– Как кит Рэу? Олег засмеялся. Его инопланетянка и чужачка явно хотела услышать всю сказку до конца. – Должно быть, так. – А что потом? – Они трудно жили. Американцы очень скоро стали врагами номер один, началась холодная война, его то и дело вызывали в… разные прекрасные организации. Однажды даже посадить пытались, но ничего не вышло. Односельчане встали насмерть, чуть бунт не случился! А бунт на Чукотке допустить никак нельзя: у всех оружие, и все умеют им пользоваться, начиная с грудных детей и заканчивая немощными старухами. И от него отстали. – А потом? – А потом он умер, и бабушка осталась одна. Нет, с детьми, конечно! С мамой и дядей. Но все равно одна. Когда мы летом прилетали к ней из Магадана на каникулы, она все время рассказывала истории, и все про деда. По ее историям если судить, дед был великий человек и великий охотник. – Как его звали? – Патрик Скотт Кэмерон. У моей бабушки фамилия Кэмерон, представляешь? Я тебе потом фотографии покажу, где мы все вместе. Лиле и в голову не приходило, что существуют фотографии! Он рассказывал ей… легенду, а легенды не бывают иллюстрированы фотографиями! Она даже обиделась немного. – Я деда плохо помню, Ромка чуть получше. Он же старше меня. Помню, что он был высокий, очень высокий! Или мне так казалось? И еще меня поражало, что у него светлые волосы. Я почти не видел людей со светлыми волосами. Потом, уже в университете, мне стало казаться, что он похож на Хемингуэя. Ну, это я так придумал. – У тебя волосы темные, а щетина светлая. Должно быть, от него, от деда. Олег слегка повернулся и посмотрел на нее: – Что ты сказала? – Что у тебя светлая щетина. Почему-то упоминание об этой незначительной подробности подействовало на него странным, непонятным образом. Он вдруг стал длинно дышать, притянул ее к себе, прижал, а потом приподнял и положил на себя сверху. …Она улетит, напомнил он себе. Тебе придется проститься со своими братьями, со своим морем, со всей своей жизнью, чтобы остаться с ней. Такой уговор. Таковы условия. Жизнь за жизнь. Лиля двигалась на нем, трогала, гладила его, прижималась губами, руками, а он поначалу все думал, а потом перестал думать. Женщина на галечной косе ждала и звала его, и он пошел к ней. Утром оказалось, что они так и заснули на шкуре белого медведя и Лиля отлежала бока. Солнце ломтями лежало на белом лиственничном полу. Лиля села и замерла, привыкая к себе, другой и новой. В том, что она стала другой и новой, не было никаких сомнений. Ей даже хотелось в зеркало посмотреть. Она знала, что и там окажется какой-то другой человек, а вовсе не прежняя Лилия Молчанова. Она посидела немного, потом осторожно вытянула голые ноги и сунула их внутрь солнечного ломтя. Стало тепло и щекотно. Лиля пошевелила пальцами. Где-то в брюхе гренландского кита возился ее любовник, ее сообщник, ее новая жизнь, ее легенда по имени Рэу. Она слышала его. – Олег! Никакого ответа. Лиля еще посидела, блаженно жмурясь и грея ноги в куске солнца, потом поднялась и отправилась его искать. Отсутствие одежды ее нисколько не смущало. – Так и должно быть, – сказала она себе. – Когда человек рождается, на нем нет никакой одежды! Олега она нашла в бане. Дверь была распахнута, оттуда несло ровным и плотным теплом. Тепло на Арктическом побережье Ледовитого океана – это самое главное. Без него пропадешь. Как и без еды. Тут у нас в декольте и лакированных штиблетах никак нельзя… – Олег! Лиля прыгнула ему на спину. В последнюю секунду непостижимым образом он повернулся и подхватил ее. – Ты давно встал? – Недавно. – А зачем ты встал? – Затем, что утро. – Нам на работу только к четырем. – Лиля потерлась щекой о его скулу с пролезшей светлой щетиной. – У нас еще уйма времени, а ты взял и ушел. – Я не ушел. И времени у нас совсем мало. У него было изумительное тело, сухое, гладкое, смуглое. Плотные длинные мышцы на ногах, похожие на звериные. Лиля потрогала его ногу – с восторгом. Покраснела и отвела глаза. А он не отвел. – Не смотри на меня так. Я стесняюсь. – Ты не стесняешься. – Я хочу с тобой разговаривать, – сказала Лиля и все-таки взглянула ему в лицо. Щеки у нее пылали, то ли от Великой Любви из легенды, то ли от смущения, то ли от того, что в бане было жарко, ужас! – Я хочу с тобой разговаривать, понимаешь? Я же ничего о тебе не знаю! И ты ничего обо мне не знаешь. Я хочу говорить с тобой всегда. Он улыбнулся: – Мы все время говорим. Разве ты не слышишь? – Я хочу разговаривать словами, – упрямо сказала Лиля. – Словами тоже можно. Он вдруг взял ее за бока – она ахнула и схватила его за плечи, – легко поднял, как будто она ничего не весила – а она весила, и точно знала, сколько именно, в прежней жизни ее очень занимал вопрос веса, – перевалил через деревянный борт и плюхнул в воду. Лиля взвизгнула. Вода была горячей, в ней извивались длинные черные ленты ламинарий. – Я не хочу в бочку! – Это лучший способ восстановить силы. Горячая вода и морские водоросли. – А тебе не нужно… восстановить силы? Он вдруг захохотал. Она так нравилась ему, так притягивала, не давала думать, хотя давно следовало бы подумать хорошенько, так увлекала в легенду про кита Рэу, что он не знал, как быть со всеми этими сложными чувствами. Повернуться спиной он уже не мог. Хохоча, он залез к ней в бочку – коричневая вода моментально вышла из берегов и залила плиточный пол, – обнял, прижал ее к себе и макнул с головой. Когда они вынырнули, отфыркиваясь и отплевываясь от чудодейственных ламинарий, Лиля заявила, что на работу сегодня не пойдет и его не пустит. Он согласился – ну, конечно! Бог с ним, с прямым эфиром!.. Как-нибудь обойдутся без них. Лиля, как любой человек, работающий именно в прямом эфире, знала совершенно точно, что пропустить его можно, только если находишься в коме, смахнула с лица водоросли и горячую воду и посмотрела подозрительно. Он покивал – конечно, пропустим. – Я тебя люблю, – сказала она строго. Его близость в горячей воде была почти невыносимой. – А ты смеешься. – Я не смеюсь. Но мне нужно выяснить, кто пытался тебя… убить. А я пока этого не знаю. Лиля плеснула ему в лицо водой из сложенных ковшиком ладоней. Он зажмурился. – Ну, ты же не дашь никому меня убить, – сказала она рассудительно. Он открыл глаза. Очень черные, злодейские, как определила Юлька Костина. Глаза человека из другой вселенной, которую Лиля только начала обживать!.. – Марья Власьевна вчера навела меня на мысль, – сказал Олег, когда они принялись варить кофе. – Я не знаю, правильная она или нет, но все началось действительно с тебя. С того, что ты прилетела. – Я не одна прилетела! Со мной еще целый самолет разных людей прилетел! Лариса с сыном, например. – Вот именно. Но все началось именно с этого! Ты дважды была у Вуквукая. Во второй раз он уже был… убит. Как его убийство связано с тобой? – Никак, Олег. Это глупости. Я ни разу не была на Чукотке, я ничего о ней не знала, я даже книжек про Север не читала никаких, кроме Каверина! Моя командировка сложилась очень быстро, о ней тоже никто не знал.