– Вижу, знаете. Так вот, Лиза, судьба поручика зависит от вас: я могу его вытащить, но сами понимаете, не просто так. – А за артефакт? – Ставки выросли. Теперь, – он подчеркнул слово рычанием, – мне одного артефакта мало. Мне нужен союз с Рысьиными через вас, дорогая. Лучше бы ему был нужен союз со Свиньиными-Морскими. Там он точно ко двору придется. И невеста согласна хоть сейчас под венец, даже уговаривать не надо. Отправить бы ее под плетением личины в местный храм. Волков бы точно мое плетение не разглядел, но вопрос: как к этому отнесутся боги? – Я подумаю над вашим предложением, Александр Михайлович, – царственно кивнула я. – А пока можете быть свободны. Хотелось расспросить, что же произошло с Николаем, но Волков все равно не скажет правды, а видеть его не было не только желания, но и сил. Глава 30 Волков на прощание насмешливо бросил, чтобы я не особо долго раздумывала, а то с каторги Николая вытаскивать будет сложнее, да еще придется использовать незаконные методы. Будто нынче он использовал исключительно законные! Я почувствовала, как внутри гневно заворочалась не только рысь, но и лиса, и даже успела испугаться, что вспыхнувшие от злости глаза некстати выдадут тайну, но тут Волков церемонно склонил голову, словно был на великосветском приеме и вел необычайно куртуазную беседу, попрощался совсем как воспитанный человек и ушел. А я не только не дала ему по физиономии, но даже не оцарапала, так что вполне могла гордиться собственной сдержанностью. Желание бежать и что-то делать я в себе подавила, поскольку сначала нужно было решить, что именно делать, и посоветоваться хотя бы с Владимиром Викентьевичем, который к тому же мог принести свежие газеты с ценной информацией. Вдруг там совсем не то, что поведал Волков? Со штабс-капитана станется сгустить краски и превратить Николая из свидетеля в главного подозреваемого. За газетами бежать было нельзя, хотя и очень хотелось. Возможно, Волков только и ждал, чтобы я вышла из защищенных стен университета в город. Он-то прекрасно помнил о разрешении Фаины Алексеевны и не знал, что теперь она ко мне не имеет никакого отношения. Проверять, может ли штабс-капитан без последствий для своего клана украсть главу чужого, не хотелось. Пожалуй, я не настолько любопытна. Но сидеть в бездействии оказалось выше моих сил. Я пометалась по лаборатории, роняя все, что попадалось под руку. Или под ногу. Когда высокий табурет в очередной раз оказался на боку и покатился по полу, я его подняла, аккуратно придвинула к своему столу и постаралась взять себя в руки. Пинанием табурета Николаю не помочь. А чем помочь, я пока не представляла: слишком мало было данных. В то, что Николай мог быть как-то замешан в покушении, не верилось ни на гран. И не только мне: не зря Волков убежден, что сможет его оправдать. Возможно, это вообще было частью какой-то комбинации. Мог он действовать совместно с великой княжной? Запросто. Мне припомнились фотографии в газете, и я решила, что у Ольги Александровны достаточно неприятное лицо, чтобы войти в союз с Волковым. Подобное притягивается подобным. Даже странно, что они не заинтересовались друг другом: в таком случае Волкову было бы куда проще добраться до вожделенного трона. Или дело в том, что львица ему не по зубам? Нервы у меня были взвинчены до предела, поэтому только раздались шаги в коридоре – и я уже бросилась открывать дверь, уверенная, что это наконец пришел либо Звягинцев, либо Тимофеев. Но действительность оказалась куда менее приятной: меня почтил своим вниманием Александр Николаевич Рысьин, о котором я уже успела благополучно забыть. Но не он обо мне. Заботливость, благожелательность и любовь так и сочились из него, словно мед из сот. А толстый кожаный портфель намекал, что нынешний визит не просто дружеский, а деловой. – Боги мои, Лизанька, как я рад видеть вас в добром здравии! – заворковал он, едва меня заметил. – Милая, как вы нас всех напугали своим побегом. – Он укоризненно покачал головой и поцокал языком. – Я бы сказал, что это поступок детский, незрелый, если бы не понимал, что Фаина Алексеевна своими действиями приперла вас к стене. Можно сказать, оттеснила на край пропасти, где еще шаг назад – и возврата уже не будет. И все же это было слишком авантюрно, милая вы моя. Обратись вы ко мне, и мы бы непременно придумали, как укротить зарвавшуюся Фаину Алексеевну, а вы избежали бы множества неприятностей, не так ли? – Добрый день, Александр Николаевич, – мне наконец-то удалось вставить приветствие в этот поток не слишком связных слов. – Вы к Филиппу Георгиевичу? Так его нет, и неизвестно, когда будет. Я встала на пороге лаборатории, показывая нежелание впускать посторонних. – Боги с вами, Лизанька. – Рысьин выставил перед собой руки ладонями ко мне, словно собираясь сдаться в плен, но не имея сил поднять их выше. – К чему мне Тимофеев? Я к вам. Узнать, как вы поживаете, не нужна ли помощь. Чай, не чужие люди. Близкие родственники. – Спасибо, помощь не нужна, – довольно сухо ответила я, прекрасно понимая, что ради озвученных причин Рысьин не обеспокоился бы посещением. – Лизанька, я хотел бы с вами поговорить, – понизив голос, прогудел он. – Приватно, так сказать. Коридор – неподходящее место для беседы, в которой вы заинтересованы не меньше меня. – Вот как? – Уж поверьте, милая моя. Рысьин заулыбался и невозмутимо расстегнул пальто, давая понять, что разговор долгий и разговаривать надо со всеми удобствами. – Заходите, – смирилась я. – К сожалению, чай у нас не предусмотрен, так что угостить вас будет нечем. – А и не надо, Лизанька. – Он бегло осмотрелся. – Где мы можем присесть и пошушукаться по секрету? Маленькому такому внутрисемейному секрету. Он мне подмигнул, пытаясь показать близость, которой между нами не было, но я ему не стала даже улыбаться. – Прошу вас. – Я махнула рукой на свой стол и сама отправилась к нему. Усевшись, обнаружила, что Рысьин уже пристроил пальто на вешалке, пригладил густые седеющие волосы и двинулся ко мне, гипнотически уставившись, словно пытаясь внушить нужную мысль. На всякий случай я набросила плетение против ментального воздействия: хоть Рысьин и не маг, но кто ему мешает использовать артефакт или вовсе другие техники? Он осторожно умостился напротив меня на табурет, скрипнувший под ним столь жалобно, что Александр Николаевич даже на миг застыл, а потом осторожно покачался, дабы убедиться, что сиденье не развалится и он не окажется на полу. Но, кроме единственного жалобного скрипа, ничто не указывало на дряхлость мебели. – Лизанька, вы прекрасно выглядите, – вновь сказал Рысьин, с чего-то решивший, что в первый раз я этого не услышала. – Повзрослели, похорошели. М-да. – Он вытащил большой клетчатый платок и прошелся им по шее. – Девочка моя, я прекрасно понимаю, как вам сложно. Хрупкие женские плечики не предназначены для бремени власти. – Это вам к Фаине Алексеевне надо, – заметила я. Визитер развлекал, но не настолько, чтобы беспокойство о Николае исчезло. – Но подозреваю, она считает свои плечи достаточно сильными и с вами не согласится. – Если бы я хотел переговорить с Фаиной Алексеевной, я пришел бы к ней, – со вселенской скорбью в голосе сказал Рысьин. – Но я пришел к вам, Лизанька. Исключительно с целью помочь. Неужели этот жук уже в курсе перемен? – И как же вы собираетесь помочь, Александр Николаевич? – с интересом спросила я. – То, что вы ушли от Рысьиных, – это совершенно правильно, дорогая вы моя, – воодушевленно сказал он. – Но почему вы забыли о нас? О нас, которые вас всегда поддерживали, даже когда еще ваша маменька была жива? Да и потом не забывали, всегда принимали вашу сторону в спорах с Фаиной Алексеевной. Мне было что ответить, но ссориться с ним по пустякам не стоило: хватит того, что любящая бабушка уже на всех углах трубит о моей черной неблагодарности. – Что вы, Александр Николаевич, разве я могла вас забыть? Всегда вспоминаю с огромной признательностью. – Не там вы нас вспоминаете, Лизанька, – укорил Рысьин. – Создание нового клана – вопрос серьезный. К чему туда привлекать посторонних людей, коли есть мы? Те, кто всегда стоял на страже ваших интересов. – Он гордо выпятил грудь. – Неужели мы недостойны вашего доверия? Напрашивающееся «недостойны» я с трудом, но удержала в себе и, имитируя глубокую печаль, ответила: – Александр Николаевич, вопрос не терпел отлагательства, а вас рядом не было, увы. – Но теперь-то мы есть, – уверенно бросил он. – И готовы обсудить условия, на которых согласимся войти в ваш клан, Лизанька. Согласитесь, наша поддержка вам сейчас нужна как воздух, если не более. Он надул щеки, придавая лицу выражение важное, но несколько глупое. – Александр Николаевич, у меня сейчас очень слабый клан, в котором практически никого нет. Денег в клане тоже нет, как и собственности. А вы хотите меня поддержать, перейдя в мой клан. Зачем вам такие жертвы? Он с шумом выпустил воздух: – Так ради вас, Лизанька. Чего не сделаешь ради близкого человека, правда? А что собственности и денег нет, так мы непременно потребуем от Фаины Алексеевны выдать нашу долю. Имеем право. Как и вы. Он сжал кулак и стукнул по столу. Аккуратненько так стукнул, чтобы не повредить ни стол, ни руку, но показать свою силу и уверенность. – Лиза, мы всегда были на вашей стороне, если вы помните, – продолжил Рысьин. – Вы мне всегда были почти дочерью. А Юрию… да ближе вас у него никого нет. Как вы пропали, он… – Рыдал в подушку по ночам? – невозмутимо уточнила я. – Согласна, Юрий Александрович очень чувствительный молодой человек. Наверное, поэтому и имеет слабость к успокоительным каплям из валерианы. – Лизанька, как вам не стыдно? – возмутился Рысьин. – Это была провокация со стороны Волкова. Наглая, гнусная провокация! Не уверен, что там не было использовано чего-то этакого, запрещенного. – Рысьин повертел рукой с платком, показывая «этакое», а потом опять вытер шею. – Куда только Фаина Алексеевна смотрела, когда так унижали честь клана? Но ставить бедному мальчику в вину это происшествие жестоко. Разговор мог затянуться, а у меня не было ни малейшего желания ни разводить политесы, ни задумываться над рысьинскими предложениями. – Итак, Александр Николаевич, чего вы хотите? – холодно спросила я. – У меня мало времени, поэтому прошу вас четко обозначить по пунктам ваши требования, не отвлекаясь на посторонние детали. – Мы согласны вступить в ваш клан вместе с причитающимися нам активами при условии, что Юрий станет вашим мужем, – быстро, по-военному, выдал Рысьин и продолжил уже куда более расслабленно, надеясь за словесами замаскировать смысл предложения: – Ну а мне, соответственно, выделено подобающее место. Лизанька, уж об этом вы точно не пожалеете. Я прекрасный управленец, не побоюсь этого слова, а вы всего лишь юная слабая барышня, которая многого не знает и не умеет. Но я вам передам все, что накопил за свою долгую жизнь. Не иначе как Рысьин рассчитывает на мое место? Наверное, уверен, что я с радостью передам бразды правления и скроюсь за широкими плечами от мирских проблем, а управлять – управлять будет он. Вон как важно надулся, наверняка уже представляет себя во главе клана, пусть маленького, но отжавшего у большого клана Рысьиных все, до чего дотянется. В то, что отожмет, я верила, а вот в то, что сможет чем-то управлять, – нет. – Сейчас мы подпишем договор, где перечислены все мелочи, чтобы и вам не было обидно, и нам. Он расстегнул портфель и достал оттуда солидную кожаную папку с позолоченной монограммой в углу. Позолота местами облупилась, показывая серую невзрачную основу. – А вы можете меня обидеть, Александр Николаевич? – сделала я жалобные глаза. – Помилуйте, Лизанька, и в мыслях не было, – всполошился он. – Как вам только в голову пришло? Вы же мне почти дочь родная. Просто порядок должен быть во всем. Да и вам, уж простите, свойственно давать обещания, которые вы потом забываете. – Он хохотнул. – Но мы с Юрием не в обиде. Мы прекрасно понимаем, что девичья память короткая. Нам ли вас судить, если вы просто забыли? Это был явный намек на помощь с учебником по магии. Юрию за этот подарок я, вне всякого сомнения, была благодарна, но не настолько, чтобы выходить за него замуж. Да я ему этого и не обещала. – Вот поэтому, – продолжал разливаться соловьем Рысьин, – я и считаю, что все должно быть записано на бумаге и заверено клановой печатью. – Увы, у меня нет клановой печати, – прервала я его. – Как это нет? – опешил он. – Каждый клан должен иметь печать. Лизанька, как же вы так? Вот видите, не зря я считаю, что вам нужен умудренный опытом советник. Я закажу печать, не беспокойтесь. Какие между нами могут быть сомнения? Подписывайте так, пока без печати, и я сразу займусь делами нашего клана. Он распахнул передо мной папку, и моему взору предстала толстая стопка листов, которые следовало заверить своей рукой. Чернильницу Рысьин тоже услужливо подвинул ко мне поближе. – Я непременно изучу договор в ближайшее время, – сладко улыбнулась я. – Видите ли, Александр Николаевич, я считаю дурным тоном подписывать договор, не прочитав его от начала и до конца. – Да что там читать, Лизанька? Вы меня оскорбить хотите? – патетически воскликнул он. – Разве я могу вас обмануть? Вас, мою будущую невестку? Да я, можно сказать, единственная ваша опора в этой жизни, а вы так меня обижаете. Нехорошо… – Он укоризненно поцокал языком, силясь меня смутить. – Нехорошо подписывать, не читая, – возразила я. – А то как бы не оказалось, что у меня обязанностей перед вами больше, чем у вас передо мной. – Я вижу, что вам пока не до близких родственников, – с трагической миной сказал Рысьин, захлопнул папку и убрал в портфель. – Пожалуй, я навещу вас вечером, когда вы успокоитесь и примете себя как главу клана. И поймете, что лучшего помощника вам не найти. И получить с Рысьиных причитающееся без меня у вас тоже не получится, учтите. Теперь я пожалела, что не успела ничего прочитать. Интересно, что там вписано, что даже такой махровый интриган уверен, что не сумеет меня убедить в исключительной пользе этого пункта для меня? Рысьин уходил с оскорбленным видом, ничуть меня не задевшим. Если я о чем и жалела, то лишь о том, что этот визит точно не последний. Но поскольку почти сразу после него пришла Аня Тимофеева, посещение любящего родственника и связанные с ним загадки я тут же выбросила из головы.