— У меня? — я вытаращил на него глаза. Да уж, с семейкой Бергкамп не соскучишься. — У вас, — подтвердил Александр Александрович. — Таково условие, госпожи Бергкамп. — Полковник вдруг вскочил и принял строевую стойку. — Ваше превосходительство, имею честь… — Полноте вам! — я едва не расхохотался. — Обойдемся без условностей. Торжественно даю свое согласие. Не выпить ли нам по этому поводу? — Возможно позже… — Арцыбашев облегченно вздохнул. — А сейчас мне необходимо выполнить поручение. — Слушаю вас. — Меня уполномочили передать вам, что к нам попали определенные данные, которые свидетельствуют о тайных приготовлениях Соединенного королевства Британия к войне с Южно-Африканским Союзом. А именно, британское адмиралтейство уже приступило к формированию эскадры, целью которой будет блокада побережья и поддержка десантной операции… А почти сразу после того, как военный атташе Российской империи ушел, ко мне заявился почтальон со срочной депешей. В роли почтальона выступал один из самых влиятельных людей в Республике, а именно, сам глава Службы внешней разведки, замаскированной под обычную Почтовую службу. Формально, герр ван Ройберн, не подчиняется Военному ведомству, но мы всегда работали и работаем в тесной смычке, да и сам Андреас, является моим единомышленником. Хотя, признаюсь, я его терпеть не могу. — Чем обязан? Насколько я понимаю, ваш визит продиктован… — Срочными известиями. Но, боюсь, приятными их назвать нельзя. — Думаю, речь пойдет о том, что мирные инициативы Британии являются ничем иным, как прикрытием приготовлений к войне? — Именно, — совершенно спокойно ответил ван Ройберн и тут же вернул мне укол. — То есть, в дезинформации Фольксраада уже нет нужды… «Ну что же… — подумал я. — Нет так нет. Значит быть войне…» Глава 23 Южно-Африканский Союз. Река Оранжевая. Граница с Капской колонией. 6 октября 1903 года. 00:00 Домой вернулся выжатый словно лимон. Правда устал больше морально, чем физически. Увидев в гостиной Клеопатру, сначала удивился, но потом вспомнил, что Арцыбашев говорил мне о том, что она приехала в Блумфонтейн. Компанию Клео составляла Пенни и Лизхен, сильно сдружившаяся с ней. Дамы вовсю о чем-то судачили, но при виде меня разом замолчали. — Дамы… — я быстро раскланялся и попытался улизнуть к себе, но не тут-то было. — Милый, останься с нами… — Пенни взяла меня за руку и буквально насильно потащила к дивану. — Ты знаешь, у нас есть замечательная новость… — Какая? — я повертел башкой, нашел взглядом горничную и жестом приказал ей тащить бутылку виски с бокалом. — Герр Арцыбашев, сделал предложение Клеопатре! — торжественно выпалила Пенелопа. Лизхен с елейной улыбочкой на губах закивала, а Клео тут же застенчиво потупилась, — Поздравляю… — преувеличенно радостно гаркнул я и ухватил с подноса бокал. — За это надо выпить… — но потом заметил, как дамы требовательно уставились, как будто ожидая каких-то известий и поинтересовался. — Что? — Михаэль… — Пенни нахмурилась. — А разве ты не имел сегодня разговор с герром Арцыбашевым? — Имел… — я опять припомнил, что полковник просил у меня руки Клео, по ее дурацкой прихоти. — А, вот вы, о чем… — Так что?.. — Пенни поощрительно улыбнулась. — Расскажи нам все, Михаэль. — Расскажи, расскажи, мы хотим знать! — Лизхен умильно сложила руки ладошками внутрь перед грудью. — Да какой-то он странный был… — я пожал плечами. — Зачем-то просил у меня руки Клеопатры. Я отказал на всякий случай. — Что-о-о? — в один голос завопили Пенни и Лизхен. — Отказал? Клео просто закрыла руками лицо. — Ну да, зачем нам еще один умалишенный в семье? — Еще один? — озадаченно переспросила Пенелопа. — Да, еще один. Как можно назвать того, кто придумал подослать своего жениха ко мне? У Клео брызнули слезы из глаз, а по лицу своей жены я понял, что в идее она тоже прямо поучаствовала. Лизхен просто уставилась на меня, словно на изверга и садиста. Я спокойно допил виски, встал и направился к выходу из гостиной. А уже у двери обернулся и бросил. — Ладно, не нойте. Дал я согласие, дал. Поздравляю, Клео… И убрался к себе. Уже не знаю, как дамы перемывали мне косточки, но уши весь вечер горели со страшной силой. А уже в постели получил свирепую выволочку от жены. — Нет у тебя сердца! Девочка считает тебя за второго отца, а ты… бессердечный мужлан! — За отца? — я припомнил некоторые моменты нашего совместного с Клео путешествия в Европу. — Вот уж не думал… — Да, так и есть! Она очень любит и уважает тебя! — горячо подтвердила Пенни. — Поэтому для нее было важно твое согласие на брак. — Ну ладно, ладно, это была просто шутка… — я прижал жену к себе. — Я же согласился. — Ты изверг, Михаэль Игл! — Извини, милая. Просто много всего навалилось. Сам не свой сегодня. — Нет тебе оправдания! — уже не так свирепо заявила Пенни, в потом, немного помолчав, тихонечко поинтересовалась. — Скоро начнется? — Очень скоро. Думаю, у нас есть всего пару месяцев, не больше. И я хотел с тобой поговорить. Мы должны выиграть эту войну, но… В общем, может тебе с детьми стоит переждать в Америке? — Еще слово, Михаэль, и я подам на развод! — совершенно спокойно и очень уверенно ответила Пенелопа. — Пенни… — Ты все услышал, Михаэль, — Пенелопа резко оборвала меня. — Я никуда не собираюсь уезжать. А если потребуется, стану с винтовкой рядом с тобой. И остерегись опять начинать этот разговор. «А чего ты ожидал дурень? — я мысленно себя отругал. — Теперь ты просто обязан нахлобучить бриттов…» Заснуть сразу не получилось, пришлось употребить еще стакан «снотворного». А рассвет встретил уже в поезде. Вечером он остановился на одном из дальних полустанков, а дальнейший путь проделали уже верхом. Ночь встретил на наблюдательной вышке у самой границы, рядом с одной из наших пограничных застав, разбросанных на всем протяжении Оранжевой реки Ничего особенного: сложенные из дикого камня казарма с конюшней, еще несколько вспомогательных помещений, пара наблюдательных вышек и несколько огневых точек в виде дзотов, на случай внезапного нападения. Оборонительного значения застава почти не имеет, для этого в глубине нашей территории расположена система укрепрайонов, но необходима, как пункт базирования подразделений пограничной стражи. Визит состоялся в рамках проверки общей боеготовности и совпал с проведением одной из спецопераций. Изначально планировалось вырезать пару британских блокпостов для того, чтобы простимулировать агрессию англов, но, с недавних пор, надобность в этом отпала. Ограничились взятием языков, для участия в пропагандистском шоу. Для всего мира, но, в первую очередь, для делегатов фольксраада. Увы, разведывательные данные, особенно без материальных наглядных доказательств, выглядят не очень выразительно, так что, дабы полностью убедить старцев, приходится организовывать залепуху. — Прошу, минхеер генерал… — Симон подал мне курящуюся парком жестяную кружку. Я сделал глоток одуряюще крепкого кофе, на добрую треть разбавленного ромом и глянул на наручные часы. Отливающие мрачным зеленоватым цветом стрелки показывали ровно полночь. Отпил еще глоток, поставил кружку на перила вышки и опять взялся за бинокль. На небе сияла удивительно яркая луна, все вокруг просматривалось почти как днем. В полутора сотнях метров от заставы поблескивала широкая ленточка Оранжевой, обрамленной по обеим сторонам густой стеной камыша. Дул легкий ветерок, приятно холодя кожу после дневной дикой жары, в темноте орало на разные лады невидимое зверье, в воде плескалась рыба и важно расхаживали длинноногие цапли. По берегам и на отмелях угадывались темные длинные туши крокодилов. «Африка, мать ее ети… — мелькнула мысль. — Если бы раньше мне кто сказал, что я полюблю эту забытую богом землю, ни за что не поверил бы. А тут на тебе, даже тосковал в Европе. Но ладно, хватит лирики. Где там шляются бездельники Мишустова? Не дай бог, в холостую за реку сходили — порву нахрен вместе с руководством. Жаль, самому уже не по масти в рейды ходить…» Неожиданно рядом прозвучал тихий басок Наумыча. — Идут…