– Домой поеду. – Да как ты можешь уехать в такой ситуации? – Я ничего не видела, ничего не слышала и ничем следствию помочь не могу. Я вчера приехала из командировки и застала Лешку в постели с девицей, только она тогда была еще живая. Она меня испугалась, стала простыней прикрываться, мне даже как-то ее жалко стало. Врагу не пожелаешь попасть в подобную ситуацию. Я сказала Лешке, что сегодня приеду за вещами, и выбежала из квартиры. Он не позвонил ни вчера, ни сегодня. Я приехала за вещами, а тут такая картина. Татьяна, я никаких показаний давать не хочу. Я домой поехала. – Не вздумай, – резко ответила Татьяна. – Сама знаешь, какова наша милиция. А то еще тебя крайней сделают. – А я-то здесь при чем? – не поняла я. – При том, что если ты вчера застала их в постели, то могут на тебя все повесить. Обвинят в убийстве на почве ревности. – Татьяна, ты что несешь? – затряслась я словно в лихорадке. – Я тебе дело говорю. От нашей доблестной милиции можно всего ожидать. Я считаю, что тебе лучше остаться и дать показания. – Ты думаешь? – Я в этом просто уверена. Я послушалась Татьяну, все же осталась и, вновь вернувшись в квартиру, принялась отвечать на все вопросы приехавшей на место преступления опергруппы. Я была в крайне подавленном состоянии, с ужасом прокручивала в голове всю картину произошедшего и ощущала острую душевную боль, что все происходящее мне не приснилось. Это жуткая и пугающая реальность. Когда меня спросили о том, было ли у Лешки оружие, я отрицательно покачала головой и сказала, что его у него никогда не было и, по моему мнению, он даже не умел с ним обращаться. – Как вы отреагировали, увидев своего гражданского супруга в постели с девушкой, личность которой нам придется установить? – задал мне вопрос следователь и испытующе посмотрел на меня. – Как я могла отреагировать? С чувством собственного достоинства, – глухо ответила я и вжалась в стену. Я обвела взглядом кухню и поймала себя на мысли, что она стала какой-то серой и мрачной, несмотря на то что окно выходило на южную сторону. Будто предметы домашнего интерьера тоже чувствовали беду и имели уникальную способность менять цвет соответственно настроению, которое царило в доме. Меня смутило выражение следователя «гражданский супруг», потому что я к нему была еще не готова. Мы просто жили с Лешкой вместе, любили друг друга, копили деньги на свадьбу. Получается, что если двое живут под одной крышей, то это и называется «гражданским браком». Я ничего не имела против, потому что прекрасно понимала, что с Лешкой у меня теперь вообще не будет никакого брака, ни гражданского, ни уж тем более официального. – Ну, немного понервничала. Сказала, что завтра приду за вещами. На наших отношениях поставлена точка. – Вы так спокойно на это отреагировали? – недоверчиво улыбнулся следователь. – Да, – глухо ответила я. – И вам не хотелось отомстить за то, что вас предали? – Вы правы. У меня было желание набить ему морду, но я подумала: зачем топтать то, что уже затоптано? – У вас такие крепкие нервы? – Я не жалуюсь. – А у вас не возникло желания убить незнакомую девицу, лежащую в вашей постели? Вопрос следователя поверг меня в шок, и я залилась алой краской. – К чему вы клоните? К тому, что эту… даму убила я? – Я этого не сказал. – Но вы на это намекаете. Я вообще-то понятливая девушка. Все на лету схватываю. – И все же вы не ответили на мой вопрос, – стоял на своем следователь. – Когда я застала Алексея в такой пикантной ситуации, у меня не возникало желания никого убивать. Мне всего лишь хотелось взять что-нибудь тяжелое и дать им по башке. Подобная мысль действительно была, но я тут же отмела ее. Если мужик загулял, то виновата не та женщина, с которой он бросился во все тяжкие, а виноват сам мужик. – Как вы думаете, а ваш гражданский муж смог бы пойти на убийство? – Следователь прищурил глаза и посмотрел на меня так, словно пытался просветить меня насквозь, подобно рентгеновскому аппарату. – Нет, – не задумываясь, ответила я и нервно застучала пальцами по кухонному столу. – Почему вы настолько в этом уверены? – Потому, что я слишком хорошо знала человека, с которым жила. – Вы противоречите сами себе. Вы говорите, что хорошо знали своего гражданского мужа, тогда почему вы были так удивлены, когда он привел в вашу постель постороннюю девицу? – Измена и убийство – совсем разные вещи, и их нельзя ставить на одну ступень. Леша не убивал. У него и пистолета никогда не было, – заступалась я за Алексея. – Вы уверены? – Вполне. Да и зачем ему ее убивать? За какие грехи? Он же понимает, что этим преступлением он перечеркнет всю свою жизнь. Лешка не сумасшедший. – Преступления редко совершаются сумасшедшими людьми. В основном их совершают вполне здравомыслящие люди. – Леша не убивал, – вновь повторила я и почувствовала, как затряслись мои губы. – А кто? – спросил следователь. – Не знаю, – дрожащим голосом ответила я. – Вы милиция, вы и ищите. – Мы-то найдем, – в голосе следователя появилась легкая угроза. – Но перед началом поисков мне бы хотелось услышать ваше мнение. – Я вам ничем не могу помочь. – А вы бы смогли убить любовницу вашего гражданского мужа? – Вы меня об этом уже спрашивали. – Простите. – Да вы что, меня обвиняете? – незамедлительно всполошилась я. – Получается, вам нет разницы, кого за решетку сажать. Кто первый под руку подвернулся, тот и виновен. Вы, господин следователь, сериалы по телику не смотрите. В них женщины, доведенные до отчаяния, стреляют не любовниц, а мужей. Только это не про меня. – Я вас ни в чем не обвинял, – тут же попытался исправить ситуацию следователь и хмуро добавил: – Я всего лишь задаю вопросы, а все остальное установит следствие. Не волнуйтесь, мы обязательно найдем виновных. – Хочется верить, что за решеткой окажется настоящий убийца, а не тот, кто просто проходил мимо. Я посмотрела на следователя и, не выдержав, прослезилась. Достав носовой платок, я постаралась взять себя в руки и успокоиться. – Из-за чего вы расстроились? – Как из-за чего? – опешила я. – Но вы же утверждаете, что не знали эту девушку, что не были с ней знакомы? Вы плачете, потому что она мертва? – Мне всегда грустно, когда кто-то умирает. Мне жалко эту девицу, жалко себя, жалко Лешку, жалко нашу любовь, – нерешительно ответила я, покусывая губы. Увидев, что меня всю трясет, следователь записал координаты Алексея и сказал, что пока я свободна. – В ближайшее время я вас приглашу. – Зачем? – Затем, что нам с вами придется еще неоднократно побеседовать. – Я не убивала, – вновь повторила я и почувствовала, что еще немного, и у меня начнется истерика. – Если бы я была убийцей, то сбежала бы с места преступления и не вызывала милицию. – В нашей практике было столько разнообразных случаев и хорошо разыгранных жизненных спектаклей! Но я повторяю еще раз, что вас никто и ни в чем не обвиняет. Возможно, вы что-нибудь вспомните. – Что именно я должна вспомнить? – Да что угодно! Сейчас вы в таком состоянии, что вам не до воспоминаний, но как только вы успокоитесь, то, возможно, припомните какие-нибудь новые детали. Вот вам моя визитка. Если что, сразу звоните, в любое время суток. – А все-таки, что я должна вспомнить-то? – Я ощутила, как у меня сильно пересохло во рту. – Ну, например, быть может, вы вспомните, что был момент, когда вы почувствовали, что у вашего мужа кто-то есть, что он с кем-то встречается, что у него появились собственные тайны, в которые он категорически не хотел вас посвящать. Я хотела было возразить, но следователь жестом дал мне понять, чтобы я не торопилась с ответом, и попросил позвонить сразу, как только Алексей появится на горизонте. – Вы должны мне сообщать о любом звонке, любом визите вашего мужа, и незамедлительно. Это же в ваших интересах. – Следователь протянул мне свою визитку и поднялся, закончив разговор. Я кинула на него безжизненный взгляд, сунула визитку в карман, вышла из кухни и направилась домой, к маме. Глава 4 На пороге меня встретила взволнованная мать.