Лия просияла и немного покружилась, и бледные юбки ее обрядового платья разлетались, невесомые, как туман. Она собственноручно сшила их из шифона за несколько месяцев до свадьбы, работая ночи напролет при свечах, подшивая в нижние юбки стихи из Священного Писания, как это было принято у молодых невест. Ее ноги были босые и чистые, волосы – разделены пробором посередине. На шее у нее висел новый церемониальный кинжал из золота, очень похожий на те, что носили апостолы, разве что с более тусклым и очень коротким лезвием. Вертя его в руках, она заговорила: – Я уж думала, ты не придешь. Я волновалась. – Наш мул решил не торопиться, – отозвалась Иммануэль. – Что ж, главное, что сейчас ты здесь. Ты нужна мне. Для поддержки. – Я буду рядом. Я всегда рядом. Лия потянулась к ней и ледяными пальцами взяла Иммануэль за руку. Разглядывая бинты, она спросила: – Ты не хочешь мне рассказать, что случилось? – Не горю желанием. – А я хочу знать, и ты не можешь мне отказать, потому что сегодня день моей печати. Так что выкладывай. Иммануэль уставилась на свои сапоги. – Меня прижгли в наказание. – Неужели Марта постаралась? Иммануэль кивнула, не глядя на нее. – Она слишком строга к тебе. И сейчас, и всегда. – На этот раз наказание было заслуженным. Можешь мне поверить. Лия нахмурилась. – Чем ты провинилась? Иммануэль помедлила с ответом, отчасти стыдясь, отчасти боясь признаться. – Я ходила в Темный Лес. Мой баран сорвался с веревки и убежал в деревья. Я хотела его догнать, но резко стемнело, и я заблудилась. Я уже отчаялась, думала там и заночевать, а утром снова попытаться найти дорогу домой… Но потом я услышала голоса. – И что же говорили эти голоса? Иммануэль запнулась. – Я не понимала ничего из того, что они говорили. – Так это были… чужеземцы? – Нет. Не думаю. Но звуки, которые они издавали, даже не были похожи на речь. Это больше напоминало всхлипы и стоны. Это и привело меня к ним. Лия сильно побледнела и казалась совсем плохой на вид. – Как они выглядели? – Высокие, худые. Ужасно худые. И они лежали вдвоем на лесной поляне, заключив друг друга в объятия, как должно мужу и жене. У Лии округлились глаза. – Что они сделали, когда тебя увидели? Иммануэль уже почти начала рассказывать о дневнике своей матери, но вовремя осеклась. Им обеим будет лучше, если сейчас она придержит язык за зубами. Она боялась, что и так наговорила лишнего. В конце концов, совсем скоро Лия свяжет себя с пророком священной печатью. Иммануэль знала, какую силу несут в себе подобные обеты, и хотя Лия заслуживала ее доверия как подруга, став женой пророка, она больше не будет принадлежать сама себе. – Ничего. Просто стояли. Я убежала, прежде чем они успели подойти ближе. Лия долго молчала, словно решала, верить ей или нет. А потом… – Чем ты думала, скажи на милость? В этих лесах опасно! Нас не зря учат держаться от них подальше. Вспышка гнева пробежала по ее позвоночнику. – Думаешь, я этого не знаю? Лия схватила ее за плечо и стиснула так крепко, что Иммануэль поморщилась. – Мало ли, что ты знаешь, Иммануэль. Ты должна пообещать мне больше никогда не ходить в Темный Лес. – Хорошо. – Вот и славно, – сказала Лия, и ее хватка ослабла. – Надеюсь, женщины, которых ты там видела, провалятся обратно в преисподнюю, откуда они выползли. Здесь им не место. – Но здесь их и не было, – тихо сказала Иммануэль. – Они были в Темном Лесу. – Разве власть Отца не простирается и над лесом? Иммануэль подумала о дневнике матери, о четырех словах на его последней странице: «Кровь. Мор. Тьма. Резня». – Быть может, Отец отвернулся от леса, – проговорила она, стараясь не повышать голоса. – У Него – свое царство, у Темной Матери – свое. – И все же ты прошла по коридорам Темного Леса целая и невредимая. Это должно что-то значить. Прежде чем Иммануэль успела ответить, зазвонил церковный колокол, и парадные двери распахнулись. Освещенный косым лучом солнца, вошел пророк. Он был одет в простую одежду – ни ризы, ни орария, в которые он облачался во время богослужений. Странным образом, повседневная одежда придавала ему особенно устрашающий вид. Иммануэль не могла не отметить его осунувшегося лица. Под глазами у него залегли темные мешки, и она могла поклясться, что в уголках губ запеклась кровь. Взгляд пророка упал сначала на Иммануэль, потом на ее платье, и в глазах у него мелькнуло узнавание. Он смотрел словно сквозь нее, в то утраченное время, когда была еще жива Мириам. Она никогда до конца не понимала, что привлекло пророка в ее матери. Одни объясняли это любовью, другие страстью, но большинство верили, что Мириам околдовала пророка своими ведьмовскими чарами. Столько историй и столько тайн, запутанных узелков и ниточек без конца и начала, что Иммануэль гадала, не прячется ли истина где-то на пересечении их всех. После долгой паузы пророк отвернулся от нее и кивнул Лие, словно только сейчас вспомнил, что она здесь. Он молча подошел к алтарю, останавливаясь лишь для того, чтобы покашлять в рукав. За ним собор заполнили остальные прихожане, рассаживаясь по скамейкам. Апостолы, включая Эзру, расположились по периметру зала. Иммануэль старалась не смотреть в его сторону. Лия, в свою очередь, перевела взгляд на пророка. – Пора. Иммануэль кивнула, сжав на прощание ее руку, после чего Лия ускользнула к алтарю. Иммануэль ушла искать свободное место, а апостолы совершили обряд благодарения, и Лия поднялась на алтарь, осторожно придерживая юбки, чтобы не оголить коленей. Она улеглась там и лежала неподвижно в ожидании клинка. Пророк положил руку ей на живот. – Благословляю тебя семенем Отца, – его рука переместилась ей на грудь. – Сердцем агнца. Лия несмело улыбнулась. Слезы потекли по ее щекам. Пророк взялся за цепь, на которой висел кинжал, и снял через голову. – Да пребудет в тебе сила Отцова, отныне и во веки веков. – Благословенны будьте во веки веков, – вторили в унисон прихожане. Тогда он поднес нож ко лбу Лии и провел лезвием по коже, вырезая первую линию священной печати. Она не кричала и не сопротивлялась, даже когда кровь стекала у нее по вискам и собиралась в ушных впадинах. Паства наблюдала за происходящим молча. Иммануэль вцепилась в скамью так, что побелели костяшки пальцев, заставляя себя не двигаться с места все время, пока тянулся ритуал нанесения печати. Казалось, прошли часы, когда пророк наконец положил руку Лии на голову и ласково погладил по волосам, задержавшись там пальцами и ероша ее локоны. Почувствовав его прикосновение, Лия медленно села. Струйка крови потекла по ее носу и окропила губы. С дрожащей улыбкой и полными слез глазами она повернулась лицом к собравшимся и слизнула кровь. Глава 7 Лилит в короне из костей, Праматерь всех лесных зверей. Далила с нежною улыбкой Плывет в озерной ряби зыбкой.