий директор ЦРУ США (в 1966–1973 гг.) Ричард Хелмс. Хелмс родился в 1913 году в семье крупного бизнесмена, одного из руководителей алюминиевого гиганта «Алкоа». Средства родителей позволили Хелмсу учиться в лучших университетах Швейцарии (Лозанна) и Германии (Фрайбург). Вместе с американскими журналистами Хелмс участвовал в съезде НСДАП 1936 года в Нюрнберге и даже говорил с Гитлером. Хелмс хотел создать собственную газету и для накопления соответствующего опыта устроился в рекламный отдел газеты «Индианаполис Таймс». В декабре 1941 года после атаки японцев на Перл-Харбор Хелмс поступил добровольцем в ВМС США, а в 1943 году был переведен в УСС. В группе Даллеса Хелмс, благодаря своим знаниям немецкого языка, отвечал за сбор информации в самой Германии (с января 1945 года он возглавлял немецкий отдел УСС, расположенный в Лондоне) и особо не преуспел. Единственным ценным источником Даллеса и Хелмса был немецкий дипломат Фриц Кольбе (оперативный псевдоним «Джон Вуд»),[68] передавший УСС информацию о немецком секретном оружии — ракетах Фау-2 и реактивном истребителе Ме-262. В октябре 1945 года Хелмс возглавил резидентуру УСС в Берлине, хотя самого УСС формально уже не существовало. Однако в январе 1946 года лоббистам самостоятельной и мощной разведслужбы удалось убедить Трумэна создать на базе переданных военному ведомству отделов УСС новый орган — Центральную разведывательную группу (ЦРГ, Central Intelligence Group). 2 апреля того же года в ЦРГ передали из Пентагона Подразделение стратегических служб, получившее название Офис специальных операций (OSO, Office of Special Operations). Как ясно уже из названия, OSO занимался не столько разведкой, сколько подрывной деятельностью на территории СССР и его союзников. Это было грубейшим нарушением норм международного права (что тайно тогда признавали и в госдепартаменте США), так как агенты OSO убивали людей в странах, не находившихся в состоянии войны с США. ЦРГ впервые подчинялась непосредственно президенту США, хотя формально она докладывала некоему Национальному органу по разведке (National Intelligence Authority). Этот орган состоял из военного министра, министра ВМС, госсекретаря и представителя президента, но на самом деле этот орган на заседания почти не собирался. За первые три месяца существования ЦРГ Национальный орган по разведке заседал всего три раза.[69] В ЦРГ числилось примерно 2 тысячи сотрудников, и ее руководителем стал заместитель главы разведслужбы ВМС США контр-адмирал Сидни Сойерс.[70] Заслуги Сойерса состояли в том, что он занимался страховым бизнесом для сети магазинов самообслуживания в родном штате Трумэна Миссури и был «яркой посредственностью». Именно поэтому Сойерс и получил звонкий, но абсолютно не подкрепленный финансами и кадрами пост Директора центральной разведки. Трумэн все еще боялся всесильного «американского гестапо» «а-ля Даллес» и был намерен держать ЦРГ в «черном теле». Сама процедура «инаугурации» Сойерса напоминала сатирический водевиль. Трумэн подарил ему черную шляпу, черный плащ и деревянный кинжал (намек на «рыцарей плаща и кинжала» как во всем мире насмешливо прозвали шпионов). Затем президент картинно посвятил Сойерса в вожди «Группы снайперов плаща и кинжала».[71] Когда первого в истории США Директора центральной разведки спросили о его самом сокровенном желании, тот ответил: «Побыстрее уехать домой». Формально Трумэн запретил ЦРГ заниматься чем-либо кроме обобщения поступавшей от различных ведомственных разведслужб информации. Люди Сойерса должны были каждый день готовить для президента обзор о событиях в мире на 2 страницах (не слишком образованный Трумэн не любил длинные документы). Основу для обзора должны были давать разведподразделения военного ведомства и госдепартамента. Отсюда и пышный титул Сойерса «директор центральной разведки» — подразумевалось, что все остальные разведслужбы ему как будто бы подчинены. На практике Сойерса игнорировали и в Пентагоне, и в госдепартаменте и в ФБР, а сам Сойерс считал дни до своего возвращения в любимый страховой бизнес. Настроения в Белом доме в отношении СССР радикально изменились в начале 1946 года, хотя Трумэн и до этого был ярым антикоммунистом. Именно он, будучи сенатором, заявил по радио 22 июня 1941 года примерно следующее: если США увидят, что выигрывает Германия, то надо помогать России и наоборот, и пусть русские и немцы убивают друг друга как можно больше. В мае 1945 года, едва став президентом, Трумэн резко и без объяснения причин прекратил все поставки СССР по ленд-лизу, а осенью 1945 года отказал Москве в кредите на восстановление разрушенной немцами советской экономики. Но все же Трумэн побаивался «дядюшку Джо» (так американцы называли Сталина), поэтому формально «холодную войну» против Москвы объявил Черчилль, не занимавший с лета 1945 года никаких официальных должностей. Черчилль произнес свою речь о советском «железном занавесе» в колледже города Фултона, в родном штате Трумэна — Миссури 5 марта 1946 года. При этом текст речи «частного лица» предварительно просмотрел и подправил Трумэн. Черчилль фактически призвал весь «свободный мир», и особенно «англосаксонские нации», сплотиться против СССР и его союзников. В ответ Сталин 14 марта 1946 года не без оснований сравнил Черчилля с Гитлером: «Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира…».[72] Лавры Черчилля как отца «холодной войны» активно оспаривал временный поверенный в делах США в СССР Джордж Кеннан. 22 февраля 1946 года он отправил из Москвы в Вашингтон необычайно длинную шифровку номер 511, которая и вошла в историю как «длинная телеграмма», или «телеграмма 8 тысяч слов».[73] Наукообразно, путано и без всяких доказательств Кеннан рассуждал о том, что русские понимают только силу и с ними надо так и разговаривать. Никакие реформы в коммунистической системе, по мнению Кеннана, невозможны и ее следует уничтожить. Вес телеграмме обычного чиновника госдепартамента придал бывший юрист на службе крупных корпораций Джеймс Форрестол. В 1940 году несмотря на проблемы с алкоголем и психикой жены Форрестола Жозефины, Рузвельт назначил Форрестола заместителем министра ВМС, а после кончины министра ВМС в 1944 году Форрестол занял это кресло. Форрестол, как и все люди его круга, был ярым антикоммунистом и распорядился разослать телеграмму Кеннана во все федеральные ведомства США. После возвращения Кеннана из Москвы Форрестол устроил его в Национальный военный колледж, где готовили высших офицеров вооруженных сил США. Именно Форрестол составил протекцию на пост директора ЦРГ Соейрсу, которого тоже ценил за антикоммунистические взгляды. Форрестол стал жертвой собственной антисоветской истерии. В марте 1949 года из-за «нервного и психического истощения» его сняли с должности министра. Во время лечения в психиатрической больнице Форрестол неоднократно повторял: «Русские идут! Они везде. Я вижу русских солдат!». 2 мая 1949 года он выбросился из окна больничной палаты, разбившись насмерть. Между тем, Сойерс все-таки исполнил свое желание и вернулся в Миссури «делать деньги». 10 июня 1946 года вторым Директором центральной разведки стал генерал Хойт Ванденберг. Ванденберг родился в 1899 году в семье бизнесмена и вопреки желанию отца решил стать военным. После окончания элитного американского военного училища Вест-Пойнт в 1923 году его из-за плохих оценок не приняли в престижную кавалерию, и Ванденбергу пришлось стать летчиком. Правда, служил Ванденберг в основном на штабных и преподавательских должностях, так как его дядя был влиятельным сенатором в Вашингтоне. Именно из-за этого дяди Сойерс и предложил Ванденберга в свои преемники — считалось, что благодаря связям в конгрессе Ванденбергу будет легче выбить деньги на все еще эмбриональную разведку. Ведь формально такого ведомства как ЦРГ вообще не существовало, так как учреждение всех федеральных агентств и министерств должен был утверждать конгресс. Ванденберг в отличие от Сойерса подошел к делу серьезно и поручил Хелмсу наладить поток достоверной информации из СССР и Европы. Он и правда удвоил бюджет ЦРГ за счет перераспределения средств из других ведомств. По личной просьбе Ванденберга военный министр Паттерсон и госсекретарь США Бирнс тайно выделили ЦРГ из своих бюджетов 10 миллионов долларов. Через свои связи Ванденберг смог убедить главных редакторов ведущих американских газет (например, «Нью-Йорк Таймс») предоставить ЦРГ свои досье на тысячи персон, в том числе и граждан США. Вообще из Ванденберга просто били ключом идеи, в основном фантастические или незаконные. Сотрудники ЦРГ иронически называли босса за глаза «свечой зажигания». Хелмс, которому в 1946 году исполнилось 33 года, стал шефом американской разведки во всей Центральной Европе (он курировал помимо Германии Чехословакию, Австрию, Польшу, Швейцарию и Венгрию). По собственным воспоминаниям Хелмса как минимум половина всех сведений, которые собирали 228 сотрудников ЦРГ в резидентурах Европы, были чистой воды ложью или дезинформацией.[74] Но Хелмс пытался через фабрикуемые его людьми небылицы о стремлении СССР к мировой войне все же заставить Трумэна учредить «американское гестапо» с полномочиями по проведению подрывных операций против Советского Союза. 17 июля 1946 года Ванденберг направил двух своих помощников к советнику Трумэна по юридическим вопросам Кларку Клиффорду,[75] чтобы получить санкцию президента не только на сбор информации, но и на подрывные тайные операции против СССР и его союзников. Такая санкция была получена в обход американского законодательства — конгресс просто решили не информировать. Все подрывные операции в рамках ЦРГ возглавил 23-летний Фрэнк Визнер, ставший шефом ОSO. Как и все «звезды» первых лет ЦРУ Визнер родился не просто в богатой, а в очень богатой семье. Строительному клану Визнеров-Гардинеров принадлежал практически весь родной город будущего «супершпиона» — Лоурел, штат Миссисипи. Родители воспитывали Фрэнка в духе элитизма — ребенка раздевала и одевала служанка, а играть он мог лишь с родственниками.[76] Мать говорила Фрэнку что он всегда и во всем должен быть лучшим и первым. Поэтому сверстники не помнили, чтобы Визнер ходил — он всегда куда-то бежал. В расистском и престижном (то есть дорогом) Университете Вирджинии, где почитали всех лидеров рабовладельческой Конфедерации времен 1861–1865 года, Визнер, естественно, был членом тайного студенческого «братства Семи». Настолько тайного, что имен его членов никто не знал. В США члены студенческих братств элитных университетов обычно помогают друг другу по жизни деньгами и связями. Они считали и считают себя избранными провидением для руководства Америкой. Как и положено американскому образцовому студенту Визнер активно занимался спортом (бег с препятствиями) и его кандидатуру даже рассматривали в олимпийскую сборную США на играх 1936 года в нацистском Берлине. Однако отец предписал поработать летом в компании «Кока-Кола» — Визнера-младшего уже традиционно готовили на роль юриста для «большого бизнеса». Однако на Уолл-стрит Визнер скучал и в 1941 году (за полгода до нападения японцев на Перл-Харбор) записался добровольцем в ВМС США. Но там ему дали скучную «бумажную» работу военного цензора, а Фрэнк мечтал о блистательных подвигах на далеких морях. В июле 1943 года через одного из своих бывших университетских профессоров Роберта Гуча Визнер устроился в УСС. Будучи активным и довольно безрассудным дилетантом, Визнер рьяно взялся за дело. Его под дипломатическим прикрытием отправили помощником к резиденту УСС в нейтральном Стамбуле Лэннингу Макфарлэнду. Тот был так «законспирирован», что в ресторанах при его появлении оркестр играл мелодию «Буп, буп, бэби, я — шпион». Как и Даллес Макфарлэнд был большим любителем прекрасного пола: одна из его любовниц работала на СССР, другая — на Германию.[77] Из Турции в августе 1944 года Визнера перебросили в только что освобожденный советскими войсками Бухарест на должность резидента УСС в Юго-Восточной Европе. Тут мечты Фрэнка о приключениях стали, наконец, сбываться. Он «реквизировал» себе 30-комнатный дворец крупнейшего румынского пивовара, вместе с его «кадиллаком» и 24-летней женой. Последняя привлекла Визнера тем, что убедила его в том, что она — принцесса королевских кровей, а ее предком был сам Дракула. Познакомился Визнер и с молодым румынским королем Михаем, который тоже любил покутить в дамском обществе. В подпитии резидент УСС перед зеркалом показывал королю, как надо стрелять из пистолета, не оборачиваясь (правда, не стрелял). Визнер активно расхаживал по приемам, много пил и быстро выстроил в Бухаресте целую разведывательную сеть, состоявшую из заботливо подставленных ему советской разведкой «ценных» агентов. Визнер (выбравший себе характерный для его темперамента псевдоним «Тифоид») заботливо искал себе шанс на чем-нибудь выдвинуться в провинциальном Бухаресте и поэтому еще во время войны бомбардировал штаб-квартиру УСС сообщениями о коварных замыслах русских (с которыми Визнер охотно пил водку) после войны. Особенно сильно возмутило Визнера выселение из Румынии немцев (хотя то же самое происходило в Польше и Чехословакии с санкции всех союзников по Антигитлеровской коалиции), которое он приписал давлению русских. Ведь среди высланных было много знакомых Визнера по светским раутам. Визнер явно лгал в своих депешах в УСС — он например, сообщил в декабре 1944 года, что русские специально «выпустили» из Румынии две немецкие дивизии, чтобы те обрушились на американцев в Арденнах. Видимо Визнеру надоела его «принцесса» или русская водка, и в марте 1945 года его по собственному желанию перевели в Висбаден. Но и в Западной Германии ему не понравилось. Он писал своей брошенной любовнице в Румынию: «Здесь не то, что в Бухаресте. Нет приятных людей — ну никаких возможностей для удовольствия и расслабления после нудных и длительных часов работы за письменным столом. Я часто вспоминаю Румынию…».[78]