Вот на что их можно использовать, я сразу не придумал, но про костяные доспехи когда-то слышал, и почему-то именно эта идея засела у меня в голове. Больше с этого странного животного или не животного мне снимать ничего не хотелось. Было какое-то гадостное ощущение от мысли о том, что придется прикасаться к нему. Но вот сами пластины никаких негативных чувств не вызывали, поэтому, переборов себя, я присел на корточки и стал аккуратно вырезать их из цельной туши. Потратив на это что-то около часа, я сложил их одна на другую и понес в сторону найденного озерца. Подойдя к нему, я увидел, что озером пользуюсь не только я один. Сейчас из него пила воду какая-то большая птица, но заметив меня, она подняла голову, встряхнулась, что-то проклокотала, расправила крылья и улетела, оставив после себя на память достаточно большое отливающее зеленью перо с легким голубым энергетическим фоном. Дойдя до озера, я решил не останавливаться и не мусорить около него, а спустился немного вниз по вытекающему из него ручью, вспомнив удобное место, как раз у найденного недавно порожка, и обосновался там. В этом месте была небольшая удобная заводь, где я и сгрузил все пластины, опустив их в воду и оставив промываться под проточной водой. Помывшись и постирав испачканную одежду, я вспомнил о том, что еще хотел заняться змеей, и, тяжело вздохнув, потопал за ползуче-летучим лесным монстром. – Зря только мылся. Сейчас опять весь измажусь, – бурчал себе под нос я, бредя за вторым своим охотничьим трофеем. Ленивца я обнаружил тут же, он сидел у шипастой головы змеи, лежащей на поверхности ветви. Увидев меня, он встал, подошёл ко мне и сообщил: «Охранял еду. Никто не приходил». «Молодец», – похвалил я ленивца, а сам подумал: «А чего он, собственно, мне помогает?» «Ты как хозяин», – пришла ответная мысль. «Кто твой хозяин?» – постарался выяснить я. «Ты», – такой простой ответ и никакого понимания, почему именно это я. Было у меня подозрение, что все это может быть как-то связано с бывшим владельцем пояса, плаща и кинжала, и поэтому я спросил: «Эти вещи принадлежали ему». – Я последовательно указал на каждый предмет. «Да». Понятно, видимо, все-таки это питомец того погибшего товарища, что оставил мне это наследство. Вот к нему добавился еще и ленивец. Разобравшись с этой практически альтруистической помощью, я подхватил змею в том месте, где она начинала раздваиваться на две части, кое-как приспособил отрубленную голову и потащил в то же место, куда положил и пластины. Дойдя до нужной заводи, я оставил на ее берегу труп рептилии, который собирался несколько попозже распотрошить, и оглядел пространство вокруг. К тому месту, где я стоял, стала подтягиваться различная мелкая живность, ее хорошо было видно в энергетическом плане вокруг. «Чувствуют, что здесь можно будет поживиться», – понял я. Но не обратил на это особого внимания, так как не ощущал никакой опасности, исходящей от них. Наоборот, ясно чувствовал их опасение и признание меня хозяином этой территории, и даже несколько большей, так как и соседних хищников я уже укокошил. И местный «люд» признал меня их владетелем. Пока я раздумывал над этой проблемой, пришла запоздалая мысль, что коль это теперь моя земля, то и следить за нею придется мне. И вспомнив о той неаппетитной туше, оставшейся от осьминога, я понял, что от нее нужно избавляться. Во-первых, она мне не нравится, а во-вторых, может привлечь внимание каких-нибудь специфических падальщиков, которые на нее позарятся, и ладно, если это будут мелкие и безобидные зверюшки. Но что-то в последнее время мне в это слабо верится. Видимо, в первые дни кто-то умный и могущественный дал мне некоторое время на небольшую адаптацию и привыкание, а теперь этот лимит везения закончился, и я начал знакомиться с истинными хозяевами этого леса. Поэтому, решив, что лишняя шумиха и известность мне не к чему, я, вздохнув, уже в который раз направился в сторону лесной чащи. Дойдя до места, где лежали останки осьминога, я посмотрел на его громадную тушу и, решив, что вряд ли смогу дотянуть ее до края ветки целой, несколькими точными ударами Клыка разделал на несколько частей. Что меня удивило, брезгливость отошла куда-то на второй план, и, хотя раньше я разделкой туш никогда не занимался, но больно ловко это у меня получилось сейчас. Отнеся свое умение к вновь обретенной способности обращения с холодным оружием, я подхватил ближайший лежащий ко мне кусок туши и потянул его к той пропасти, что начиналась от края ветви, благо осьминог не успел доползти до нее метров двадцать всего. Оттащив по частям туда тушу, я сбросил ее в пропасть. Сейчас, когда уже явно наступил день, внизу не было видно никакого тумана и угадывалась то ли какая-то грязь, то ли какое-то болото. Правда, до него было относительно далеко. «Может, спуститься потом вниз и поискать хозяина плаща. Ведь ясно чувствую направление, куда нужно будет идти. На месте его гибели может быть еще что-то полезное. Правда придется помнить, что там может быть и тот, кто его убил». Сделав себе такую заметочку на память, пока решил заняться текущими делам. Их и так было море. Подумав, я вспомнил, что не собрал до сих пор так выручившие меня камни. Опять поднялся на вершину ветки и отправился в направлении озера. Оттуда я стал оглядывать поляну, усилив свою способность видеть энергии. Это дало мне возможность достаточно быстро обнаружить все девятнадцать камешков. Собрав свои снаряды, я, к своему сожалению, убедился, что свечение многих из них значительно ослабло, но мощности еще на один-два броска должно было хватить. После этого я сложил их обратно в карман куртки и посмотрел на чистую, привлекательную и такую манящую водную гладь озера. «Нужно искупаться и помыться, коль нахожусь сейчас здесь», – пришло в мою голову вполне своевременное решение, так как я снова был достаточно сильно измазан. Быстренько скинув с себя одежду и аккуратно сложив ее на берегу, я забрался в воду и, на каком-то интуитивном уровне погрузившись в нее с головой, провалился в своеобразный медитативный транс. Три минуты, и я выхожу на берег совершенно обновленным и здоровым человеком. «Неплохой это способ отдохнуть и снять усталость», – понял я и решил почаще принимать такие ванны. Тем более я залезал не в само озеро, а в исток ручейка, который тоже на небольшом своем продолжении обладал очищающими свойствами, такими, как и вода в озере, а его я замусоривать не хотел. «Все-таки мне из него пить, другой воды-то я не нашёл, да и вряд ли найду такую целебную. Хотя если что, можно путешествовать вдоль отходящей от озера линии энергии. Она может еще раз где-то к поверхности выйти. А ведь это нормальная идея, если мне нужно будет уходить отсюда куда-то в другое место», – решил я. Наскоро сполоснув там же одежду, я ее как смог выжал и еще влажную натянул на себя. Закончив с помывочно-стиральными процедурами, я вспомнил о своем желании разобраться с пластинами, освежевать и разделать змею, а поэтому, встряхнувшись, отправился к заводи, которую про себя уже стал именовать мастерской. Придя на нужное место, я, чтобы не затягивать дело, приступил к работе. Первым делом я хотел заняться змеей, так как мне казалось, что подумать о пропитании сейчас важнее, чем тратить время на какие-то гипотетические костяные доспехи. А потому, скинув с себя куртку, клочки рубахи и оставшись в одной футболке, приступил к задуманному. Аккуратно надрезал шкуру и осторожно, подгибая ее и разрезая удерживающие ее волокна, плавно и равномерно стянул шкуру как чулок, начиная от головы и так в сторону раздвоенного хвоста. Получилось это у меня на удивление легко, и если умение разделывать туши можно было еще как-то отнести на изучение способности владения клинком, то свежевание змей явно не подпадало под эти навыки. «Похоже, умений у меня несколько больше, чем до моего пробуждения здесь, или этому я обучился примерно так же, как и владению клинком, но так как этот навык достаточно простой и не требует большой практики, то и изучил его я вполне незаметно для себя», – состроив такую вполне показавшуюся мне логичной цепочку рассуждений, я на этом и успокоился. Сняв шкуру, я ее вычистил с внутренней стороны и положил охлаждаться в тени ближайшего дерева. Пока шкура охлаждалась, я занялся разделкой мяса. У змеи оказались очень крепкие реберные кости, и поэтому я постарался аккуратно вырезать ее позвоночник, решив, что и они могут в дальнейшем пригодиться. «Прямо какой-то первобытный охотник», – пошутил я над собою, но рассудив, что, по сути, так оно и есть, продолжил прерванное занятие. Отделяя кости от мяса, я обратил внимания на его слабый энергетический фон. Это навело меня на мысли о том, что мне необходимо развить в себе умение как-то определять различные свойства тех или иных веществ, предметов или жидкостей, которые встречаются на моем пути. Оно бы мне очень пригодилось. А то в текущей ситуации я буду есть это мясо, только доверяясь своей интуиции, но не зная точных его качеств и того влияния, что оно окажет на мой организм, если такое проявится. Хотя наличие энергетического фона уже свидетельствует о каких-то непонятных мне свойствах мяса змеи. Задумавшись над данной темой, я параллельно не прекращал заниматься продовольственным вопросом. Положив промываться вырезанные и очищенные от остатков мяса и сухожилий кости в протекающий рядом ручей, я принялся за разделку змеи. Вычистив тушку и вынув из нее все внутренние органы, я оставил только наружный мышечный каркас, который и являлся тем самым мясом, которое мне хотелось получить. Промыванию мясо мною не подвергалось, так как во мне сидело знание, что от этого оно может быстро испортиться, поэтому я его только нарезал на куски и, пожертвовав остатками рубашки, сложил все в нее. Вырезанные органы я не стал выбрасывать, а собрал и, отнеся немного в сторону, сосредоточился и подумал о том, что, дескать, в этом месте лежит еда, и кого она заинтересовала, подходите и потребляйте. После этого я вернулся обратно на поляну и, осмотревшись, стал решать, что же можно сделать с мясом, чтобы оно подольше хранилось. Единственное, что пришло на ум, это завялить и высушить, тогда срок его хранения смог бы исчисляться месяцами. Но для этого нужна была соль и много, а вот откуда здесь ее можно было взять, я не знал, но то, что она тут где-то есть, чувствовал, и то, что ее можно как-то заменить, тоже понимал, но никакого приемлемого или реализуемого варианта мне в голову не приходило. И тут в моей голове сами собой всплыли знания, как будто они всегда были со мной. Что необходимо мясо очистить от всех пленок, сухожилий и жира, нарезать на тонкие полоски от трех до пяти сантиметров и вывесить вялиться в прохладное и проветриваемое место, и чем более место будет соответствовать этим требованиям, тем быстрее будет готово мясо. Я задумался. «Где я могу здесь найти такое место?» Сразу почувствовал сильное желание пройтись в определенном направлении вдоль протекающего ручейка. Проверив внутреннюю сторону расстеленной и растянутой шкуры и убедившись, что она еще не высохла, я решил пока и дальше заниматься пропитанием, а потому начал нарезать мясо тонкими ленточками по двадцать сантиметров в длину и три в ширину. Закончив с заготовкой продукта под процесс вяления, я оставил себе, Рыкуну и ленивцу на пару приемов пищи, а остальное сложил в рубашку. «Охраняй», – дал я распоряжение ленивцу, указав на разложенные предметы. Сам же, облачившись в куртку и нацепив Клык за спину, кинжал на пояс, а камешки равномерно распределив по карманам куртки, отправился в ощущаемом мною направлении. Пробирался я недалеко. Отойдя от примечательной запруды на пару десятков метров, я почувствовал жуткий сквозняк. Осмотревшись, понял, что стою в каком-то небольшом как бы ущелье, образовавшемся среди листьев на ветви дерева. Посмотрев направо, я почувствовал, что ветер дует оттуда. Между несколькими переплетенными и поваленными листьями появился достаточно большой туннель, где постоянно царили сумрак, прохлада и ощущалась сильная тяга, которая и создавала непрекращающийся ветер, гуляющий там. «Как раз то, что мне необходимо», – оглядываясь и решая, куда прицепить края веревки, которую придется сделать из многострадальной рубашки, подумал я о найденном месте. За несколько минут нарезав и связав веревку, я проверил ее на прочность и, убедившись в том, что она выдерживает вес предназначенного для сушки мяса, нанизал его на нее. После этого я растянул веревку на нескольких зацепах, вырезанных на ветках, и, проверив, что растяжка сидит достаточно крепко и не обвалится от сильного ветра, оставил мясо вялиться. «Теперь бы придумать, как сделать так, чтобы его не растащили, пока оно тут висит», – подумал я, обходя место заготовки мяса и осматривая окрестности. Вот тут-то мне и предстал первый куст, который рос неподалёку. Он даже напоминал больше не куст, а некий вариант степного перекати-поля, только гораздо более плотный и состоящий из жгутов переплетения ветвей с колючками. Как раз это мне и подходило больше всего в качестве защиты туннеля от несанкционированного вторжения мелких и крупных хищников. Поискав вокруг, я нашёл второй и третий такие кусты. Срезав их все, я по очереди оттащил эти клубки к туннелю и заткнул двумя из них вход со стороны ручья, а последним выход со стороны леса. Посмотрев на дело своих рук и прикинув, что пробраться через эти кусты не сможет даже Рыкун, я успокоился и отправился обратно к порожку у ручейка. Подойдя к нужному месту, я застал забавную картину. Ленивец и Рыкун стояли друг напротив друга и грозно верещали. Мелкий лесной хищник, по-видимому, пытался прорваться к мясу, оставленному на попечение ленивца, а тот его отважно защищал и не подпускал мелкого разбойника до лакомых кусочков. Как ни странно, того громоподобного рева, что я слышал ранее, Рыкун не издавал, а просто пытался прорваться к вожделенному обеду или завтраку, что там это у него по графику. Ленивец же просто отпихивал его лапой, но делал это так осторожно, будто обращается с маленьким детенышем. Когда и тот и другой увидели меня, оба бросились в мою сторону. Из разрозненного гвалта, порыкивания, попискивания и верещания я выделил две основные мысли. Рыкун: «Рыкун проснулся. Хочет есть. Там еда. Еда детеныша. Еда Рыкуна. Пришел. Увидел клатр. Клатр не ест и не пускает Рыкуна. Клатр говорит, что это еда его хозяина». Ленивец: «Пришёл меленький лесной зверь и хочет съесть припасы хозяина. Я его не пускал. Не прогонял. Так как это зверь хозяина». Улыбнувшись роящимся в моей голове мыслям животных, я подошёл к оставленному запасу мяса и, взяв один из кусочков, отдал Рыкуну. Подобрав второй, я передал его ленивцу, или клатру, со словами. «Молодец, хорошо охранял». И уже обратившись к ним обоим, сказал: – Мы вместе. Не драться. Помогать друг другу. На что ленивец вполне покладисто согласился. «Я буду присматривать и за маленьким лесным зверем, – и, посмотрев на него, добавил: – Хоть он мне и не нравится». «Смотри-ка, какой. Не нравится ему, видите ли. И еще странно. Ленивца я понимаю гораздо лучше, чем Рыкуна. Отчего бы это? Уж не от того ли, что структура энергетических линий в области его головы гораздо более сложная, чем у Рыкуна?» Внимательнее разглядывая того и другого, я обратил внимание на то, что энергоструктура ленивца гораздо более насыщенная и плотная, чем у Рыкуна, особенно сложной она была в области головы животного. «А не означает ли это более высокую ступеньку развития одного относительно другого. Видимо, да. И не означает ли это ко всему прочему, что ленивец гораздо более разумен, чем хочет показаться на первый взгляд. Нужно к нему присмотреться повнимательнее. Интересно, как выглядит структура другого разумного существа, человека или кого-то, на него похожего. Чтобы было с чем сравнивать. Неплохо бы в будущем обратить на это внимание», – решил я для себя и задумчиво посмотрел на своего нового знакомого, открывшегося мне с такой вот необычной стороны. Пока я рассуждал, Рыкун тоже отметился в нашем разговоре. «Стая это хорошо. Рыкун всегда жил один. Было трудно. Клатр хорошо следить. Лучше Рыкуна или Детеныша. Хорошая стая». И на этой мысли Рыкун подошёл к кучке мяса и, выбрав из нее еще один кусок, отнес его ленивцу, признавая его членство в нашей маленькой группе. Поняв, что верещащего гвалта, который несколько минут терзал мои уши, уже больше не будет, я приступил, наконец, к тому, для чего вернулся на этот бережок.