– Я видел огненный круг… – Говори яснее! – скомандовала Ифито. – Он богиню спрашивает, а ты барана за рога тянешь. – Я видел сон про огненный круг вокруг моей головы. Вот здесь, – Лик обвёл макушку мизинцем. Сагилл начал раскачиваться. Нота звучала всё громче и громче, а на полу клубился зелёный дым. Лик почувствовал, что он тоже хочет петь. Точнее, выть. То, что происходило, было очень близко к метаморфозе. Воздух в комнате стал густым и закручивался вокруг своей оси. Словно кто-то варил похлёбку и помешивал её палкой, так, чтобы каждый кусок сварился равномерно, а мысли поднялись вместе с белым паром, вверх, к холодному сиянию звёзд. Снаружи, за стеной, послышался звон. Это ветер играл литаврами священной рощи. Лик завыл, Ифито тоже завыла. Скрученные полоски липовой коры корчились в огне очага. Огненные змеи плясали на стенах. А как же пылающий круг? Где же пылающий круг?.. Ах да, вот же он. Но он остался внизу, под бурлящим котлом. А они летели всё выше, на белых крыльях лёгкого пара, словно превратившись в стрелу. Туда, к неизменному порядку холодных звёзд. 12 – Ты станешь другом одного человека. Этот человек желает сорвать с неба звезду и увенчать ей свою голову, – произнёс Сагилл. Они лежали в роще, и небо над головой почти перестало кружиться. Над головой журчал источник. Лик поднял отяжелевшую голову и поставил под струю. Потом набрал горсть воды и опрокинул в рот. Он никогда в жизни не пил воды вкуснее. – Говоришь, стану другом человека, у которого на голове звезда.. – пробормотал он.. – Станешь другом человека, что хочет звезду на голову, – попроавил Сагилл, – Это – разное. – Я понимаю, что разное, – Лик повернул голову и увидел, что Ифито лежит здесь же, разбросав по земле рыжие волосы. Она дышала ровно. Глаза были закрыты. – Я не знаю, станешь ли ты царём, – продолжал Сагилл. Прежний голос к нему уже вернулся, – Я не знаю также, станет ли царём он. Желающих не так много, как кажется, но их и немало. Скорее всего, он сложит голову по дороге к престолу. И ты сложишь голову вместе с ним. Лик улыбнулся. – Славная смерть, – сказал он. – Ты мечтал о такой? – Разумеется! – Лик так возбудился, что даже сел, – А как ещё скиф умирать должен? Это только вы, энареи, к смерти в повозке едете. Ты сам видишь – я обычный скиф, хоть и не всадник, но славного неврийского рода. Смерть в бою – что может быть лучше!? Сагилл поднял брови, не поднимая головы. – А что значит огненный круг? – продолжал спрашивать Лик, – Это ты увидел? – Он ничего не значит сам по себе. Но он помог мне кое в чём разобраться. – Так, хорошо. А ты увидел этого претендента в цари? – Сейчас, подожди, – Сагилл опять прикрыл глаза. Он словно прислушался к чему-то неведомому. Ветер утих, литавры висели без движения. Лишь струя журчала на мраморной кладке источника, и смутный гомон долетал с рыночной площади.. Наконец, Сагилл открыл глаза и тоже сел. – Я отведу тебя к человеку, который водит с такими дружбу. Лик вскочил на ноги. Не выдержал и подпрыгнул от радости. Потом спохватился – он чуть не наступил на девушку.. Ифито продолжала лежать головой к источнику. Из приоткрытых губ, тонких, словно нарисованных беличьей шерстью, доносился храп. – Отнесём её в храм? – предложил Лик. – Нет. – А если… – Никто её здесь не тронет. Это священная роща. Идём. Лик не чувствовал опьянения. Только ноги немного ныли и тело покачивалось, словно после болезни. Интересно, он не обиделся на повозку? Раз помогает – значит не обиделся. Похоже, Сагилл за годы служения Богине достиг высокой ступени мудрости. Человек на это ступени не только делает мало глупостей, но ещё и неуязвим для глупостей, что делают другие… Они вышли к парадному вход. Дородная служительница с эгидой Артемиды на груди устало смотрела на высокого красивого парня с неврийскими огненно-рыжими волосами. Парень её старательно что-то втолковывал. Сколько же тут неврийцев? – подумал Лик, – Наверное, не меньше, чем в Новой Столице. – Жрецы не знают ничего, кроме своих обрядов, – говорил рыжий, – Для вас это – достаточно. Вы что, думаете, вы первая, с кем я об этом говорю? Вы даже не тридцать первая! И я всё равно не слышу ответов на самые простые вопросы! – Может, потому что этих ответов просто нет? – спросила служительница. – Когда я был в Пантикапее, там ещё оставались философы, – продолжал рыжий, – Они изучают начала природы. Есть самые разные учения – одни утверждают, что мир сделан из воды, другие – из огня, третий – из песка. А в южных государствах философов назначают стратегами и базилевсами. – Если ты будешь со всеми так спорить, – сказал энарей, – то не станешь даже лохагом. Рыжий повернулся. – О, многомудрый Сагилл, – заговорил он, – Я у вас тоже хотел спросить. Если вы видите будущее, то могли бы пророчить победу на любом ристалище. Ваш храм бы озолотился. – Мой храм – на содержании города. И в нём всего достаточно. – А вы подумайте о ристалище, подумайте! Пора нам, жителям Таврии, обустроить своего оракула, как в Омфалии. Царь Меотии, городской совет, жители великих городов юга – все поедут в Херсонес, вас послушать. – Если бы я предвидел исходы войн и игрищ, – по-прежнему невозмутимо произнёс энарей, – то поселился бы в Танаисе. Играл бы с аримаспами на золото, что отбирают они у грифонов, и ни в чём не нуждался. Тем временем большой невриец заметил меньшего. – А это кто? – спросил он. – Это Лик. Он только что из Новой Столицы и чудом спас свою шкуру. А этот человек, – Сагилл повернулся к Лику, – зовётся Маэс. Он тоже из неврийцев. Жил среди меотийских скифов, но тоже сбежал из города. Вы оба – из терионы с ликантропией. Помогите друг другу. Энарей развернулся и зашагал обратно в рощу. – Постойте! – крикнул Лик. – Вы не всё ему рассказали! – Разумеется, – отозвался энарей, не оборачиваясь, – Вы сами можете друг другу всё рассказать.. Сагилл скрылся в роще. – Ушёл, – только и смог сказать Лик. – Ушёл. Пошли и мы. Лик последовал за Маесом. Тот шагал решительно. Значит, знал, куда идёт. – Получается, царь Меотии тоже не рад волкам? – осторожно спросил Лик. – Это я не рад царю Меотии. Поэтому живу здесь, среди свободных людей. Лик слышал много историй о скифах, которые уходили в наёмники. Многие нанимались в Меотию – царство было рядом, там привычный климат и хорошими пастбища. Особенно много – наверное, не меньше, чем о Великом Походе – рассказывали о восстании Евмела, которое случилось два столетия назаж. Евмел был младший брат Сафира, тогдашнего царя, союзника скифов. У Евмела не был прав не престол. Зато были амбиции и союзники: саки, колхи и кто-то из южных царей. Несколько лет сражалась гвардия скифов с гвардией саков на другом берегу залива, и все участники совершили столько подвигов и стяжали настолько великую славу, что даже не важно, кто победил. Есть след войны и в законах Меотии. Там до сих пор запрещено носить имена, в которых упомянута мышь. Разумеется, скифы продолжали искать славы в чужих землях и сейчас, спустя двести лет. Царь Палак, и его отец Скилур издавали суровые законы, приравнивали ушедших к изгнанникам. Однако это помогало мало. Лик слышал о родах, что ушли в города уже при его жизни. Но он и не подозревал, что некоторым не хватает свободы даже на побережье.