— Я не просто раздражалась. Я их винила. За Гловера. За то, что не поверили мне. Что оставили нас с Андреа одних в тот вечер. Когда Гловер жил по соседству, Зои вычислила, что он и был мейнардским маньяком. Она говорила об этом полицейским и родителям, однако все от нее отмахнулись. А вскоре Гловер проник к ним в дом. Он гнался за ней, но Зои с сестрой заперлись в своей комнате. Гловер пытался взломать дверь, пока соседка не вызвала полицию, а потом сбежал. Как эта психологическая травма повлияла на Зои, Тейтум мог только догадываться. Бентли заговорила почти шепотом, и он наклонился к ней, чтобы расслышать: — И я винила их за все, что случилось потом. — А что случилось потом? — Ничего. — Зои печально улыбнулась. — Гловер исчез. Несмотря на мои аргументы, убийцей его никто не считал. Полицейские уцепились за другую версию, подозревая другого. Они решили, что Гловер сбежал, потому что я его напугала. Поползли слухи. Городок-то маленький… И вот я стала умалишенной девочкой, оклеветавшей соседа. В школе от меня шарахались. Конечно, у меня осталась одна подруга. Хотя даже ей родители велели держаться от меня подальше. Она прикусила губу, взгляд ее затуманился. У Тейтума сжалось сердце. — Так или иначе, я во всем винила родителей, — проговорила Зои, на этот раз намного громче, и покачала головой. — Такой уж трудный возраст, да? — Да, — глухо отозвался Грей, — трудный. — Знаешь, что я думаю? — спросила вдруг Бентли. — Что? — Что не откажусь от десерта. Глава 10 Обратной стороной выдержки было постоянно растущее напряжение. Он это хорошо знал. Понятие «выйти из себя» совершенно не отражает суть вещей. Ты сам никуда не выходишь, как река из берегов. Наоборот, самообладание, выпестованное с таким тщанием, не выдерживает гнета и разрушается внутри тебя в один миг. Люди как ходячие скороварки: если иногда не выпускают пар, в конце концов взорвутся. Владеющий собой человек обычно выпускал пар во сне. Сейчас такой возможности у него не было. И пришлось признать, что таблетки помогали ему справляться с растущим внутри напряжением. Хотя они вредны или даже опасны, с решением спустить их в канализацию он, похоже, поспешил. Владеющий собой человек чувствовал, что может взорваться. Когда он разговаривал с людьми, кожу покалывало, и иногда казалось, что еще секунда — и он сорвется на крик, зарыдает или начнет рвать на себе волосы. Видно ли это со стороны? Не слишком ли сильно он стиснул зубы? Не побагровело ли лицо? Так продолжаться не может. Нужно найти способ снять напряжение. А ведь самое простое решение — прямо под носом. Спокойствие возвращалось к нему, стоило только выпить крови Кэтрин. Ведь в холодильнике стоят еще несколько пузырьков? Они предназначены не ему, но ситуация стала чрезвычайной. Он бросился в кухню мимо комнаты для гостей. Говорить с Дэниелом сейчас, когда вот-вот грянет взрыв, он не мог. Сначала кровь. Он дернул дверцу холодильника, едва не сорвав ее, — и замер. Внутри, в ярком свете, стоял всего один флакон. Как же так? Воспоминания словно проступили из тумана. Он сам осушил четыре флакона за день. В памяти сохранились ощущения: руки дрожат, откручивая крышку, потом три торопливых глотка и ни с чем не сравнимый солоноватый металлический привкус. Как он мог забыть? Он потянулся было к последнему пузырьку — и застыл. Этот флакон предназначался не ему. Может, поговорить с Дэниелом и сказать, что нужно больше крови? Он тут же представил разочарованное лицо друга. Дэниел спросит, как он умудрился так быстро прикончить запасы. Что тогда ответить? Нужно раздобыть крови самому. Он надел пальто и вышел из дома. Предупреждать Дэниела не стал: тот уже привык к его спонтанным вылазкам. Шагнув за порог, он почувствовал себя еще хуже. Дома он на своей территории. На улице же — беззащитен. Здания таращили на него свои квадратные желтые глаза. Там, за окнами, могут стоять соседи. Они поймут, что с ним что-то не так, — они уже наверняка подмечали его странное поведение. Он поборол желание повернуть назад, в свое укрытие, и зашагал по улице так быстро, как только мог. Между человеком-который-спешит-по-делам и человеком-который-бежит-без-оглядки разница очень невелика. Он не хотел давать соглядатаям и малейшего повода для подозрений. Сначала заметил только прохожего, который выгуливал грозного вида собаку. Но ближе к торговому центру улицы заполнились людьми. Его ноздри раздувались. Он уловил аромат. Кровь. В каждом из этих незнакомцев около пяти литров крови. От таких чисел у него закружилась голова. Он представил себе десять пивных бутылок, полных крови. Это, конечно, неосуществимо. Он не смог бы извлечь всю кровь из тела. Сейчас ему требовалось лишь немного, чтобы продержаться пару дней. Мимо него прошла щедро надушенная женщина. Она пыталась приглушить запах своей крови, как ей велели инстинкты, которым миллионы лет. Но его не провести, он легко учуял аромат добычи. Однажды узнав, как пахнет кровь, уже не забудешь. Он ощущал этот запах повсюду. Владеющий собой человек незаметно следовал за женщиной. Ее каблуки звонко цокали по тротуару. Минут пять он следил за ней, держась поодаль, и его рот наполнился слюной. Она вдруг обернулась. Неужели заметила? Он запаниковал и застыл на месте, проводив уходящую женщину взглядом. Охваченный злостью, пошел назад и чуть не свернул к дому, но потом взял себя в руки. Неподалеку прогуливались две девочки, не старше четырнадцати лет. Они весело болтали, и их аромат отчетливо выделялся на фоне общего зловония. Они пахли несравненно лучше, свежее, нежнее. В день ему хватит всего пары капель крови такой чистоты. * * * Кэти жалела о съеденном шоколадном торте. Мел, конечно, тоже съела кусочек — с ее-то фигурой она могла себе позволить сладости хоть каждый день. А вот Кэти не так повезло. Каждое пирожное давало о себе знать. Кроме того, этот шоколадный торт явно не стоил таких жертв. Приторно сладкий и к тому же суховатый… теперь Кэти чувствовала тошноту. Мел без умолку трещала о том, какой милый официант обслуживал их столик. Кэти кивала и хихикала в нужных местах, но все силы уходили на то, чтобы удержать торт в желудке. — Давай посмотрим комментарии к нашей фотке. Мел достала смартфон. Для ее «Инстаграма» они сделали селфи с тортом на заднем плане. На фотографии тот смотрелся неплохо, особенно после фильтра под названием «Людвиг». Мел применяла его на всех снимках. Из названия фильтра она даже сделала глагол: «Я немножко людвигнула» или: «Давай людвигнем». — Двадцать семь «лайков», — удовлетворенно изрекла Мел. — И Пэт написала, что завидует, хотя я звала ее с нами, а она сказала, что на улице слишком холодно. Кэти взглянула на экран телефона через плечо Мел, ругая себя за то, что согласилась на совместное фото. На фоне подруги все недостатки Кэти становились очевидны: странная форма ушей, пухлые щеки, крупные передние зубы. Мел на фотографиях всегда выглядела идеально, с «Людвигом» или без. Увы, ни одному «Людвигу» в мире не под силу сделать Кэти такой же красивой… Пока Мел набирала ответный комментарий, Кэти отвлеклась. Вокруг почти не видно прохожих — за исключением того, который шел сзади. Кажется, он уже давно следует за ними по пятам… Она напрягла память: когда появился звук его шагов за спиной? Затем как бы невзначай обернулась, и их глаза встретились. Кэти тут же отвела взгляд, сердце ее бешено стучало. Мужчина казался каким-то… ненормальным. Походка, движения, выражение лица — все в нем выглядело странным. — Смотри, — рассмеялась Мел, — теперь она пишет, что… — Кажется, парень сзади следит за нами, — прошептала Кэти. Тот держался метрах в десяти — мог ли он ее услышать? Мел быстро обернулась. — Ты что! — зашипела на нее Кэти. — Он просто гуляет, — отмахнулась Мел. — Это же улица, Кэти. Тут людям гулять не запрещено. Теперь они шли в напряженном молчании. По этой улочке машины проезжали редко. Он ускорил шаг? Да, точно пошел быстрее. Скоро догонит их. Вокруг ни души. Неужели так поздно? Мел схватила Кэти за руку. Она попыталась выдавить из себя улыбку, но глаза, округлившиеся от страха, и дрожащие губы выдавали ее с головой. Они, не сговариваясь, перешли на торопливый шаг. Кэти не смела оглянуться, слыша его шаги и даже дыхание. Тяжелое, прерывистое, странное. Они уже пустились бежать, когда Мел обернулась и испуганно вскрикнула. Кэти чувствовала, как сердце колотится где-то в горле. Она хватала ртом холодный ночной воздух, обжигавший легкие. Через дорогу показалась аптека Бадди. Кэти дернула Мел за руку и потащила подругу за собой через парковку. Стеклянная дверь оказалась, к счастью, открытой. Вбежав в аптеку, Кэти захлопнула дверь и посмотрела наружу сквозь стекло. Оно тут же запотело от ее дыхания. — Эй, что с вами такое? — недовольно спросил Бадди из-за кассы. — Вы мне дверь хотите разбить? Мел зарыдала, по ее джинсам растеклось мокрое пятно. Кэти протерла стекло рукавом и оглядела темную улицу. Там никого не было. * * * Он шагал к дому, опустив голову. Кровь стучала в висках. Его охватило смятение, сосредоточиться не удавалось. Воображение рисовало ему тех двух девочек, как он подходит к ним все ближе и ближе… Он сжал кулаки. Жажда грызла его изнутри, затуманивала разум, делала движения порывистыми и беспорядочными. Нужно вернуться домой и взять себя в руки… Навстречу шла женщина с младенцем на руках. От ребенка исходил сладкий, словно нектар, запах. Все мысли разом улетучились. Младенец не сможет дать отпор или спастись бегством. Достаточно только подойти, выхватить ребенка и укрыться в каком-нибудь тихом проулке. Несколько минут наедине с младенцем — и станет легче. Женщина прошла на расстоянии вытянутой руки, и он почти решился на отчаянный рывок. Почти.