– Залазь вон туда, откуда крылья растут, – объяснил Огрид, – и гляди не выдерни перо, он этого не любит… Гарри поставил ногу на крыло Конькура и взобрался ему на спину. Непонятно, как тут держаться, – вся шея в перьях. – Пошел! – крикнул Огрид, шлепнув гиппогрифа по крупу. По бокам внезапно распростерлись двенадцатифутовые крылья; Гарри едва успел обхватить гиппогрифа за шею, как они взмыли. Ничего общего с ровным ходом родного «Нимбуса-2000», и на метле стократ лучше: крылья гиппогрифа ходили ходуном, били под коленки, отчего создавалось впечатление, что он вот-вот тебя сбросит; гладкие перья выскальзывали из пальцев, но Гарри не осмеливался ухватиться покрепче, и его мотало взад-вперед – круп гиппогрифа поднимался и опускался в такт движению крыльев. Конькур описал круг над пастбищем и направился к земле. Вот этого Гарри опасался больше всего; когда гладкая шея стала опускаться, он отклонился назад, боясь перелететь через голову гиппогрифа. Затем почувствовал, как две пары мало подходящих друг к другу ног тяжело стукнулись о землю, и рывком выпрямился, удержавшись лишь чудом. – Отлично сработано, Гарри! – завопил Огрид. Все, кроме Малфоя, Краббе и Гойла, одобрительно закричали. – Ну лады, кто еще хочет прокатиться? Осмелев после успеха Гарри, остальные тоже полезли через ограду. Огрид по одному отвязывал гиппогрифов, и скоро по всему пастбищу нерешительно закланялись головы. Невилл то и дело отбегал назад, потому что его гиппогриф преклонять колени не желал. Рон и Гермиона практиковались на гнедом, а Гарри наблюдал. Малфой, Краббе и Гойл выбрали Конькура. Гиппогриф поклонился Малфою, и тот, презрительно кривясь, водил рукой по клюву. – Ну и ничего сложного, – цедил Малфой так, чтобы Гарри расслышал. – Оно и понятно. Если уж Поттер справился… Не такой уж ты страшный, а? – обратился он к гиппогрифу. – Не страшный, говорю, ты, уродина? Сверкнули стальные когти – Малфой пронзительно завопил. Спустя мгновение Огрид уже впихивал Конькура в ошейник и оттаскивал от Малфоя, а тот скорчился на траве. Пятно крови расцветало на его мантии. – Умираю! – закричал Малфой. Все испугались. – Смотрите, я умираю! Он меня убил! – Ничего ты не помираешь! – рявкнул совершенно побелевший Огрид. – Помогите кто-нибудь – надо его унести… Гермиона побежала открыть калитку. Огрид легко поднял Малфоя. Когда они проходили мимо, Гарри увидел на руке у Малфоя длинную, глубокую рану; кровь лилась на траву. Огрид со своей ношей побежал вверх по склону в замок. Следом брели потрясенные ребята. Слизеринцы наперебой ругали Огрида. – Его надо сразу уволить! – рыдала Панси Паркинсон. – Малфой сам виноват! – огрызнулся Дин Томас. Краббе и Гойл угрожающе напрягли мускулы. По каменным ступеням ребята взошли в пустынный вестибюль. – Пойду узнаю, как он там! – вскричала Панси и кинулась вверх по мраморной лестнице. Все проводили ее глазами. Слизеринцы, продолжая осыпать Огрида проклятиями, направились в подземелье в свою общую гостиную. Гарри, Рон и Гермиона зашагали по лестнице в гриффиндорскую башню. – Как думаешь, он поправится? – взволнованно спросила Гермиона. – А куда он денется? Мадам Помфри лечит порезы в одну секунду, – отозвался Гарри, которому фельдшерица волшебным образом вылечивала раны и посерьезнее. – Но Огриду на первом уроке крупно не повезло, а? – нервно заметил Рон. – Уж Малфой постарался напортить… Они чуть ли не первыми явились в Большой зал ужинать – надеялись встретить Огрида, но тот не появился. – Его ведь не уволят? – с тревогой спросила Гермиона, даже не прикасаясь к мясному пудингу. – Еще не хватало, – сказал Рон. Он тоже ничего не ел. Гарри следил за слизеринским столом. Там собралась целая толпа, в том числе Краббе с Гойлом, и все жарко что-то обсуждали. Гарри не сомневался, что они сочиняют собственную версию произошедшего. – М-да, нельзя сказать, что первый день года вышел скучный, – мрачно заметил Рон. После ужина они поднялись в переполненную общую гостиную и приступили к домашнему заданию по превращениям, но постоянно отвлекались и поглядывали в окно башни. – У Огрида в окне свет, – объявил вдруг Гарри. Рон взглянул на часы. – Если поторопимся, успеем его повидать. Еще не поздно… – Ну, я не знаю, – протянула Гермиона. Гарри поймал ее взгляд. – Во двор не страшно, – сказал он с нажимом. – Сириус Блэк пока еще не прошел мимо дементоров, если помнишь. Они отложили учебники, вылезли в дыру за портретом и, к счастью, по пути к парадной двери никого не встретили – они не знали точно, можно ли им выходить. Влажная трава чернела в сумерках. Ребята дошли до хижины, постучали и услышали ворчанье: – Открыто. Огрид в рубашке сидел за струганым деревянным столом; немецкий дог Клык положил голову ему на колени. С первого взгляда стало понятно, что Огрид решил напиться: перед ним стояла кружка размером с ведро и он с явным трудом фокусировал зрение. – Эт-та ваще рекорд, – невнятно заявил он, когда признал гостей. – Навряд у их был учитель, к’трый протянул всего день. – Тебя же не уволили, Огрид? – ужаснулась Гермиона. – П’ка нет, – горестно икнул Огрид, от души глотнув из кружки. – Но абажжите, еще уволят, п’сле Малфоя-то… – Как он, кстати? – спросил Рон, когда они расселись за столом. – Рана не серьезная, нет? – Мадам Помфри п’клдовала над им как п’ложено, – пробубнил Огрид, – тока он все одно, грит, помираю… агония… весь в бинтах, стонет… – Притворяется, – мигом определил Гарри. – Мадам Помфри лечит все. Она мне в прошлом году вырастила кости! Но уж Малфой за каждую царапинку отыграется. – С’бщили в пр’вленье школы, яс’дело, – пожаловался Огрид. – Грят, я начал с трудного. Над’ было гиппогрифов на попожже… Над’ было скучечервей брать или чёнь-ть… Я-то думал, так будет интересно… Сам виноват… – Это Малфой виноват, а не ты! – серьезно сказала Гермиона. – Мы свидетели, – поддержал ее Гарри. – Ты предупреждал, что гиппогрифы обидчивые и нападают. А Малфой не слушал. Мы расскажем Думбльдору, как все было. – Ага, не волнуйся, Огрид, мы за тебя постоим, – сказал Рон. У Огрида тут же промокли морщинки вокруг глаз-жуков. Он обхватил руками Гарри с Роном и сгреб их в сокрушительном объятии. – По-моему, тебе хватит пить, Огрид, – категорично заявила Гермиона. Забрала кружку со стола и вышла опорожнить ее за порогом. – А вить пр’ва, – согласился Огрид, выпуская Гарри и Рона, и оба отшатнулись, потирая ребра. Огрид тяжело поднялся и побрел во двор. Мальчики услышали громкий всплеск. – Что он делает? – нервно спросил Гарри у Гермионы, когда та вернулась с пустой кружкой. – Мочит голову в бочке, – ответила Гермиона, пряча кружку. Вернулся Огрид. По космам и бороде текла вода. Огрид утирал глаза. – Так-та лушше. – Он встряхнул башкой, как собака, и окатил всех. – Слушьте, пасиб вам, что пришли утешить, я вить… Он осекся на полуслове и воззрился на Гарри, словно только что его разглядел. – ВЫ ЧЁ ТВОРИТЕ, А?! – загрохотал он, и от неожиданности ребята подскочили. – ГАРРИ, ТЕ НЕЛЬЗЯ ПО ТЕМНОТЕ БРОДИТЬ! А ВЫ ОБА ДВА КУДА СМОТРЕЛИ? ПОЗВОЛЯЕТЕ ЕМУ! Огрид схватил Гарри за руку и поволок к двери. – П’шли! – сердито проворчал великан. – Отведу вас в школу. И нечего ко мне в ночи шастать, ясно? Я того не стою! Глава седьмая Вризрак в шкафу Малфой появился только в четверг перед обедом, посреди пары по зельеделию, на которой гриффиндорцы занимались вместе со слизеринцами. Он враскачку вошел в подземелье, бережно неся на перевязи правую руку, всю в бинтах. Он держался героем, который чудом уцелел в нечеловечески жестоком сражении. – Ну что, Драко? – жеманно посочувствовала Панси Паркинсон. – Сильно болит? – Да, – стоически ответил Малфой. Но Гарри заметил, как он подмигнул Краббе и Гойлу, едва Панси отвернулась. – Садись, садись, – лениво сказал профессор Злей.