Обращаясь к «Фаусту» с обычными требованиями верности идее, природе и наставительности, мы найдем, что, во-первых, ни одно произведение искусства не захватывает такой широкой идеи, как «Фауст». Если под верностью природе разуметь природу искусства, то на каждом шагу мы будем изумлены той очевидностью, с какой трагедия вводит нас из мира будничных явлений в мир самых волшебно несбыточных, перед воплощением которых затруднились бы Шехерезада и сам Гофман. Что же касается поучительности, то «Фауст» выставляет такую массу фактов и глубочайших мыслей, хотя и чуждых всякой дидактики, что поучиться есть чему, была бы охота. Афанасий Фет Фауст. Трагедия Посвящение[25] Вы вновь ко мне, воздушные виденья! Давно знаком печальный с вами взор! Хочу ль теперь те задержать волненья? Иль сердцу мил безумный сон с тех пор? Вы принеслись! Я, полон умиленья, В туманной мгле приветствую ваш хор; Трепещет грудь младенческими снами От волшебства, навеянного вами. Вы принесли веселых дней картину И много милых ожило теней; Подобно саге, смолкшей вполовину, Звучат любовь и дружба прежних дней; И больно мне; давнишнюю кручину Несет мне жизнь со всех своих путей, И кличет тех, которых в миг участья И унесло, и обмануло счастье. Им не слыхать последующих песен, Всем тем, кому я первые певал; Кружок приветный избранных стал тесен И отголосок первый отзвучал.[26] Кому пою, тот круг мне неизвестен, Его привет мне сердце запугал; А те, чей слух мою и любит лиру Хотя в живых, рассеяны по миру. И вновь во мне отвычное стремленье В тот кроткий мир, к задумчивым духам; Неясное подъемлю песнопенье Подобное эоловым струнам; Проснулось в строгом сердце умиленье, Невольно слезы следуют слезам; Все, чем владею, кажется мне лживо, А что прошло — передо мною живо. Пролог на театре Директор, поэт, комик. Директор Вы оба мне уже не раз В нужде и горе были братья, Скажите, это предприятье Успешно ли пойдет у нас? Ведь на толпу поди-ка угоди ты, А ведь, живя, она и жить дает. Столбы стоят и доски поприбиты, И праздника невольно всякий ждет. Вот собрались, сидят, поднявши брови, И изумленья ждут, коли не крови. Я знаю, чем народу угождать; Но в этот раз меня сомненья взяли. Хоть их не водится хорошим баловать, Но страшно много все читали. Как быть, чтоб вышло ново и свежо, Значительно и вместе хорошо? Конечно, видеть рад я весь поток народа, Как к нашей лавочке валит он так, что страсть, И мучается там у узенького входа