Кухулин бросился на меня с хриплым рычанием, его тело было покрыто ихором десятка поверженных демонов. Я выбросила вперёд руку со сложенными в жест абсолютного приказа пальцами. Адская гончая выскочила из полости щупальца, на котором мы стояли, и бросилась на Сетанту. Он раскусил призванную тварь напополам, жадно отрывая от неё куски. Кровь лилась по его морде, пока несчастный зверь выл от боли. Ку сбросил создание вниз, на песок и улыбнулся окровавленными губами. Он знал, что у меня не было больше маны, он это видел. Но он не знал, на что я потратила последнюю. Раздался гулкий удар и рот Ку вдруг озарился изнутри багряным светом из его рта вырвались вихрящиеся клубки магических энергий, осыпавшиеся лепестками на песок. Собачья кровь пузырилась на его губах, оставляя на непробиваемой коже кислотные ожоги. Ты не смогла всё-таки восстановить форму копья блаженного. «Да, но я смогла воспроизвести его главный элемент — разъедание астрального тела,» — сказала я. Ку застыл на мгновение, нахмурился, а потом зарычал. Непробиваемая шкура начала краснеть, трескаться, словно обгоревшая на коже. Я улыбнулась: — И скормила ему Морриган собачью плоть, проклиная благородного воина — процитировала я по памяти. Он взревел, вознёс Га-болг и бросился на меня. Я в ответ швырнула три Кровавых копья, выжимая остатки крови и маны, но они не остановили натиск, хоть и пробили воина насквозь, отбрасывая его. Но несмотря на это, Кухулин оставался куда более опасным противником, чем я думала. Переоценив его ярость и уязвимость, я бросилась вперёд, воздевая клинок и нанося мощный удар. Сетанта ушёл в сторону, удивительным образом балансируя на щупальце и выбросил Га-Болгу. Я вскрикнула когда копьё пронзило мою грудь. Оно не пробило доспеха — вместо этого костяной наконечник извернулся, приподнял коротким зубом пластину и другой вошёл под неё, будто клин. Все мои глаза моргнули, и я увидела как сердце вылетает из спины, зажатое зубами Га-Болга, словно какой-то деликатес, подцепленный двузубой вилкой. Чувствуя, как силы покидают меня, я пыталась дотянуться до своего убийцы подготовленной рукой, но пальцы не доставали. На лице Сетанты не было удовлетворения, только печаль. «Вот и всё…» А вот и не всё! — раздалось в моём сознании. Многочисленные глаза распахнулись, когда я увидела как артерии и вены, тянущиеся из моего сердца, ожили. Извиваясь и удлиняясь они скользнули обратно к моему телу, спускаясь по броне дошли до руки и отделили ладонь. Но я всё ещё чувствовала свои пальцы и могла ими управлять, потому когда артерии-щупальца понесли руку навстречу Сетанте, я смогла активировать заклятье. Пальцы прошли сквозь отслаивающуюся кожу пса Хулина. Мгновение мы стояли не двигаясь, а потом оба упали со щупальца вниз, на песок арены. Глава 33 — Ничего себе… Саша… Ты полна сюрпризов, — прохрипел Сетанта. Мы оба с трудом стояли на песке, всё ещё буквально держа жизни друг друга в руках. Кухулин потихоньку менял свою форму, возвращаясь к человеческой. Я не спешила с трансформацией — не было сил, так что просто вымученно кивнула: — Ты тоже неплох. Я вообще-то переместила своё сердце, но ты всё равно смог его найти. — Услышал биение, — бледно улыбнулся воин, — Ну и что мы теперь будем делать? — Ну… ты можешь сдаться? — с надеждой спросила я. Арена вокруг нас уже дрожала и раскалывалась. Дальняя трибуна упала куда-то назад, на невидимую мне улицу. Зрители же продолжали читать слова на неизвестном языке, воздев руки к небесам. Их, казалось, локальный апокалипсис совершенно не заботил. — Или может быть ты? — усмехнулся Сетанта. — И потом сюда ещё раз забираться, снова убивая по дороге, снова сражаться с тобой пока не выиграю, а тебя оставить здесь? Тебе правда хочется прожить остаток жизни в этом аду? Я могла бы тебя забрать, знаешь ли. — Я дал клятву, Саша, — воин хмыкнул, — Я поклялся в верности своему господину, я не могу предать эту клятву. — И вот это вот чистилище — место жительства человека, достойного службы? — сказала я, окидывая взглядом окрестности. — Неважно. Клятва есть клятва. Мои желания в этом вопросе несущественны. Я вздохнула, глядя ему в глаза: — Значит, у нас только один путь? Кто-то должен умереть? — Да, пожалуй. Кто выживет, тот и победил, — усмехнулся Сетанта. — Начинаем на счёт «три». Мы поняли друг друга без слов: сейчас мы нанесём завершающий удар. Тот, кто сделает это быстрее оппонента — победит. Я сжала пальцы, призывая клинок душ. Мне предстояла очень филигранная работа. — Раз, — сказал Сетанта. — Два, — ответила я. — Три! — сказал он и я почувствовала, как тело пронзает боль. Мои пальцы сжались, на концах их возникли клинки душ и впились в тонкое тело Сетанты, отрезая его от плотского. Моё собственное сознание угасало, а спина ощущала жар — Сетанта поджёг моё сердце своим «солнечным клинком». «Неужели он не мог придумать способа побыстрее?» — подумала я и тут же поняла — мог. Просто не хотел. Но в глазах всё равно потемнело — мы похоже переиграли друг друга. Я потеряла сознание. — Саша! Я удивлённо моргнула. Голос пришёл из ниоткуда и отовсюду сразу, но в основном сверху. Я покрутила головой, насколько позволяло положение. Обнаружив себя стоящей на песке арены, я увидела Сетанту, который находился прямо передо мной. Рука моя всё ещё была погружена в его грудную клетку, в то время как моё собственное сердце было зажато зубьями Га-Болги. Воин застыл без движения, и только глядя в его стеклянные глаза я поняла, что кроме неведомого голоса нет больше никаких звуков и движения. — Эмм… — надо же, я могла говорить, — Что? — Ты знаешь что! — голос рассыпался на множество других, непохожих друг на друга голосов говоривших в унисон, — Сначала ты… пропала неизвестно… куда… Теперь… появилась в моём… домене… Твои… художества чуть не стоили нам… Велта… — Хор! Так вы и есть — владыки? — удивлённо воскликнула я. Ответом был многоголосый смех, раздавшийся откуда-то свреху и я запрокинула голову. Окружённое щупальцами солнце задрожало, словно вторя хохоту. В нём открылось множество растущих друг в друге глаз, окружённых щупальцами. — А где ещё… ты видела… такую… картину? — Ну… нигде, но сопоставить одно с другим было непросто… — тут я собственно сопоставила одно с другим ещё раз и нахмурилась, — Погодите, так это вы заведуете местным чистилищем? Убиваете и воскрешаете людей на арене? Вам поклоняются вот эти клоуны? — я указала взглядом на разодетого распорядителя, удивительной статуей торчавшего посреди застывшей фантасмагории. Голоса зашелестели: — Да… — Но… почему? Они же… Все эти люди, сражаются, возрождаются и сражаются вновь, точь в точь как… — Цикл… перерождений Хау… Неужели ты… думаешь… что мы можем изменить… основные законы… мира? — И эти законы мира требуют бесконечной пытки? — это уже не я, это сказала Система, через раскрытый на дополнительной ладони рот, — Генерал молил вытащить отсюда его армию, любой ценой! — И всё же… он получил… что просил… Генерал хотел последний поход… Вот теперь он и… находится… в нём… Как и остальные… — Даже блаженный толстяк? Даже… — Все, душа-близнец… Все хотели… чего-то такого… — Нет! Ты, вы их обманули и заставили сражаться во славу тебя! — система кричала, — Но почему?! Мы думали что ты, ну… лучше чем Хау хотя бы! Мои глаза тайн скользнули по окружающей картине и вдруг один, который на плече, заглянул в тот, который был на запястье. Глаза тайн смотрели в глаза тайн и видели там калейдоскоп вариантов… Осознание пришло ко мне вместе с информацией, текущей внутрь глаз. — Они лучше, — прошептала я, — Или они по крайней мере так считают. Ладонь со ртом повернулась ко мне и Система недовольно спросила: — Да ты что? И зачем тогда этот цирк, этот… пандемониум? Ради силы веры? Ради энергии душ? — Нет. Ради симуляции цикла, — я моргнула, вглядываясь в прихотливый рисунок плетений перед глазами, — Хор не может влиять на Велт, ведь Велт закрыт ото всех внешних сил. Следовательно, чтобы управлять своими адептами, такими как я, им нужен якорь. Им нужна связь душ Велта, приоткрывающая непробиваемую броню закрытого мира. Только так они получают возможность влиять напрямую. Ладонь повернулась к моему лицу и система неверяще спросила: — То есть, ты хочешь сказать что всё, что они делали было построено вот на этом? — Всё… что мы делали… с вами… Было время… когда прибегать к таким… грубым методам было… ненужно… — ответило многоглазое солнце, — Но сейчас… это всё… что нам… осталось… — Но зачем оставлять им память? — Так… больше страданий… — И сильнее связь, — прошептала я. Хор засмеялся тысячами голосов: