– Все уже ушли? – По-моему, да. Я могу проверить. – Будь добра… Я придвинула к себе папку с бумагами, но работать все равно не могла. Текущие заказы, проекты… Но мысли мои были далеко от работы. Нет, так не годится! Я сердито отодвинула папку и обхватила голову руками. Я руководитель фирмы, и, что бы ни случилось, должна выполнять свои обязанности, работать над текущими проектами; иначе заказчики сразу просекут мою слабину и перекинутся к другим фирмам. Репутация в бизнесе – вещь дорогая, ценная, а в рекламном бизнесе – вдвойне. Все считают себя крутыми и хотят, чтобы их «товар» был «самым-самым», малейшей оплошности никто никому не прощает, и все время сравнивают себя с «соседом». Не дай Бог, у конкурента твоего реклама лучше, тогда уж точно без упреков в непрофессионализме и халтуре не обойтись. Заказчик – как жених, выбирающий себе невесту: то одна ему не подходит, то другая… Да еще этот Шаповалов, чтобы ему было неладно… Гриша мне фактически ультиматум выдвинул: либо мы работаем с Шаповаловым, либо я ухожу. И это – кроткий, безобидный Гриша, который всегда был на вторых ролях, был моей верной тенью! Какая муха его укусила? Да, заказ Шаповалова был выгодным, но мы не умрем, если откажемся от него. У зама не было резона выдвигать мне такой ультиматум. Или все-таки был? А я его проглядела? Все было не так, как обычно… Нужно вызвать Гришу, поговорить с ним. Разъяснить ему про ситуацию с Шаповаловым, в конце концов, – надавить на него, если у меня не получится по-хорошему… – Ирочка! Ирочка! – позвала я. Нет ответа. Может быть, она отлучилась в туалет? Я подошла к окну… Ульяна садилась в машину – белый «феррари». Может быть, поговорить с ней? Она же предлагала свою помощь… Я набрала ее номер и услышала бодрую мелодию Шумана. Ульяна откликнулась не сразу. – Да, Влада Георгиевна! – Ты уезжаешь? – вопрос был бессмысленным, учитывая, что я видела, как она села в машину. – Да. Рабочий день уже закончился. Я вам нужна? – Нет. Вообще-то… Тяжесть, давившую на мои плечи, мне хотелось с кем-то разделить, иначе я просто загнусь под этой глыбой! Может быть, Ульяна даст мне какой-то совет? Как она хотела мне помочь? Что собирались предложить мне? Ульяна не станет трепать языком. Я обрисую ей положение вкратце и спрошу, что делать… – Подожди, я сейчас спущусь. Минут через пять. Ладно? – Хорошо, я подожду вас в машине… Где-то в коридоре хлопнула дверь. – Ира! Я вышла в приемную. Куда, черт возьми, запропастилась моя секретарша? Куда она делась? Уволю, и все! Что она себе позволяет… Туалет расположился в конце коридора. Длинный коридор, стильный серо-серебристый ковролин, заглушавший шаги, который я купила в первую очередь, когда мы сюда переехали, и я радовалась ему как ребенок. Это помещение с пятью комнатами, включавшими и роскошную комнату для переговоров, оказалось самым лучшим подарком за всю мою жизнь. И я с гордостью вышагивала по коридору, где на стенах висели абстрактные картины, купленные мной в одной из модных московских галерей. В конце его был туалет, отделанный мрамором. Ремонт, сделанный четыре года тому назад, влетел мне в копеечку, но я об этом не жалела. Замызганные писсуары и разбитые раковины всегда наводили на меня тоску… В туалете свет не горел. Я толкнула дверь и – слишком поздно! – уловила чье-то дыхание над своим ухом. Я не успела ничего сделать: мощный удар, от которого у меня посыпались искры из глаз, уложил меня на пол… Очнулась я оттого, что кто-то звал меня по имени… Откуда-то издалека. Я лежала на мокром кафеле. Попыталась подняться, но у меня ничего не получилось… Из моего горла вылетел натужный хрип, и я вдруг подумала, что мне повредили связки… и я теперь не могу говорить. От отчаяния и бессилия слезы хлынули из моих глаз… Я ударила рукой по полу и услышала лишь слабый звук, как будто плеснули водой на пол. Господи, меня же не услышат! – Влада Георгиевна! Где вы? – хлопали двери. Меня искали! Ульяна не найдет меня и уедет… а я останусь здесь одна… И меня скоро добьют. Приподнявшись на локтях, я попыталась подползти к двери и в итоге продвинулась сантиметров на тридцать вперед. Все тело болело. Я застонала и стиснула зубы… – Влада Георгиевна! – голос за дверью шелестел, журчал, приближался и удалялся, словно там попеременно прибавляли и убавляли звук в динамиках. Ковролин заглушал шаги, только чей-то голос звучал в коридоре. Слабо-слабо… Дверь была примерно в метре от меня, мне нужно было сделать еще несколько рывков и выползти в коридор. К Ульяне. Она сейчас уйдет. И – все… Но оставаться тут – еще страшнее! Я поползла вперед, думая только о двери, маячившей где-то впереди. Шаги… их едва-едва слышно. Голос уже не зовет меня по имени?.. Все стихло. От отчаяния я сделала последний рывок и толкнула дверь головой. Она приоткрылась, я увидела часть коридора – но никаких следов присутствия Ульяны. Я замычала… Потом из моего горла вырвался хрип, и я сипло прокаркала: – Ульяна! В ответ – тишина. С досады мне хотелось завыть. Она уже ушла, и я осталась одна! Ну почему Ульяна не догадалась заглянуть в туалет! И вдруг дверь в кабинет Тамары Петровны медленно отворилась, и оттуда показалось бледное лицо Ульяны. – Влада Георгиевна! – зазвенел ее голос. – Что с вами? – Она бросилась ко мне. – Вы упали? – Почти, – я пыталась улыбнуться. – Вы можете встать? – Не знаю. Все болит… На меня напали… в туалете. Ты Ирочку видела? – Иру? Нет. Она должна быть здесь? – Должна… С помощью Влады я дошла до кабинета главбуха и, рухнув на стул, дотронулась до своей головы. Она как-то тупо заныла. – Что здесь происходит, Влада Георгиевна?! В глазах Ульяны плескался ужас. Ее бледное лицо оказалось совсем близко от моего, от страха ее голос понизился до шепота. Там, в Чечне, она не боялась, неожиданно подумала я. Там она была стойкой, храброй девочкой, не капризничала и не требовала к себе повышенного внимания. А здесь, в помещении фирмы, она боится… Это вполне объяснимо. Там были почти сплошь враги, и мы знали, что в любой момент может возникнуть опасность, а здесь – все свои, родной офис, и опасности никакой не может быть – по определению… Вот поэтому-то так страшно – не знаешь, от кого и откуда можно ожидать нападения и предательства… – И куда же делась Ирочка? – Позвонить ей? – Ульяна достала из сумки сотовый и посмотрела на меня. Я кивнула. Ирочка не отзывалась – ее мобильный был «временно недоступен». – Слушай, Ульян! Я попытаюсь встать. Помоги мне… я поеду домой. – Вы не можете никуда ехать в таком состоянии, я отвезу вас к себе, – решительно сказала Ульяна. – Я тебя не стесню? – Глупости, – вспыхнула она. – Конечно, нет! Я живу одна, так что все в порядке. – И принеси, пожалуйста, мою сумку из кабинета. Если она там. Может, ее забрали. Сумка, как ни странно, оказалась в кабинете, я проверила ее – все на месте. Вероятно, у нападавшего на меня человека просто не было времени на обыск: Ульяна спугнула его, и ему пришлось срочно покинуть наш офис. С трудом я поднялась на ноги, и мы пошли по коридору. Я всем телом привалившись к ее плечу. Боль понемногу отступала. Наверное, я просто получила сильный стресс, и мое тело таким образом отреагировало на него – на время я словно бы впала во временный паралич… Но думать об этом мне не хотелось – все мысли были об Ирочке и о том неизвестном, напавшем на меня. Когда мы оказались в конце коридора, я спросила: – Ты никого не видела в нашем офисе? – А я должна была кого-то видеть? – Она остановилась и уставилась на меня. – Кого? – уточнила она шепотом. – Я просто спросила. Наши голоса были почти неслышны в пустом коридоре. Нам было страшно, но мы старались не показывать друг другу свой страх, держались изо всех сил. – Надо охранника спросить: видел ли он Ирочку? – Спросим, – эхом откликнулась Ульяна. – Вам не тяжело? – Вы совсем не тяжелая. Я, наоборот, всегда завидовала вашей фигуре. Думала про себя: какая у Влады Георгиевны фигура замечательная, и есть она может все что хочет, и не поправляется ничуточки! Я бы с такой фигурой в манекенщицы подалась, честное слово – вышагивала бы по подиуму и ни о чем не думала. Все манекенщицы сидят на жутких диетах и пьют одну только воду и таблетки, которые аппетит отбивают. А таким, как вы, ничего и принимать не надо… Фигура – отличная! – скороговоркой забормотала Ульяна. Она заполняла своим голосом пустоту коридора, она отвлекала меня от мрачных мыслей, словно бы «шаманила», заговаривала меня, и я была благодарна Ульяне за то, что она пыталась отвлечь меня от мрачных мыслей и недавно пережитого мною ужаса. Мы вышли в холл на этаже, дверь общего балкона-лоджии была открыта. И это было странно. С балкона задувал мартовский ветер пополам с дождем. Не сговариваясь, мы с девушкой посмотрели друг на друга. – Может быть, Ирочка вышла покурить? – прошептала я. – Она вообще-то не курит. – А вдруг?.. Ульяна вышла на балкон, оставив меня одну – подпирать стенку. Пустынный коридор показался мне враждебным и каким-то чужим, мне ужасно захотелось спуститься, выйти на темную улицу, где пахло дождем и было холодно, только бы оказаться подальше от запаха хлорки, мокрого кафеля, воды… и от замкнутого пространства туалета, где меня чуть не убили… – Ульяна! – негромко позвала я. – Я тут! – она вернулась бледная, выпрямив спину. – Никого там нет. Я все-все осмотрела, – жалобно, по-детски прибавила она. И мы поползли вниз… На вахте я приостановилась: – Ирина Сергиенко не проходила мимо вас? – Не проходила. – А кто из моих сотрудников недавно покинул офис? Охранник удивленно посмотрел на меня: – Все ваши ушли примерно полчаса назад. Парень, которого звали Вася, отрицательно качнул головой, но мой взгляд скользнул мимо него – в комнату для охраны, где в приоткрытой щелке двери голубел экран телевизора и слышалась чья-то бодрая речь. Он мог отлучиться минут на пять, этого было бы достаточно, чтобы Ирочка проскользнула мимо него, а он ничего бы и не заметил. Но охранник ни за что в этом не признается – это и ежу понятно. Мы двинулись к стеклянным дверям, я покачнулась, и Ульяна ухватила меня за локоть: