А в-третьих, я тоже не сидел без дела… Клацнул ключ в замке. Я достал из сейфа и положил перед собой на стол обычный кусок угля, размером с кулак взрослого человека. Аккуратно разделил его на две половинки, а потом из одной половинки вытащил небольшую круглую стальную капсулу с коротким стерженьком сбоку. Все просто. Обычная обманка. Такие обманки при погрузке в Порт-Элизабет попадут в угольные ямы всех британских посудин. Агентура давно уже внедрена. В капсуле заряд пластита, стерженек — взрыватель. Заряд небольшой, но при взрыве гарантированно разнесет любой котел. Да, конечно, тот же гребанный дредноут из строя полностью не выведет, у него тех котлов больше тридцати, не включая вспомогательные, но проблем наделает немало. И это не все. Далеко не все. Есть еще… Но обо все по порядку. — Симон, коляску! Отправляемся в порт. Что? Ждут в приемной? Подождут пока вернусь… Глава 24 Южно-Африканский Союз. Наталь. Дурбан. 10 октября 1903 года. 11:00 Порт встретил какофонией множества звуков, сплетающихся в единый оглушительный гул. Отчаянный галдеж чаек, матерки грузчиков, шипение паровых машин портовых кранов, свистки маневровых паровозиков и рев судовых сирен — порт жил своей жизнью, резко отличающейся от неторопливой, размеренной манеры самого города Дурбана. Экипаж без остановки проскочил вдоль ряда торговых судов и остановилась возле одного из отдаленных причалов. Здесь я пересел на свой разъездной катер и отправился военную часть порта, на военно-морскую базу, которая досталась нам в наследство от бриттов. Которую, кстати, еще совсем недавно, лично чуть не стер с лица земли, подорвав там транспорт с боеприпасами. Некоторую часть инфраструктуры до сих пор не отстроили. Н-да… еще так история, как выжил, сам не понимаю. Но не суть, хочется надеяться, что и дальше буду жить. Система оповещения на базе организовали выше всех похвал, катер только лег на курс к причалу, как на нем появился комендант Корнелиус ван Вервльет, которого я шутливо прозвал Вельветом. Этот седой как лунь, мощный старик, еще мальцом сбежал из отчего дома в Дурбане и всю свою жизнь провел во флоте, в том числе в военно-морских силах разных государств и ушел на заслуженный отдых капитаном, после чего вернулся домой. Пожалуй, более опытного моряка среди буров сыскать было нельзя, вдобавок Вельвет обладал недюжинным организаторским талантом, свирепым нравом и, несмотря на свой возраст, бешеной энергией. Так что, назначение его на пост коменданта, было просто предопределено. К тому времени, как катер причалил, позади Корнелиуса собралась целая толпа прочих должностных лиц. Еще бы, все прекрасно понимают, что попадать мне под горячую руку крайне неразумно. Да уж… настоящим сатрапом стал. Даже не ожидал от себя. Хотя… на самом деле, в душе-то я добрый, а зверства это… это… всего лишь моя внешняя реакция на злобный и несправедливый окружающий мир. Твою же мать, вот это завернул. Философ, ядрена вошь… — Герр генерал!!! — громыхнул гулким басом ван Вервльет, молодцевато вскинув руку к фуражке. — Разрешите доложить… Выслушав доклад, я поздоровался с ним за руку. Остальных пока прореагировал. Они получат свое во время личных докладов. — Сопроводите меня, герр комендант… — я оглянулся и прямым ходом потопал к выстроившимся бок о бок возле причальной стенки длинным и тощим миноноскам. К счастью, американцы выполнили заказ ударными темпами и доставили минные катера типа Никсон вовремя. Катера я сразу же переименовал своим волевым решение в торпедные, присвоил им номерные наименования, обозвал подразделение дивизией, так сказать на вырост и назначил командующего, итальянца Джузеппе Альдзони, опытного моряка, служившего на миноносках в итальянском флоте, но списанного на берег из-за правдорубства и строптивости, после чего сманенного моими вербовщиками в Африку. Но большего я не успел, так как посудины доставили всего неделю назад. Я прошел по палубе одного из катеров и скептически покачал головой. Ну что тут скажешь… Водоизмещение тридцать пять тонн, корпус стальной, длиной тридцать семь с половиной метра. На носу сорокасемимиллиметровая скорострельная пушчонка, на корме пулемет Кольта. Рубка маленькая, полуоткрытая, единственный торпедный аппарат под самодвижущую мину Уайтхеда* посередине, на поворотном станке. К счастью, трехсотсильные движки уже газолиновые, то есть на бензине, значит кораблик почти не дымит и экономичный, по сравнению с угольными лоханками, что для миноносок немаловажно. Впрочем, эти мои лодчонки, на данный момент времени, самые передовые в мире. Но мы постараемся сделать эти посудины еще лучше. Самодвижущаяся мина Уайтхеда — общее название семейства торпед, сконструированных австрийским инженером английского происхождения и подданства Робертом Уайтхедом. Торпеды Уайтхеда серийно производились фирмой Уайтхеда с 1868 года и поставлялись как на вооружение Императорского и Королевского Военного Флота Австро-Венгрии, так и на экспорт (включая Королевский Флот Великобритании). — Что с испытаниями? — Двадцать один узел, синьор генерал! — сухо отрапортовал Джузеппе. Капитан неожиданно оказался полностью лишен присущей своей нации экспрессивности и по характеру больше напоминал британцев, которых, непонятно за что презирал, но говорил на английском почти идеально. — Все единицы исправно держат указанный ход, но не более… — продолжил доклад итальянец. — Маневренность хорошая, остойчивость удовлетворительная. Поломок за время испытаний пока не случилось, впрочем, мы еще толком к ним не приступали. Стрельбы самодвижущими минами тоже не проводили. На данный момент происходит только первоначальное знакомство с техникой, с помощью представителей изготовителя. Однако, синьор генерал, хочу уведомить вас о том, что у меня очень серьезный некомплект экипажей. Я подавал заявку синьору коменданту, но она еще не была удовлетворена. Дайте мне хоть кого-нибудь способного, я сам займусь обучением. Итальянец мстительно стрельнул взглядом на ван Вервльета. — Ищем… — буркнул комендант. — Я и так всех, кого мог подобрал. А специалистов для крейсеров велено не трогать. Я про себя вздохнул. Нехватка обученного личного состава становится настоящим бичом. Когда еще те кадеты из военно-морских училищ вернутся. — Через месяц станет полегче… — машинально отговорился и неожиданно заметил большую группу азиатов, сидевших на корточках неподалеку от причала. Первый же американский пароход привез почти две тысячи китайцев, в рамках оговоренной помощи. Большую часть мы отправили на строительство укрепрайонов и на предприятия концерна «Трансвааль», а эти, видимо, ждали отправки на работы в форты, защищающие Дурбан с моря. К сожалению, укрепления достались нам в весьма плачевном состоянии и требовали серьезного ремонта. К тому же, усиленными темпами строились еще два. Корнелиус подтвердил мою догадку. В голову пришла неожиданная мысль. Китайцы… а почему бы и нет. — За мной… — я направился к азиатам. К счастью, среди них быстро нашелся переводчик с английского языка. — Кто умеет плавать, поднимите руки. Щуплый парнишка перевел остальным. Пловцами оказались подавляющее большинство. Со следующими вопросами выяснилось, что большая часть китайцев моряки. То есть, почти моряки; жили на побережье, рыбачили и ходили на джонках, причем не только парусных, но и моторных. Четверо вообще служили на морских кораблях — а двое из них, в том числе переводчик, даже в военном флоте ея величества императрицы Цыськи. Черт, прямо Клондайк кадров. Надо будет остальной трудовой контингент тщательно профильтровать. Ткнул пальцем в миноноски. — Кто хочет служить на этих кораблях? Ни один из китайцев даже не пошевельнулся, так и остались сидеть с каменными мордами. — Хорошо. Жалование полфунта в неделю, форма, отличная кормежка, пороть будут только за настоящую провинность, в случае смерти — единовременная выплата родным в сто пятьдесят фунтов. Задача — убивать тех, на кого покажет командир. В основном англичан. Контракт на два года с возможностью продления… Переводчик снова растолковал предложение, но реакции опять не последовало. Я уже приготовился выругаться, но тут… Уж не знаю, что на них подействовало, возможность убивать бриттов или добротное жалование, но встали разом почти все. — Выбирайте самых толковых, капитан, — приказал я итальянцу. — Теперь все зависит от вас, при должных усилиях из них получатся великолепные матросы. — И предупреждая возможные возражения строго добавил: — Иных кадров у меня для вас пока нет. Но, к моему дикому удивлению, Джузеппе возражать не стал. Следом пришла череда самих катеров. Я облазил их от носа до кормы, а потом подозвал к себе парней из конструкторского бюро, которых притащил с собой. — Гребаный Кольт с кормы долой. Вместо него спарку пом-помов*. Еще пару спарок Виккерсов-Максимов по каждому борту. Курсовую пушку пока оставить, но оснастить ее щитом. Вот сюда дымовые генераторы, а здесь установить пакет реактивных снарядов на станке. Поворотный торпедный аппарат тоже демонтировать и заменить разнесенными по бортам стационарными одинарными пусковыми под наши торпеды. Сроку вам месяц… Называя торпеды «нашими», я сильно покривил душой. Оный Уайтхед успел продать лицензии на производство своих шайтан-машин, чуть ли не всей Европе. Вот и мы не остались в стороне, так сказать, приобщились к прогрессу. Это все те же торпеды Уайтхеда последней модели, которые мы закупили у германцев. Калибр четыреста пятьдесят семь миллиметров, в изначальной модификации дальность на скорости около тридцать узлов всего полторы тысячи ярдов. Весьма посредственные торпеды, даже скверные, но мои молодые и талантливые кадры уже успели над ними поработать. В первую очередь несоизмеримо возросла мощность заряда — так как пироксилин мы заменили взрывчаткой на основе гексогена. С точностью тоже подшаманили, да и дальность со скоростью возросли. Впрочем, совсем ненамного, но, как бы там ни было, боевые возможности значительно увеличились. Разобравшись с миноносками, отправился в док, где ударными темпами переоборудовали два каботажных парохода под десантные транспорты. Переоборудование в основном заключалось в устройстве примитивных аппарелей и установке скорострельных орудий на палубе. Еще две посудины превращали в плавучие батареи — на каждый кораблик устанавливали по два десятка восьмиствольных реактивных установок. Помнится, во второй мировой американцы довольно успешно пользовали нечто подобное во время десантных операций. В морском бою — совершенно бесполезная штука, но для моей задумки очень даже сгодится. Тут свирепствовать почти не пришлось, со сроками справлялись, так что порка произошла чисто формально, для «порядку», как выражается Степан Наумович. В доке остался Никола Тесла, прибывший со мной на базу, он сразу полез в машинное отделение кораблей, изучать двигатели, ну а я отправился прямо на минную станцию, которой заведовал мой старый соратник еще с первой компании, лейтенант-инженер Российского императорского флота Павел Евграфович Зеленцов. То есть бывший лейтенант, на данный момент он капитан-инженер первого ранга флота Южно-Африканской республики и подданный ЮАС. Как я уже говорил, ни один из действующих кадровых офицеров русской армии, оказывающих нам помощь на тех или иных основаниях, не согласился остаться служить в Африке и, после последней кампании все убыли домой. Остался всего один — Зеленцов. И причиной такого поступка послужила… любовь. Пашка по уши влюбился в простую бурскую девушку, она ответила взаимностью — в результате я приобрел великолепного, талантливого морского инженера. Впрочем, помимо возвышенного чувства любви тут сыграли еше убеждения Павла Евграфовича — как выяснилось, он дико ненавидел самодержавие, правда, при этом не принадлежал ни к одной политической партии. Но, как я всегда говорю, не суть. Паша здесь и это главное. Едва я подошел к станции, как мне навстречу, лихорадочно застегивая китель на ходу вылетел сам Зеленцов. Рожа в машинном масле, фуражка под мышкой, из кармана висит пучок проводов и торчит отвертка… — так сказать, картина маслом. Я аж прямо восхитился. — Господин генерал… — забормотал капитан-инженер, криво нахлобучив на башку фуражку. — Что вы себе позволяете… — злобно зашипел де Вервльет на Зеленцова. — Немедля приведите себя в порядок… Я вздохнул. Ну да, без взбучки здесь не обойдется. Все знают, что любимчиков у меня нет. Верней есть, но деру по службе я их наравне со всеми. Ну что же, Паша, не обессудь. Сам подставился…