– Ты наблюдателен. Бармен воспринял комплимент как должное: – Вы правы, сэр. Мне кажется, вы предпочитаете горячительные напитки, сэр? Есть отличный тиннаранский бренди, интересуетесь? – Мм… – протянул величество, изображая нерешительность, – вообще-то, я имел в виду кое-что другое… Бармен кивком указал на целую батарею бутылок, флаконов и корзинок с травами, выстроившуюся у него за спиной: – Если вы желаете попробовать что-то определенное, но не знаете названия, вам стоит только указать на желаемое. А если того, что вам хочется, здесь сейчас нет, вам стоит только попросить, и, бьюсь об заклад, я тут же вам это достану. – Об заклад, говоришь? Серьезно? Улыбка бармена стала по-настоящему дружелюбной. – А почему нет? Здесь играют в азартные игры, сэр. Ну что, ставите золотой ройял? Величество ответил ему гнусной ухмылкой: – Да, конечно. Мне нужна тощая эльфийская шлюха, здоровая такая, отзывается на погоняло Кирендаль. Брови бармена снова еле заметно сошлись к переносью, улыбка растаяла, сменившись ледяным пристальным взглядом. – Будьте уверены, она уже спешит сюда, сэр, – холодно ответил он. – Так что примите мой совет и смените тон. – Да ну? А то что? – А то тип позади вас раскроит вам череп, чтобы в корне изменить ваш подход, сэр. Величество обернулся и уткнулся носом в чью-то грудь, размеры которой не уступали, пожалуй, корме речной баржи. Медленно подняв голову, Король увидел выпученные желтые глазищи, которые таращились на него сверху вниз, – это был тролль, ночной кузен тех огров, что наблюдали за порядком в заведении Кирендаль в дневные часы. Глазищи ночной твари излучали неяркий свет, в котором поблескивали бронзовые колпачки-накладки клыков, слишком больших, чтобы умещаться во рту, и потому входивших в специальные отверстия на верхней губе. На тролле была кольчуга фирменных оттенков заведения Кирендаль – алая с золотом, в лапе он сжимал шипастый моргенштерн, размерами не уступавший голове самого величества. Тролль всхрапнул, и Королю показалось, будто он оказался перед распахнутыми дверями скотобойни на закате жаркого летнего дня. – Вот именно, – пробасил тролль. – В корне изменить подход. – Ты урод, и ты воняешь, – заявил ему величество, – так что лучше тебе лежать, а не стоять. – Ха! – фыркнул раздраженный тролль и дохнул в лицо Величеству такой густой вонью, что у того потемнело в глазах. – По мне… Раздался легкий шепоток, рукав укрытого Плащом Паславы прошелестел над королевским ухом, и бас тролля умолк: колдун обездвижил его заклятием, от которого все могучие мышцы тролля свело сильнейшей судорогой. Величеству даже показалось, будто он слышит, как скрипят от напряжения огромные суставы. Тролль покачнулся, точно лишенная равновесия статуя, а величество прижал к его груди распластанную ладонь. – Повторяю, – сказал он и толкнул тролля совсем легонько. Тот рухнул, словно подрубленное дерево, так что всё кругом задрожало от грохота, а все, кто был в казино, повернулись к ним. Величество ухмыльнулся внезапно наставшей тишине, подождал, пока замрет на столе последняя брошенная кость, остановится вращение рулетки, и продолжил: – Я пришел сюда к Кирендаль. Кто-нибудь еще хочет показать мне свою глупость? За его плечом раздался шепот Паславы: – Она идет. – Где? – Я пока не вижу. Но чувствую. Она здесь. Три тролля в ливреях уже неслись с разных концов зала к своему поверженному собрату, стремительные, как три военных корабля на всех парусах. В шаге от лежавшего они остановились бок о бок, так что их спинищи отгородили место действия от остального казино. Самые любопытные из посетителей просовывали голову в щели между их колен и локтями, чтобы посмотреть. В когтистых лапищах тролли сжимали моргенштерны, ростом с Короля каждый. Грозный рык рвался из их глоток, но ближе к Королю они не подходили. В тот же миг из ниоткуда появилась стройная эльфийка – словно в воздухе открылась невидимая дверь и пропустила ее. Склонившись над троллем, она потрепала его по морде, тот расслабился и погрузился в забытье со вздохом, похожим на шипение пивной пены в только что открытом бочонке. Эльфийка выпрямилась и шагнула так близко к величеству, что тот ощутил необычный пряный аромат, остатки невообразимой трапезы, которую она, видимо, вкушала только что. Она оказалась выше, чем величество, к тому же не потрудилась надеть свою человекообразную личину. Платиновые волосы сияющим ореолом окружали совершенно нечеловеческие черты: огромные золотистые глаза с вертикальными прорезями зрачков, высокие точеные скулы, загнутые к ушам, таким же острым, как ее клыки, блеснувшие в хищном оскале. – Зачем ты явился сюда? Почему напал на моих слуг? Назови мне причину, по которой я не должна убить тебя за это? – Я Ко… – Я знаю, кто ты такой, козел. Отвечай на мои вопросы. Величество поборол искушение ответить ей грубостью на грубость, пожал плечами и улыбнулся. Будет еще время помериться с ней силами, а пока надо делать дело. – Твоя проблема, Кирендаль, – медленно начал он, – в том, что ты не из Крольчатников. Да, банда у тебя есть, но ты не наша; ты не знаешь, как здесь дела делаются. Если у тебя возникли проблемы с кем-то из моих людей, пригласи меня, мы вместе что-нибудь придумаем. Так у нас принято. Мы не сдаем друг друга имперцам. Когда кто-то так делает, то начинается война. Люди обижаются. Дома горят. – Ты о Кейне? – А ты что думала, шлюха? – ответил величество. – О нем, а то о ком же? Кейн – Почетный Барон Арго, между прочим, а ты сдала его Очам за вшивую тысячу ройялов. Я мог бы тебе башку за это отрезать и сжечь эту твою дыру вместе со всеми, кто тут есть, но я не стану, ясно? Ты же не ведаешь, что творишь. – Ты не понимаешь… – Сама ты не понимаешь! – рявкнул Король. – Пять минут даю – выводи всех своих подонков вместе с посетителями из этого борделя. Замешкаешься – все сгорят к чертовой матери. – Прислушайся к голосу разума, – негромко сказала она и протянула вперед умоляющую гибкую руку, сложив пальцы в некую фигуру. – Заклятие, – прошептал Паслава. Кирендаль продолжала: – Разве нам обязательно быть врагами? Кейн сам просил меня сдать его; он задолжал мне денег, и это был его способ расплатиться. Давай лучше поговорим с глазу на глаз, только ты и я? – Еще Заклинание, – шепнул Паслава. – Я его отбил. Величество глянул прямо в желтые глаза Кирендаль; ее взгляд оставался прежним, лишь слегка застыл, когда она поняла, что ее колдовство не удалось. – У нас был шанс договориться, – сказал величество. – Но похоже, сплыл. Тебе никогда не рассказывали, что я делаю с теми, кто пробует меня заколдовать? Кирендаль резко выпрямилась, и ее платье взвихрилось вокруг нее, словно туман. – Значит, время переговоров окончено! – бросила она резко. – Сигналит Потоком, – шепнул Паслава. Напряженная тишина, охватившая «Чужие игры», внезапно сменилась скрежетом оружия, извлекаемого из ножен. У каждого бармена в руках оказалась дубинка, у каждой официантки – нож. Кое-кто из тех, на чьи незнакомые лица величество обратил внимание еще раньше, двинулись к нему, ухмыляясь, с мечами наголо. Он посмотрел на них скучающим взглядом, бросил Кирендаль презрительное: – Зеленая ты еще! – Потом вскинул вверх сжатую в кулак руку и резко выкрикнул: – Раз! Добрая треть роскошно одетых жителей Южного берега вдруг вытащила из рукавов кинжалы, а многие потянули из ножен короткие, но очень удобные для драки мечи, до этого казавшиеся исключительно декоративными. Каждая вооруженная официантка, каждый бармен и каждый тайный агент вдруг обнаружили по три клинка, приставленные к их горлу, а за спиной трех вооруженных троллей выросли шестеро мужчин с ножами. Величество хохотнул. – Это только половина моих людей здесь, – добродушно сказал он. – Хочешь, я скажу: «Два»? – ну а на счет «три» ты и сама догадаешься, что это будет. Кирендаль сверкнула на него глазами: – Напрашиваешься на резню. – Как скажешь. Выбор за тобой, – ответил он. – Кровь лить не обязательно. Мгновение она мерила его взглядом, и величество даже вздохнул про себя: упираться будет. А жаль, ему нравился ее стиль. – Еще сигнал, – прошептал Паслава. Новые звуки разорвали хрупкую тишину: где-то захлопали ставни, заскрежетали задвижки, застонали, ложась в петли, дверные засовы. Далекие крики мятежников почти стихли. Дом закрылся, точно устрица. – А теперь вели своим людям вернуть клинки в ножны и выметаться отсюда, – сказала она и указала на единственную оставшуюся открытой дверь. – И пусть только кто-нибудь попробует что-нибудь сделать, я сама здесь все подожгу. Величество выдвинул вперед челюсть, сдерживаясь, чтобы не провести нервно языком по губам. – Брешешь. – Как знать. Представь себе этот пожар: в доме полно народу, яблоку некуда упасть, кругом бархат, который вспыхнет в минуту; горящие балки начнут падать с потолка. Представь, что такое пожар в помещении, где всего одна дверь и к ней рвутся люди. Кстати, мои слуги знают тайные выходы из этого здания. А твои? Тонкие, как у волчицы, губы снова раздвинулись в усмешке, обнажив зловещие острые клыки. – Как ты верно заметил, все зависит от меня, козленок. А я повышаю ставку, так что либо играй, либо отступайся. Величество помедлил, чтобы перевести дух: он был растерян и не знал, что делать. Отступиться нельзя, здесь же его люди. Но по глазам Кирендаль он видел, что дальше ее провоцировать тоже нельзя. Он напомнил себе, что она блефует. Ну конечно блефует: ведь в казино были сейчас и настоящие банкиры. Если они погибнут в пожаре, вызванном намеренным поджогом, то ее бизнес уже никогда не оправится от этого удара, а если двое-трое из них окажутся из знатных фамилий, то ей самой прямая дорога на виселицу. И все же кто ее знает. Глядя на ее грацию скелета и ухмылку, полную острых точно бритва зубов, он невольно задумался над тем, до какой степени она не человек; откуда ему знать, как далеко она может зайти в своем безумстве? То, что он затеял как простой и наглядный урок хороших манер, уже полностью вышло из-под контроля и балансирует на грани массового истребления.