– Это с чего еще? – Знаю, что у тебя их нет. Сама же рассказывала, что все растратила на свое похоронное платье! А собственные поминки ты не оплатила заранее? – хохотнул Сергей. – Я не возьму от тебя никаких денег, – смутилась Таня. – А я тогда не выпущу тебя отсюда! – Блеснул он глазами. – ты не знала, что я скрытый маньяк? В подвале своего дома коллекционирую девушек. Ты, Таня, не забывай, что спасла зверей и мое дело, и я хочу тебя вознаградить – имею на это полное право! Сопротивляться у Татьяны не было никаких сил, и Сергей сунул ей в сумку какие-то деньги: – Ерунду дал! Потом посмотришь… На прощание домоправительница напоила кофе и Таню, и в очередной раз Сергея, бубня себе под нос. – Скоро кофемашина сломается, только и делаю, что включаю ее, сколько можно дуть кофе?! Просто ужас! Вы бы, как в старые добрые времена, сели за самовар, пили б чай, вели беседы… – Светлана Тихоновна, не пугайте меня, такое ощущение, что вы жили при царе Горохе. Какой самовар? – засмеялся Сергей. – Жила я маленькой девочкой в деревне у бабушки и застала те времена. Чай с сушками, варенье из лесных ягод и со своего огорода… Эх! И люди душевнее были и разговоры длиннее… А сейчас что? Одна сумасшедшая чуть не отправила всех зверей черт знает куда и благополучно уехала в милицию. Другая, вытащенная с того света, спала весь день и уезжает на ночь глядя. Чудеса в решете! А ты просидел, уткнувшись в экран, пока девушка спала. Караул! Все о каком-то конце света талдычут! Да зачем он нужен! Люди сами вымрут! Перестанут размножаться. Сейчас всему нашли замену, и любви тоже! – Это неправда! – не согласилась Таня. – Есть величайшая музыка, живопись, литература! Есть люди, способные на большие чувства! И любовь! Я верю в нее! – Это в твоих устах звучит как: я не знаю, что такое любовь, но верю в нее! – Светлана Тихоновна, не перегибайте палку! – воскликнул Сергей. – А я правду говорю! Какая любовь в «холодной рыбе»? Ты бросаешь на нее такие взгляды! А ей хоть бы хны… Что тебе еще надо, раз такой парень тебе не нужен! Обидно! – Она махнула кухонным полотенцем и гордо удалилась, шмыгая носом, чтобы предотвратить гневные оклики со стороны Сергея. Он не мог на нее сердиться, когда она плакала, и Светлана Тихоновна это прекрасно знала. – Прости, – извинился за нее Сергей, обращаясь к Тане. – Да ничего… Хотя бы проституткой себя не чувствую. Ухожу от тебя с деньгами, зато ничего не было. Сергей рассмеялся. – Представляешь, сколько я тебе отвалю, когда что-нибудь будет? – Пошляк! – Так меня еще никто не называл. – Всегда что-то бывает в первый раз, – порадовала его она. – Таня, я могу рассчитывать на то, что ты согласишься встретиться со мной? – спросил Сергей. – Так ты еще меня не пригласил, – ответила Татьяна. – Вот, приглашаю. – Я приду, я же верю в любовь, – наигранно кокетливо ответила Татьяна. – Алиллуйя! – Только выясни все про Розу, – напомнила она ему. – Я знал, что просто так ты не придешь. – Захочешь поскорее увидеться, быстрее наведешь справки, и мы встретимся, – сказала Татьяна, которая, если честно, готова была с ним и не расставаться вовсе, но считала это неприличным. Глава 11 Весь следующей день она провела в школе за составлением плана учебно-методических мероприятий на будущий год, затем помогала в библиотеке старенькой Софье Леонидовне. – Я сколько времени в школе работаю, и вы здесь все время… – заметила Таня. Маленькое лицо Софьи Леонидовны с огромными из-за увеличивающих линз очков по-детски невинными глазами расплылось в улыбке. – Я – здесь старожил! Три директора при мне сменилось, а я все работаю. И куда я денусь? Да никуда! Тут же и умру под Чеховым и Гоголем. – Да бросьте вы, Софья Леонидовна! Вы еще полны сил! – Вот только не говори, Таня, что я молодая… Мне уже восемьдесят лет миновало. – Поздравляю. – Спасибо. Я почувствовала именно сейчас, что старею… А знаешь, почему? Я только теперь начала замечать, что дети стали не такие, а их родители – еще хуже… Это первый признак старости. Хотя, что я хочу? Восемьдесят лет… Я всю жизнь в этой школе. Подруги надо мной смеялись, потому что я выбрала самую низкооплачиваемую и неинтересную профессию библиотекаря. А я, наоборот, считала, что мне безумно повезло. У меня не сложилась личная жизнь, нет детей, и я очень любила читать. И вот я в школе среди детей и среди книг. Что может быть лучше? – Вы – прекрасный библиотекарь! Наша гордость! – похвалила ее Таня. – Скорее – необходимость! – рассмеялась Софья Леонидовна. – Я одна знаю, где какая книга лежит, да и в архиве школьном ориентируюсь как рыба в воде. – Вы прекрасная женщина, я все время вами восхищалась, вашим трезвым умом, памятью и жизнелюбием. – У нас все были такие в роду, и мама моя до ста лет прожила, и тетка до ста пяти… А когда ее в сто пять лет спросили, беспокоит ли ее что, она ответила – «коленка ноет к дождю», представляешь? Корреспондент, которая у нее брала интервью о долгожителях для московской газеты, была в шоке. – Да, – рассмеялась Татьяна. – Вот и я надеюсь до ста дожить и работать в своей школе. – Так и будет, Софья Леонидовна, так и будет, – заверила ее Таня и стала склеивать страницы растрепанных и разорванных учебников. – Хорошая ты женщина, Татьяна, – посмотрела на нее Софья, – и мне вот помогаешь всегда… И просить тебя не надо. – Да, я люблю здесь бывать. – Таня, как ты думаешь, я-то уж не доживу до тех времен… – Вы о чем? – Исчезнут ли книги? В их первозданном виде с переплетом и текстом на пожелтевших листах? – Я надеюсь, что тоже не доживу до этого, – искренне ответила Татьяна. – Мне так страшно, – призналась Софья Леонидовна, прижимая к себе первую попавшуюся книгу, словно ребенка, – что все переведут на электронные носители. И библиотекари, которые будут называться как-то по-другому, сядут за бездушные компьютеры и застучат по клавишам. – Учитель информатики с вами не согласился бы, – заметила Таня. – Да знаю я! Технологии будущего! А как же старая скрипучая лестница, по которой библиотекарь поднимается к любой из полок, проводит рукой по фактически живым корешкам томов с выцветшими или вытертыми золотыми буквами и испытывает огромную радость, когда находит нужную книгу! И ты берешь ее в руки, открываешь первую страницу, словно крышку шкатулки в ожидании чуда, и вчитываешься в слова, которые автор написал как будто от руки. Знаешь, почему так ценны старые книги? Отчасти от того, что их успели прочитать сотни людей разных возрастов, полов и вероисповеданий… Многие из них уже умерли. А в пожелтевших страницах с пятнами от кофе, грязных рук и слез остались их эмоции и переживание прочитанного. И ты это понимаешь, когда прикасаешься к книге руками. Ничего подобного не испытает человек, читающий с экрана. Он даже страницы не перелистывает. Современный читатель очень многое теряет, не ощущая запаха книг… Ты же чувствуешь особый запах в библиотеке? – Конечно! Из-за него часто чихают! Шучу! – Вот! А в центре компьютерных технологий будет совсем другой запах – проводов и пластика… – Так и писатели сейчас пишут на компьютерах, – заметила Татьяна. – А что они пишут, прости господи? – перекрестилась Софья. – Разве же это книги? – То есть пером с чернилами при свечах писалось лучше? – уточнила Таня. – Я бы даже отметила – писалось на века! – С любовью поставила томик на полку Софья Леонидовна. Тут в библиотеку вошла старшеклассница с длинной челкой, прикрывающей сильно накрашенные глаза. На ногах ее свисали гофрированными шлангами ярко-розовые гетры, а на ногтях сиял лак такого же цвета. – Здрасте… Извините, – поприветствовала их она, раздувая пузырь из жвачки. – Да, Юлечка, – обратилась к ней Софья Леонидовна, которая на редкость запоминала всех учеников. Например, именно эта Юлечка, получившая за год двойку по математике, сейчас отрабатывала свой «неуд» у «математички», чтобы осенью сдать экзамен и не остаться на второй год. – Нет книги про вампиров? – Юля продолжала надувать пузырь. – Про кого? – Любовь там. Он вампир, и ее любит, но не может… В общем, трагедия, – пояснила девочка.