— Мама? — Привет, малышка. — Голос О’Доннелл тут же потеплел. — Я сейчас не могу говорить. У тебя все хорошо? — Нет! — Нелли явно готова была расплакаться. — Это срочно! Нелли всего пять лет, но она уже твердо знала, что такое «срочно». Звонить матери разрешалось только в случае крайней необходимости. Поэтому почти любая ситуация сопровождалась словом «срочно». — Что такое, крошка? — вздохнула О’Доннелл. — Папа не может найти мои фиолетовые штаны. А мне нужны эти штаны, я иду в гости к Анне, и я говорила тебе, что они мне нужны, и ты сказала, что их постираешь, а папа теперь говорит надевать черные штаны, а я не могу. Откуда-то издалека донесся голос Кайла, мужа О’Доннелл: — Нелли, не отвлекай маму, эти штаны тоже хорошие! Иди сюда. Нелли, не надо… — Голос внезапно стих. — Нелли, ты тут? — забеспокоилась О’Доннелл. — Да. Я закрылась в ванной. О’Доннелл снова вздохнула: — Скажи папе, что они на диване для постиранного. Это был обычный диван в гостиной, на котором постоянно валялись горы выстиранной одежды, поэтому на нем никто никогда не сидел. — На диване папа уже смотрел. И теперь там бардак! — Нелли явно радовалась возможности наябедничать. — Они в третьей стопке слева, под белыми рубашками. — Пап! — взвизгнула Нелли. — Фиолетовые штаны на диване для постиранного, под белыми рубашками в третьей куче! Хотя звонок пришелся совсем не вовремя, Холли со странным удовольствием слушала, как Нелли говорит «фиолетовые». Она произносила это слово медленно, старательно выговаривая слоги. От этого у О’Доннелл сладко щемило в груди. — Я там уже искал! — Приглушенный голос Кайла звучал сердито. — Посмотри еще! — крикнула Нелли. — Секундочку, — сказала О’Доннелл, взглянув на Зои и Тейтума. — Он нашел! — сообщила Нелли. — Спасибо, мамочка! — Пока, малышка. Анне привет. Нелли отключилась, и О’Доннелл опустила телефон в карман. — Вчера я говорила с Мартинесом, — обратилась она к федеральным агентам. — Вернее, я на него накричала. У него нет полномочий рассказывать вам об убийстве, не обсудив это прежде со мной. — Мы вовсе не хотели нарушать субординацию, — сказал Тейтум. — Соблюдать ее вы тоже не особенно старались, — парировала детектив. — Впрочем, это уже неважно. Мартинес сказал, что вы оба — те еще занозы в заднице. — У нас с ним напряженные отношения, — пояснил Грей. — Но еще он сказал, что вы свое дело знаете и на вас можно положиться. Раньше я расследовала два убийства на почве секса. В одном случае убийцей оказался бывший парень жертвы, в другом — насильник, у которого все пошло не по плану. В подобных расследованиях я уже кое-что понимаю. Однако впервые сталкиваюсь с тем, что преступник пьет кровь жертвы. Или находит время, чтобы надеть на нее украшение перед уходом. Мартинес заверил, что вы можете составить для меня профиль убийцы… — Мы заняты другим делом, — отрезала Зои. — Да, делом Рода Гловера, вы говорили. А вдруг он и есть убийца? — Не похоже. — Почему? — Почерк нашего убийцы значительно отличается от почерка Гловера… Телефон О’Доннелл снова зазвонил. — Запомните свою мысль, — сказала Холли, с раздражением вынимая телефон из кармана. Звонок был от Ларсена из судмедэкспертизы. Он отвечал за анализ места убийства Кэтрин Лэм. — О’Доннелл. — Я кое-что нашел. Детектив выжидала. Ларсен тоже держал паузу. Он любил все контролировать и никогда не давал собеседнику перехватить инициативу. — И что же ты нашел? — наконец не выдержала О’Доннелл. — Мы сравнили следы с места убийства. Вчера он сообщил, что есть следы и левого, и правого ботинка убийцы, сорок третьего размера. Ларсен заверил, что если О’Доннелл найдет ботинки, то он с легкостью докажет их соответствие следам. В суде это будет весомым аргументом. — Следов осталось много, в разных комнатах. Сегодня я делал их опись и заметил, что один из них отличается. Тот частичный отпечаток, который нашли в ванной. Он не похож на остальные. И он точно оставлен не жертвой. А если ваши ребята не забыли надеть бахилы, то след и не наш. — Отец жертвы появился там раньше нас, — заметила О’Доннелл. — Может, он заходил в ванную… Если мистер Лэм бегал в ванную, потому что его вырвало, это можно было легко понять. Как и его молчание по поводу этого факта. — Ее отец носит сорок первый размер, а эти следы — сорок второго. В общем, мы еще раз проверили все улики — и угадайте, что нашли… Он правда ждет, что она будет угадывать? О’Доннелл капитулировала сразу: — Что? — Помните кровавые пятна по всему дому? Так вот, они сделаны не одним, а двумя людьми. Я отправил снимки специалисту по отпечаткам пальцев, и он это подтвердил. Даже если на руках были перчатки, есть возможность определить принадлежность оставленных следов, и в нашем случае отпечатки значительно отличаются друг от друга. — Значит, после убийства в доме побывали двое. Оба мужчины? — Да, на это указывают и размер обуви, и строение кистей рук. Но это еще не все… — Снова последовала многозначительная пауза. — Что же еще? — опять подыграла О’Доннелл. — Дело в том, что я решил тщательнее поискать за пределами дома. Если у дверей побывали двое мужчин, могли остаться другие улики. И мы нашли еще один след ботинка сорок второго размера во дворе, а потом еще один след ладони на дверной раме. Не радуйтесь, отпечатков пальцев там нет, но след тоже принадлежит второму посетителю. — Понятно. Что-нибудь еще? — Нет, это все. — Держите меня в курсе, — сказала О’Доннелл и, зная, что он ждет похвалы, добавила: — Отличная работа, Ларсен! Договорив, она повернулась к федеральным агентам. Зои преобразилась; теперь ею владели нетерпение и азарт. — Так на месте преступления побывали двое? — Похоже на то, — осторожно подтвердила О’Доннелл. — Это объясняет все нестыковки. — Бентли взглянула на Грея. — Если Гловер нашел себе напарника. — Причем менее опытного, — добавил Тейтум, — кем легко манипулировать. — Должно быть, второй преступник уже давно фантазировал о Кэтрин. Вот почему они выбрали именно ее. Он с ней знаком. — И поэтому она открыла ему дверь, — продолжил Тейтум. — Причем он действовал первым, об очередности они договорились заранее. Возможно, он даже не знал, что Гловер планирует убить жертву. — И когда тот задушил ее, подельника стала мучить вина. Он накрыл тело одеялом, нашел цепочку и надел Кэтрин на шею. — А Гловер не забыл прихватить трофей. Наблюдая за Тейтумом и Зои, О’Доннелл ощутила укол ревности. Когда-то они с напарником были такими же. Джима приставили к Холли, когда ее назначили детективом в отделе убийств. Они работали плечом к плечу четырнадцать месяцев. Тогда О’Доннелл даже не догадывалась, как ей повезло. Она-то наивно полагала, что легкость в общении и работе с Джимом — обычное дело, естественный порядок вещей. Потом Джима повысили и перевели в другой отдел, а ей достался Мэнни Ши. И начался сущий ад. Холли приходилось либо прикрывать Мэнни, либо не замечать то, что он вытворял. Когда его темные делишки наконец вскрылись, О’Доннелл тоже заплатила свою цену. Теперь осталась без напарника — и поделом… Наблюдая, как Тейтум и Зои заканчивают друг за друга предложения и обмениваются взглядами, значение которых недоступно Холли, она будто возвращалась в детство. Она снова одиноко стоит в школьном дворе и смотрит, как играют другие дети… — Не хочу нарушать вашу идиллию, — слукавила О’Доннелл, — однако нет никаких доказательств того, что этот ваш Гловер причастен к нашему делу. И я не хочу, чтобы расследование накрылось из-за ваших поспешных выводов. — Вы правы, — поспешно согласился Тейтум, — но мы можем помочь. — А если вы начнете подгонять профиль убийцы под своего старого знакомого? — О’Доннелл скептически смотрела на них. Вообще-то помощь не помешала бы, пусть их версия и вышла подозрительно складной… — Мы займемся профилем второго преступника, — предложила Зои. — Того, что пил кровь. Скорее всего, накрыл жертву тоже он.