– Да прямо сейчас, здесь, в квартале от университета. В Царсколевске только один клуб для дуэлей. Я не дослушала, подхватила шубку и скомандовала: – Покажете. – Показать-то я покажу. – Полина торопливо перебирала ногами, выстукивая по полу дробь. Дробь, которая казалась мне уходящими секундами. – Но в зал пустят только в звериной форме, я с вами не пойду. Да и рассердится Александр Михайлович, если узнает, что я вам рассказала. Но я не могла не рассказать, потому что мы подруги и я совершенно не виновата в том, что случилось. Вы мне верите, Лиза? В ее голосе послышались слезы, и это было столь нехарактерно для Свиньиной-Морской, что я даже удивилась. Ненадолго, пока не вспомнила, что она считает меня самой вероятной кандидатурой в невесты цесаревичу, а значит, портить со мной отношения для нее смерти подобно. – Я вам верю, Полина, – тем не менее ответила я. Около университета Поленьку дожидались сани, которые домчали нас до Дуэльного клуба. Настолько быстро домчали, что я даже не придумала, что делать дальше. Ничего, на месте разберусь. – Дамы – на балкон. – Швейцар вежливо, но непреклонно преградил нам путь. – Мне нужно в дуэльный зал. – Я напирала на него как таран, но он стоял, как каменный утес, и обращал внимания на мои потуги не больше, чем настоящий утес на плещущиеся под ним волны. – Дамская комната там. – Он указал рукой вдаль по коридору. – В зал разрешено входить только в звериной форме. Словно подтверждая его слова, мимо нас вперевалку прошел весьма упитанный медведь, не обратив ни малейшего внимания на скандал, лишь подвинув плечом швейцара. Тот послушно посторонился, но стоило мне попытаться рвануть за медведем, опять преградил мне путь. – Лиза, я же вам говорила, – прошептала Полина, – нельзя человеком проходить, только зверем. Одежду можно оставить в дамской комнате. Вещи никто не тронет. А и тронули бы. Сейчас это меня волновало в последнюю очередь. Наверное, с такой скоростью я никогда раньше не сбрасывала с себя одежду и вскоре уже рысью, во всех смыслах этого слова, неслась по коридору. В этот раз мне никто не препятствовал. Когда я выскочила в огромное помещение с трибунами и ареной в центре, не знала, кого хочу убить больше: Волкова или Хомякова. Но выбора не предоставили: увидела я только одного, нагло ухмыляющегося огромной пастью с острыми зубами, на которых уже не было даже следа проглоченного противника. Я зарычала и бросилась вперед, желая только одного: вонзить в противника дарованные мне клыки и когти. Так вонзить, чтобы от него пух и перья полетели! Волков совершенно нагло выставил щит, в который я врезалась. Впрочем, разрушить его было бы недолго, нужно только немного успокоиться, чтобы ярость не мешала. Я громко выдохнула. – Лиза, вы поступаете неразумно, – заявил Волков, отряхиваясь от только ему видимых ошметков магии, – вставая между дуэлянтами. – Это вы поступили неразумно, вызвав Николая на дуэль, – прошипела я, разрушив его щит. – А теперь я вызываю вас. – Я закружила, выцеливая горло. – Сделаю из вас прикроватный коврик. – Я не позволю тебе пачкать ноги, Лиза. Выйди из круга. Голос Николая прозвучал столь неожиданно, что я замерла на месте и даже не сопротивлялась, когда его лапа задвинула меня за спину. Огромная лапа за огромную спину. Он был совсем такой, как в моем сне со снежной бабой, даже шерсть торчала дикобразовыми иголками. А уж зубы… зубы были точно длиннее и опаснее волковских, недаром штабс-капитан так напрягся. Появление Николая в виде полностью вооруженного хомяка гигантских размеров оказалось неожиданностью и для него. Я попятилась и освободила поле боя. Что-то мне подсказывало, что это не единственный неприятный сюрприз, поджидающий сегодня Волкова: вряд ли ему удастся добраться до хомячиного тела через такой строй пик, какой сейчас представляла из себя шерсть его противника. Глава 40 Волков был быстрым, очень быстрым. Только поэтому ему удалось увернуться от зубов Николая. Но не полностью: ко мне прилетел кусок хвоста, который я заботливо пригребла лапой – как-никак настоящий трофей, пришью шнурок и повешу куда-нибудь, чтобы играть, когда настроение появится. Коврика там все равно не получится: наверняка и дырок будет много, и лоскуты сплошные вместо нормальной целой шкуры. Не приспособлены хомячиные зубы для сдирания. А так целый красивый помпон. Я обняла его лапами и легла, со всеми удобствами наблюдая за разворачивающимся зрелищем. В победе Николая я не засомневалась ни на миг. Волков носился кругами, раз перепрыгнул через Николая, но зубы щелкнули прямо под волчьим животом, и штабс-капитан решил больше не рисковать. Выглядел он не столь уверенно, как тогда, когда я на него налетела. Пожалуй, он бы даже удрал, не будь поле дуэли окружено толпой зрителей, через которую не так просто пробиться. Он клацнул челюстями недалеко от меня, но там и не подумали расступиться, в ответ раздалось глухое хищное ворчание, и Волков опять заметался внутри круга, чудом уворачиваясь от зубов Николая. Впрочем, тот особо не усердствовал, жалел, наверное, родственника. Зря это он: штабс-капитан точно ни перед чем не остановился бы. Странно, что не пытался использовать магию. Неужели запрещено правилами? Спросить я не успела, потому что в круг, отчаянно визжа, влетела толстенькая морская свинка и вклинилась между противниками. Пожалуй, Львов ей польстил, когда говорил, что такую добычу и ему не зазорно было бы поймать: не такая уж она и крупная. Разве что усохла со времен неудачной охоты цесаревича? Диета там, правильное питание – и вот перед нами маленькая стройная свинка. Морская, но, честно говоря, не очень стройная. И взъерошенная от страха, что не помешало ей встать между противниками. – Прекратите! – крикнула она столь высоким голосом, что у меня уши заложило. – Вы его убьете. Это неправильная дуэль. – Правильная – это когда волк грызет мелкого хомяка? – возмутилась я такому двуличию. – У них сейчас близкие весовые категории. Волков даже потолще будет. Подумаешь, у него шерсть хуже. Мало правильной каши в детстве ел. Или яблок. Точно, яблок, в них как раз железа много. Со стороны Свиньиной-Морской раздался такой зубовный скрежет, что я невольно подумала: надо с ней быть поосторожней. Если у Николая есть боевая форма, почему не быть таковой у Поленьки? Когда на тебя попрет свинкообразный танк, тут как бы самому ковриком не стать. – Барышня, в поединок посторонним вмешиваться нельзя, – загудел стоящий рядом медведь, точнее, наверняка Медведев. – Выйдите из круга. Вы не имеете права вставать на чью-либо сторону. – Я не посторонняя! – взвизгнула Поленька. – Я невеста штабс-капитана Волкова. И я требую, чтобы дуэль прекратилась. У нее нет никакой причины. Александр Михайлович, я же вас выбрала, а у поручика Хомякова обязательства перед другой дамой, значит, ваш вызов должен аннулироваться. Ради меня. От такого известия штабс-капитан икнул и уселся на задницу, задел раненый хвост и сразу же подскочил, громко зашипев сквозь зубы. Почему-то его шипение подействовало на меня как красная тряпка на быка: захотелось зашипеть в ответ и обстрелять лазерами, полученными со вторым зверем. Внезапно стало интересно, смогу ли я использовать частичную трансформацию из одного зверя в другого, и я осторожно начала перестраивать зрение. Не знаю, сделала ли я что-то не так или, напротив, так, но внезапно увидела нечто, что посчитала аурой штабс-капитана: кроваво-красное марево с ярко выраженным темным пятном в центре, от которого отходил толстый пульсирующий шнур, весьма похожий на тот, что связывал меня с Темным богом. Или это не аура? Я помотала головой, и зрение вернулось к прежнему виду: теперь передо мной стоял волк без всяких темных пятен внутри. Идеальность его портил только укороченный хвост. – А штабс-капитан подтвердит, что вы его невеста? – с сомнением прогудел Медведев. – Ежели все так, как говорит барышня, то дуэль действительно стоит прекратить. Поленька повернулась за подтверждением к штабс-капитану, и тому оставалось только кивнуть. И то сказать: откажешься от своего счастья – и в вечерних газетах появится заметка о том, как хомяк и морская свинка загрызли волка. Или одна морская свинка. А это урон имиджу. И не только отдельно взятого штабс-капитана, но и всей армии в целом. Что это за армия, в которой боевого офицера может прижать к ногтю любой хомяк? Увиденное в Волкове не давало покоя, я опять перестроила зрение и взглянула на Николая. Он, казалось, весь был ярко-золотисто-зеленый, а в середине словно сияло маленькое солнышко. Значит, точно, не аура. Влияние богов, сторону которых они приняли? Я перевела взгляд на Поленьку, но в ней ничего необычного не было: свинка как свинка. Больше никого рассмотреть не удалось, потому что Николай согласился принять извинения от Волкова и закрыть тем самым счет к противнику. Он, но не я, поэтому, когда Поленька попыталась отобрать у меня кусок волковского меха, я прижала его лапой и непреклонно сказала: – Трофей не отдам. – Лиза, он при следующем перекидывании так и будет с коротким хвостом, если не приставить при этом, – возмутилась Поленька. – Отнеситесь с пониманием. Подошел Волков и тоже попытался цапнуть свой хвост. – Не отдам! – упрямо повторила я. – Было бы еще что важное, кусок лапы хотя бы, я бы подумала, но хвост – нет. – Лиза! – взвизгнула Поленька, явно недовольная тем, что по моей вине внешний вид честно отвоеванного жениха окажется хуже, чем мог бы быть. – Барышня в своем праве, – прогудел так и стоящий рядом медведь, с интересом прислушивающийся к нашей перепалке. – Сказала трофей, значит, трофей. – Вам-то что! – вызверилась на него Полина. – У вас хвоста нет, а у волков он обязательно должен быть, иначе там координация нарушается. Медведь выразительно пошевелил лапой, намекая, что он может не заметить и наступить на одну очень визгливую и невоспитанную маленькую морскую свинку. Поленька прониклась и замолчала, только засопела этак жалобно. Волков опять попытался подцепить лапой кусок хвоста, но, видно, координация у него уже совсем была нарушена, потому что мне удалось отбить и, чтобы избежать дальнейших покушений, схватить зубами. – Лиза, выплюнь эту гадость, – возмутился подошедший Николай. – Не пачкай рот. – У Александра Михайловича прекрасная чистая шерсть, – не утерпела Поленька. – Это не повод для того, чтобы ее держать во рту, – возразил Николай. – Лиза, ну его, в самом-то деле. Зачем тебе этот мусор? – Тфофей, – уже неуверенно повторила я. Держать этот трофей во рту было неприятно, но я не выпускала из принципа. Наш хвост, честно отгрызенный. Я не могла сказать, кто больше не хотел отдавать: человек, рысь или лисица. Наверное, все-таки лисица: не зря в русских сказках по вине лисы волк оставался без хвоста. А в сказках отражена народная мудрость: правильный волк – бесхвостый. – Лиза, – Николай наклонился к самому моему уху и шептал тихо-тихо, – если ты не выплюнешь, то я посчитаю, что Волков тебе нравится больше меня. Но выплюнула я не для того, чтобы доказать Николаю, что мои чувства к штабс-капитану далеки от приязненных. Просто вспомнилось, что именно я разглядела зрением лисы, и стало особенно противно. И во рту появился мерзкий привкус. Волков сразу цапнул в зубы свою жизненно необходимую часть. Наверное, переживал, что шрам будет на ненужном месте. Или отсутствовать будет что-то на нужном. – Спасибо, Лиза, – проникновенно сказала Поленька и ткнулась своим мокрым носом в мой нос. Наверное, это означало признательный поцелуй, но мои внутренние звери были оскорблены в лучших чувствах, и я лишь раздраженно фыркнула. Что за жизнь: последней добычи лишают! И кто? Мелкие морские свинки… Волков нехорошо сверкнул зелеными глазами и медленно пошел к выходу, подергивая обрубком хвоста. Ничего, вот доберется до него Анна Васильевна – и обрубка не останется. Сопровождавшая штабс-капитана Поленька семенила рядом с чрезвычайно довольным видом. – Зачем же вы так, Александр Михайлович, – пеняла она. – Могли бы сразу признаться в своих чувствах, а не бросаться вызовами на дуэль. Вы думаете, я не догадывалась? Вообще, военные не должны быть столь скромны. Понравилась барышня – так скажи ей это, а не вызывай мнимого соперника на дуэль. А что, если бы Николай Петрович пострадал? Лиза бы расстроилась. Возможно, Волков нашел бы что ответить, но его рот был занят ценной ношей. Этак открой не вовремя – и без части хвоста останешься, живо кто-нибудь на сувенир утащит, если уж за трофей выдать не получилось. Разочарованные зрители тоже устремились к выходу, обсуждая дуэль, прервавшуюся на самом интересном месте. Похоже, Волкова не слишком любили и хотели посмотреть, как его размажут по полу. Потопал к выходу и медведь, на которого я посмотрела через призму лисьего взгляда. На удивление, в нем просматривалась какая-то зелень, но была она слишком неявной, слишком заплывшей жиром крупного зверя, укладывающегося на зиму спать. Я повернулась к Николаю. – Почему ты не говорил, что у тебя два зверя? – мурлыкнула я. – Я так испугалась, когда увидела одного Волкова. Решила, что он тебя уже все… Меня даже передернуло от воспоминания о том ужасе, что я испытала, когда решила, что потеряла Николая. – Неприлично хвастаться тем, что даровано богом. – Оля же говорила, что ты отмечен Велесом, – вспомнила я. – Она это имела в виду? Что у тебя разведывательная и боевая формы? – Наверное, – смущенно кашлянул Николай. Тут я вспомнила, что сама Оля наотрез отказалась показать своего зверя. Значило ли это, что у нее только одна форма, и та – боевая? А у Петра Аркадьевича? А я? Если у меня есть второй зверь, то получается, я тоже отмечена Велесом? Вопросы теснились в голове, но наружу я их благоразумно не выпускала: не те это разговоры, которые нужно вести при посторонних, пусть посторонние почти все уже ушли, а я могу поставить полог от прослушивания. – А почему Волков магией не воспользовался? – спохватилась я. – Он же знает, что на меня не действует, – чуть удивленно ответил Николай. – Так это ментальная, и то потому, что вы родственники. А другие виды? – А другие на меня тоже не действуют. Особенность такая, – смущенно пояснил Николай. – При частичной трансформации. Про нее Саша знал, а про вторую форму – нет. Я бы ее и не показывал, но выходить против волка в первой – чистое самоубийство. Зубами-то меня запросто загрызть можно.