Глава 32 В Российской Империи от вспыхнувших было мятежей остались только затоптанные угли. Финляндия умиротворена так, что дальше некуда, все подозрительные лица давно расстреляны или повешены, а нежелательные расселяются по разным уголкам Империи, не больше двух-трёх семей на округу, с жёстким контролем передвижения. В число подозрительных и нежелательных попали не столько финны, сколько шведы, мутящие воду в бывшем Княжестве Финляндском. Собственно, они-то и верховодили у финских борцов за свободу. Активно насаждается православие, приветствуются браки русских переселенцев с аборигенами. Практически идиллия, если не задавать много вопросов на тему – куда же делись предыдущие хозяева хутора. На Кавказе активно идут военные действия, во время которых мятежные аулы вырезаются до последнего человека. Впрочем, времена мятежных аулов постепенно проходят, теперь всё больше гоняются за небольшими отрядами непримиримых. Нужно отметить, что добрая половина карательных войск из местных. Соседи… Чаще всего крупные силы немирных горцев разбиваются о русскую артиллерию и пехоту. Резнёй и продажей в рабство выживших занимаются союзные горцы. Работорговлю старательно не замечают российские власти. Активно участвуют в уничтожении сепаратистов русские немцы, традиционно селящиеся колониями. Жизненное пространство расчищают. Стараются всё больше недавние переселенцы из Западной Европы и их потомки в первом поколении, не успевшие забыть протестантскую этику, с делением на людей и туземцев. Солдаты в откровенной грязи мараются нечасто, в частях доходило до бунтов[297]. Русские переселенцы, коих селят прямо на пепелищах, совсем не в восторге от новой земли. Кавказ сильно отличается от Средней Полосы – другая природа, другие условия хозяйствования, всё другое! Пусть от налогов на ближайшие десять лет переселенцы и освобождаются, но толку-то?! Даже пахота в горах имеет массу особенностей, не знакомых жителям равнин. Да и знаменитые леса Кавказа, с изобилием вкусностей, легко свести на нет неумелыми действиями. Переселение сопровождается традиционным для России бардаком, характерным для любого времени. Переселяют, дают краткие инструкции и на этом всё – выживайте. До Фокадана доносятся смутные слухи, что переселяемые крестьяне порой поднимают бунты, предпочитая поехать каторжником в насквозь понятную Сибирь, нежели вольным поселенцем на Кавказ. Переселяемые на Кавказ крестьяне называют себя невольными поселенцами. Кавказ крестьянами воспринимается как каторга и все основания на то имеются. Должно пройти два-три поколения, прежде чем их потомки научатся вести хозяйство в непростых местных условиях, а до этого – мука-мученическая! Ещё и абреки по горам бегают… каторга как есть! С голода не помрёшь, так горцы голову отрежут. Тем паче, русских селят на неудобьях и в пограничье. По мысли неких гениев из окружения Александра, они должны стать заслоном на пути немирных горцев. Для этого к поселенцам прикрепляют отслуживших своё солдат, воевавших на Кавказе. По мнению аналитиков, солдаты станут ядром ополчения, а заодно инструкторами в сложном деле ведения сельского хозяйства на Кавказе. Ядром солдаты может и способны стать, вот только между сельскими и военными авторитетами неизбежны конфликты, а в будущем легко предвидеть деление на касты. Да и инструктора из солдат те ещё, большинство способно разве что ткнуть пальцем в съедобное растение, назвав его исковерканное на русский лад название. Какое, к ляду, знание сельского хозяйства Кавказа у солдат!? Да и желание знать, откровенно говоря, встречается нечасто. Недаром солдаты так редко возвращаются в родные деревни, предпочитая устраивать жизнь в городах. От посаженых на землю солдат можно ожидать чего угодно, кроме самого сельского труда. Происходящее в Российской Империи попаданцу не нравится. Закручивание гаек императором приняло какой-то дурной оборот. Если раньше он мог опираться на поддержку снизу, то ныне… ой не факт! Несмотря на все проблемы, жёсткие меры дали результат, и войска, занятые подавлением выступлений сепаратистов, по большей части освободились. Завершилась и мобилизация войск, обучение. В Пруссию двинулся паровой каток в виде двухсоттысячной армии – это вдобавок к уже имеющимся в Европе силам. Прекрасно вооружённая, обученная и экипированная, ныне она собирается в Польше, для удара единым кулаком. Возглавлять армию доверили Черняеву – очень необычный ход. Несмотря на славу прекрасного полководца и дипломата, в Российской Империи хватает и других полководцев – чином повыше. Снова загадка. * * * Батальон Кельтика под командованием Фокадана решено делать полком – благо, в добровольцах недостатка нет. Большая часть новобранцев, как ни странно, дезертиры и пленные из британской армии. Кельтов при армейских облавах традиционно гребут первыми, вербуя в британскую армию в добровольно-принудительном порядке. Там быстро обучают армейским навыкам и накрепко вбивают страх перед палкой сержанта – такой, что собственных командиров солдаты боятся куда больше, чем противника. Механизм проверенный и отработанный за пару веков. Не без сбоев, дезертиров предостаточно, но ранее они могли только сбежать и таиться в глубинке, живя под страхом поимки. Или податься в колонии, в большинстве своё британские. Опять-таки Британия не в проигрыше. А тут формирование кельтских частей, да выбор какой! Под патронажем Франции, с последующим гражданством и землёй в колониях. Бавария, с её привычными европейскими реалиями, разве что куда как помягче, если сравнивать с Англией. Кельтика, как катапульта в Мексику или КША – по желанию! А ещё месть… многие дезертиры жаждут отомстить, хватали ведь порой и тех, у кого близких-то и не осталось, померли от знаменитого картофельного голода. Что им терять? Жизнь? А на черта такая жизнь… Тем более, страха за судьбу заложников-близких нет. С пленными вышло на грани писаных и неписаных законов войны. Ещё век назад победители без какого-либо смущения ставили их в ряды победившей армии, и ничего, воевали. Ныне времена несколько иные, но обе стороны конфликта нарушают что можно и нельзя, и с каждым месяцем всё больше. Былые реверансы постепенно отходят в прошлое, ныне не до расшаркиваний, речь идёт о переделе мира. Какие уж тут правила, писать историю будут победители! С новобранцами проблем нет, все добровольцы и очень ценят как перспективы, так и человеческое отношение. Обучение идёт неплохо, ядро в виде инструкторов из КША и уже обученного, обстрелянного личного состава, плюс высокий класс новобранцев, позволяют прогнозировать прямо-таки гвардейский уровень. Тем паче, дурной муштрой не занимаются, в качестве поощрения предлагаются занятия боксом и борьбой от призёров олимпиады, служащих в Кельтике. Хорошая морковка! Учат грамоте и ремесленным навыкам, чётко обозначая перспективу на послевоенный период. Ныне формируемый полк стоит в Мюнхене – Людвиг настоял. Впечатлённый защитой Писека, Его Величество поспешил перетащить в столицу столь славную часть. По крайней мере, пока пруссаки не перестанут маячить в опасной близости от города. * * * Патрик ловко снял пыльник[298] одной рукой, не дожидаясь служанку, которая подоспела только сейчас, укоризненно глядя на хозяина. Не дело целому полковнику самому дверь особняка открывать, пусть даже ждёшь давно не виденного друга! – Пойдём, комнаты покажу, – улыбнулся попаданец другу. Час спустя отмытый до скрипа Патрик с видимым наслаждением ел телятину в сливочном соусе и рассказывал о путешествии. – Совершенно ужасное, – делился впечатлениями ирландец, – сам понимаешь, я не из неженок, но тут… Надолго такое плавание запомню, да и владельца ославлю. А то ишь, Звезда Нью-Йорка. – Что там такое было-то? – Не за столом… Хотя к чёрту, ты-то не из брезгливых! Начиная от вечно неисправного и грязного гальюна, заканчивая крысами и тараканами в каких-то устрашающих количествах. Да и сама команда такая, что невольно всплывают мысли о пиратах и работорговцев. – И зачем… – … меня туда занесло? Блокада, что б её! Конфедерация пусть и формально, но воюет с Британией, да и товары наши во Франции востребованы, в том числе и военного назначения. Какие суда получше, тем не до пассажиров, они совсем иными маршрутами плавают, грузы военные перевозят. Ах нет, ходят! Никогда не понимал это морскую хрень. Плавают, ходят… меня капитан как поправил, что Плавает только говно, так с трудом язык за зубами сдержал – судёнышко такое, что с трудом от кучки навоза отличишь – запах один в один, ей-ей! В общем, пришлось соглашаться на то, что есть. Альтернатива – ждать с месяц, а то и больше. – Корреспондентом? – Да, – Патрик аж зажмурился от удовольствия, – ты представь только, от шести газет! Не только от собственной, почти все крупные газеты Юга меня на жалование взяли. Правда, вскладчину – вышло меньше, чем хотелось бы. Но ничего, переезд и командировочные они оплачивают в полном размере, уже хорошо. Поможешь по старой памяти? Интервью с королём, да Баклановым, а? Фокадан искренне засмеялся, кивая. Весёлое шутовство однорукого друга напомнила о юности. Боже, это ведь совсем недавно было, а куда они взлетели! – Насчёт Бакланова не обещаю, его ещё… хм, отловить нужно. А Его Величество – запросто, он моих друзей заочно знает. – Иди ты!? – Сам иди! Нет, правда… он вообще неплохой мужик – с чудинкой, но неплохой. Не будь он королём, мог бы стать хорошим архитектором или там художником. Но и сейчас ничего так, справляется. Пусть и по своему. – С чудинкой? – В точку! – Засмеялся Алекс, – он так выбивается из привычного ряда бронзово-монументальных королей прошлого… сплошь полководцы да дипломаты, даже если глупее репки. А этот – искусству покровительствует да образованию. Ух, как его дети любят! Видел бы ты, как малышня к нему бросается, когда Людвиг по улице идёт! – Видел фотографии парков и всех этих художественных и музыкальных школ, – кивнул Патрик, – и правда нечто грандиозное. И его проект школ… или твой? – От идеи до воплощения её в жизнь расстояние очень большое. Так что идея вправду моя, но именно идея. Давай-ка о тебе немного! Что там с поездкой под легендой журналиста? Взгляд Патрика на мгновение перестал быть дурашливым, но потом ирландец опомнился – перед ним сидит старый друг, а не посторонний человек. Можно и пооткровенничать. Немного. – Угадал… ладно-ладно, вычислил! Первый слой – журналистика, я правда надеюсь на интересные репортажи. Пусть ребята из числа инструкторов и шлют порой интересные материалы, но это не то. Писательского таланта особо ни в ком нет и журналистского чутья как-то не наблюдается. Так что имя сделаю, уж будь уверен. Второй… Патрик перевёл разговор на какие-то бытовые мелочи, завидя служанку с десертом. – … второй – промышленные и торговые контракты. Идёт война, а блокада КША не вечна, надо принюхаться – что может понадобится в Европе, что можно купить подешевле здесь. Супруга-то из высоких кругов, контакты у меня самые серьёзные. Не миллионы, но пару сотен тысяч надеюсь в карман положить после поездки. Алекс аж присвистнул и приподнял бокал с вином, салютуя деловой сметке друга. – С этим могу крепко помочь – мои изобретения востребованы, в Баварии почти всех промышленников лично знаю. В крайнем случае через вторые руки, но это неважно, мне навстречу пойдут. Патрик улыбнулся, кивая. Понятно, что он рассчитывал на помощь Алекса, но получить подтверждение приятно. – И наконец, – продолжил ирландец, прожевав кусочек фруктового пирожного, – разведка. – Кадровый или временно? – Кадровый, – улыбнулся друг, – личный агент Борегара. Ничего острого, а так… акцентик нужному слуху изменить, сформировать общественное мнение, поддержать или опрокинуть человека из культурного сообщества. Ну и вообще… по мелочи. – Ничего острого, говоришь? Ну-ну… – Попаданец видит мелкие детали, говорящие, что Патрик несколько сместил акценты на своей деятельности. Слишком выверенные движения и внимательный взгляд… да много всего. Человеку, занимающемуся исключительно культурным сообществом и формированием слухов, такие привычки несвойственны. А вот если он параллельно работает ликвидатором… почему нет? Кто подумает на безобидного калеку? Подсыпать яд, подстроить несчастный случай… да, очень похоже на то. Говорить Патрику о своих подозрениях не стал, как и обижаться на сокрытие информации – служба и присяга для людей не пустой звук. Но… интересно. – От Фреда что есть? – Конечно, – засмеялся Патрик, – сейчас! Сходив в комнату, принёс увесистый свёрток, и Алекс начал просматривать дагерротипы, отпечатки маленьких ладошек, измазанных краской и прочую милоту, понятную любому родителю, давно не видевшему своего ребёнка. Письма от Фреда отложил на потом, но и без них целый час ушёл на жадные расспросы о дочке – к Виллемам Патрик заезжал незадолго до отплытия и провёл там два дня.