Главная улица тоже начинается на агоре. Она застроена огромными, богатыми особняками в два или три этажа. По сравнению с этими красавцами та злополучная вилла госпожи Статиры показалась бы пастушеской хижиной. Интересно, какие развлечения у их хозяев? Наверное, очень изысканные, с танцовщицами и сладкими винами. Здесь не травят гостей бешеными собаками. Огромный и буйный рынок занял всю середину площади. Под разноцветными навесами продавали всё на свете – от экзотических фиников и лимонов до кровоточащей говядины. Тонкие ткани, новенькие кувшины, амулеты, оружие… Скифы, гераклейцы, меотийские колонисты, колхи, сираки, другие, совсем неведомые народы. Теперь Лик не сомневался – в городе есть неврийцы. Невозможно, чтобы их здесь не было. И есть люди из других, меньших племён, вроде тех, что становятся барсуками. Энерей уверенно шагал через толпу, не оборачиваясь на местные чудеса. Он держался спокойно и торжественно, словно на церемонии, и даже сандалии ступали звонко и мерно, как ритуальные колокольчики. Было заметно, что он живёт здесь долго и привык к городской жизни. Сагилл служил в храме Артемиды Девы. Это храм, строгий и небольшой, с молочно-белыми колоннами, стоял чуть в стороне, как раз под стеной. Перед храмом возвышалась статуя грозной богини, в шлеме и с копьём. Длинное копьё поднималось выше храмовой крыши. Наверное, это значило, что могущество Артемиды куда больше, чем думают люди.. За храмом – тенистая священная роща. Кипарисы, лавры и оливковые деревья, увешанные бронзовыми гонгами. Посередине рощи бил родник, обложенный белым мрамором. Сагилл сполоснул лицо и побрызгал на волка. Лик не возражал и с удовольствием подставил морду. Они вошли с тыла, где была маленькая красная дверца, покрытая лаком. Видимо, особый вход для жрецов. И оказались в небольшой прохладной комнатке. Обстановка в комнате была простой и торжественный. Ложе, стол и четыре бронзовых светильника. Под потолком – большое круглое окно с поднятыми ставнями. Проход в главный зал занавешен тканью с вышитыми орнаментам. Лик успел заметить, что это тот же орнамент, что на мантии у Сагилла. А ещё в комнате был человек. Рыжая неврийка в хитоне старательно натирала один из светильников. Обнажённые руки, казалось, были сделаны из другой, ещё более благородной бронзы. Она тоже была ликантропов. Лик понял это по запаху. Когда дверь захлопнулась, девушка обернулась и посмотрела ему в глаза. Конечно, она тоже узнала собрата. Лик наклонил голову и оскалился в попытке улыбнуться. – Ты ещё кого-то привёл? – осведомилась девушка по-скифски. Сагилл ласково качнул головой. – Стража думает, что волкам не место в городе. Но что стража понимает в прекрасных волчицах?.. Неврийка зарделась и покачала головой. Теперь она смотрела на Сагилла. И страсть полыхала в её глазах. Ничего, – думал Лик, – Ничего. Всё равно она будет моей! Будет!! – Я думаю, ты хочешь поговорить с нами по-человечески, – произнёс Сагилл, повернувшись к волку, – можешь перекинуться обратно. Как видишь, терионам здесь рады. Но лучше делай это в большом зале. Здесь тесно. Лик прислушался. Потом заглянул за занавеску в большой зал. Всё в порядке. В главного зале никого не было. Только мраморная статуя богини, поменьше той, что на площади, и раскрашенная аквамарином, взирала на синие тени, плясавшие на полу. Лик вышел на середину и начал крутиться. Здесь, в относительной безопасности, метаморфоза шла медленней. Лапы ныли от усталости, всё ещё мокрая шерсть липла к телу и не хотела отходить. Холодное лицо богини взирало на него без сочувствия. Лик вспомнил. что она, кажется, охотница. Интересно, она охотится только на настоящих волков… или на замаскированных тоже? Головокружение. Бросок в жар. Он лежит на горке шерсти и чувствует под ней холодный жёсткий пол. Сагилл уже был здесь, с небольшой метёлочкой в руках. Он начал сметать с полированных плит клочья выпавшей шерсти. На лицо энарея отражалось лёгкое разочарование. – Что-то не так? – спросил Лик. – Я думал, ты самка, – ответил Сагилл, – Но я ошибся. Прости, не посмотрел. Нет привычки под хвост заглядывать. – Так бывает, – Лик попытался улыбнуться, – Мы все ошибаемся. У вас есть, чем закусить? – Есть, разумеется, Сагилл дождался, пока он встанет. и смахнул с его тела остатки шерсти, – Возьми с алтаря. – Разве это можно есть? – Есть можно всё, что не сожгли. Но обычно жгут несъедобное. На этот раз богиня угощалась варёными грушами и кусочками куриного мяса. Конечно, голодному ликантропу это на один зуб. Но всё равно лучше, чем охотиться в степи за мышами. Они вернулись в заднюю комнату. Неврийка протянула ему хитон – наверное, мужского покроя. Лик вспомнил, что он без одежды, попытался поймать её взгляд, но девушка демонстративно смотрела в окно. – Её зовут Ифито, – сообщил Сагилл, – Как она здесь оказалась, она расскажет сама, если решит, что это нужно. – Я Лик, из Новой Столицы, – Лик поставил еду на столик – как бы приглашая всех, но поближе к себе, чтобы больше досталось, – Бегу от гнева царя Палака. Он больше не рад невриям. – Это интересно, – сказал Сагилл, – Я надеюсь, ты расскажешь нам больше. – Само собой, – Лик уже схватил грушу, – А мне можно задавать вопросы? – Задавай. – А что, если я задам… неподобающий вопрос? Я никогда ещё не было в храмах, и вот… – Ничего страшного не случится. Если ты задашь по-настоящему неподобающий вопрос, то просто не получишь ответа. Лик набрал побольше воздуха и вдруг выпалил, неожиданно сам для себя: – Можно ли узнать, почему вы, энареи, одеваетесь, как женщины? Или это секрет? – А, это…. Нет, не секрет. Лик ждал. Но Сагилл больше не сказал ничего. – И? – не выдержал невриец. – Что? Я ответил на твой вопрос. – Но вы ответили не до конца. – Ты не прав. Я ответил на твой вопрос до конца. Ты спросил, можно ли задать мне этот вопрос. Я ответил, что этот вопрос задать можно. – Ах, вот в чём дела. Тогда я спрашиваю: почему вы, энареи, одеваетесь, как женщины? – Так нам повелела великая богиня. – Кто эта богиня? Неужели это Меспелла, могучая Луна? Или вот эта, чья статуя у вас тут стоит? – Нет, это воля другой богини, – энарей поднял правый мизинец, как это принято, когда говоришь нечто особенно важное, – Обычно ей поклоняются женщины. Но у неё есть власть над всем родом человеческим. И имя этой богини – Мода. Глава 4. Из воды, из огня, из песка 10 Рассказ подошёл к концу одновременно с грушами. – То, что ты говоришь, очень важно, – произнёс Сагилл, – Полагаю, это будет интересно всем горожанам. Ифито за весь разговор не проронила ни слова. Интересно, она сбежала из степи по той же причине, что и Лик? Хорошо бы её разговорить… – Я готов рассказывать его кому угодно, – сказал невриец, – пока буду здесь под защитой. – Если ты будешь рассказывать его кому угодно, очень быстро окажешься за стенами. Жители не хотят воевать с Палаком из-за ликатропов. – Но царь Палак хочет воевать с городом! И мы, ликантропы, тут не причём. – Это никому не интересно. Обычный житель Херсонеса знает, что вы, ликантропы, с ламиями и геллонами обычно воюете. Или воевали, пока гетера Бела Кикния вас не помирила. Про это даже поэма сложена. “Кнефос”, в шести песнях. А начинается она так, – эрений перешёл на местный язык, – “Мы – смертные люди, однако же мы избегаем о царстве Аида на миг даже краткий помыслить…” Лик и не подозревал, что разговор о поэзии может быть настолько мучительным. – Дело не в поэзии, – сказал он, – Вы же жрец! Я слышал, жрецы здесь в большом почёте. Надо собрать горожан на праздник и объявить, что царь скифов нарушает законы и скоро пойдёт войной. Он хотел добавить про госпожу Статиру, но не стал. Зачем путать горожан лишними подробностями. Госпожа Статира никуда от него не денется. Он ещё устроит ей весёлое представление! – Я не базилевс, чтобы созывать горожан на праздники и что-то им объявлять, – заметил Сагилл, – И базилевсы в давно утратили власть в этом городе. Они больше не занимаются управлением. – А чем же вы занимаетесь?