Проклятье, надо мной висящее, Людей страшить должно. Нельзя и в Аргос Изгнаннику. Так дальше на чужбину, Быть может? Да, чтобы встречать повсюду Взгляд неприязненный и ненависть? Геракла всюду знают. Каково Услышать, как надменный чужестранец, Указывая на тебя, промолвит: «А, это тот Геракл и сын Зевеса, Который перебил свою семью. Пусть уходил бы он куда подальше!» А ведь тому, кто счастие познал, Его измена нестерпима; легче Выносит горе, кто к нему привык. Геракл Ведь до того дойдет, что уж не люди, А реки, море, земли закричат: «Назад: не смей касаться нас, несчастный!» Что ж, или обратиться напоследок Мне в Иксиона, с вечным колесом Из пламени, которое он крутит? А коль мне это рок сулит – пусть лучше Меня никто из эллинов не видит Из тех, что знали в счастии меня. И все-таки я должен жить? Да жизнь-то Под бременем проклятья разве – жизнь? Нет, пусть она теперь, светлейшая Супруга олимпийца, танец свой Победный пляшет там, на горной выси Зевесовой, и под ее стопой Гора дрожит! Свершилась воля Геры: Эллады первый муж низвергнут, дом Его в обломках, срыт до основанья… И это – бог… Молиться могут ей… Из ревности к какой-то смертной, мужа Красой привлекшей, мстит она тому, Кто эллинам оградой был, спасал их; И чью ж вину он должен искупать? Корифей Да, это верно: все твое несчастье От Геры, а не от других богов. Тесей Не спорю: легче требовать терпенья, Чем самому терпеть от рук судьбы. Но где тот человек, тот бог, скажи мне, Который бы греха не зная жил? Послушаешь поэтов, что за браки Творятся в небе беззаконные! А разве не было, скажи мне, бога, Который, в жажде трона, над отцом Ругаясь, заковал его? И что же? Они живут, как прежде, на Олимпе, И бремя преступлений не гнетет их. Так как же смеешь ты, ничтожный смертный, Невыносимой называть судьбу, Которой боги подчиняются? Ты в Фивах, Обычаю покорный, жить не должен. Но в град Паллады ты войдешь за мной; От крови пролитой очистив руки, Я дам тебе приют и прокормлю: Дары, которыми афиняне почтили Меня за критского быка, и дважды семь Детей, спасенных мной, – они твои. Имения мои – по всей стране: покуда Живешь ты, ты – хозяин полный их. Когда же смерть тебя в юдоль Аида Опустит, алтарем почетным, жертвой Почтит героя весь афинский край. Наградой же Афин достойной будет Та слава, что в Элладе мы пожнем