Я отталкиваю его. — Отпусти меня. — Эй. Давай проясним одну вещь, леди. Ты не можешь диктовать, когда, где и как долго я буду тебя целовать, — заявляет он смертельно серьезным тоном. Самоуверенный фанатик контроля! Я прикладываю все силы, чтобы освободиться, но попытки тщетны. У меня перехватывает дыхание. — Джесси, если Патрик нас застукает, то я окажусь в полном дерьме. Отпусти меня! — К моему величайшему изумлению, Джесси слушается, и я отступаю на тротуар, пытаясь привести себя в порядок. Подняв глаза, я встречаю самый хмурый взгляд в мире. Он пристально смотрит. И это выводит меня из себя. И как понимать его слова о поцелуях? Где бы то ни было и так долго, как ему заблагорассудится? Это выводит его одержимость контролем на совершенно новый уровень. — Какого хрена ты несешь? — кричит он. — И следи за языком! — Ты, — обвиняюще начинаю я, — не оплатил счет, и теперь я вынуждена вежливо тебе об этом напомнить. Пришлось соврать, что ты был в отъезде. Можно ли считать поцелуй вежливым напоминанием? Вероятно, Джесси так и думает. — Считай, что напомнила. А теперь тащи сюда свою задницу. О, если бы взгляды могли убивать. — Нет! — с недоверием говорю я. Он действительно не любит, когда ему перечат. Я не рискну работой, только чтобы не расстраивать Мистера Надзирателя. Джесси смотрит на меня с полным неверием, спешиваясь самым эффектным образом; джинсы плотно облегают его великолепные бедра. Переминаюсь с ноги на ногу. Я нахожусь под слишком сильным влиянием этого мужчины. Он свирепо взирает на меня. — Три. Я разеваю рот. Он не станет. Только не посреди Беркли-сквер. Это будет выглядеть одновременно как похищение, изнасилование и убийство! Естественно, я знаю, что это не так, но для посторонних глаз не самое приятное зрелище, а мне ненавистна мысль о том, на что способен Джесси, если кто-то попытается оттащить его от меня. Он сверлит меня злобным взглядом, а его губы складываются в прямую линию. — Два, — цедит он сквозь стиснутые зубы. Думай, думай, думай. Я фыркаю. — О, я не собираюсь ссориться с тобой посреди Беркли-сквер. Иногда ты ведешь себя как ребенок! Я круто поворачиваюсь и ухожу. Не знаю, зачем мне все это? Он как бомба замедленного действия, но я должна держать себя в руках. Джесси ведет себя глупо и неразумно, и я буду стоять на своем. Направляясь к Бонд-стрит, я чувствую, как он идет следом за мной, но не сбавляю шага. Здесь есть симпатичный бутик. Укроюсь там. — Один! — кричит он. Я продолжаю идти. — Да пошел ты! Ведешь себя неразумно и несправедливо. Понимаю, что испытываю судьбу, ругаюсь и не подчиняюсь, но уж очень я зла! — Следи за языком! Что такого неразумного в желании поцеловать тебя? Боже праведный. Неужели он настолько поглощен собой? — Ты чертовски хорошо знаешь, что в этом неразумного. И несправедливого, потому что пытаешься заставить меня чувствовать себя из-за этого дерьмово. Я вхожу в магазин, а он расхаживает взад-вперед по тротуару и время от времени заглядывает в витрину. Так и знала, что не пойдет следом. Не забываю о том, что Джесси выглядит взбешенным, и рано или поздно придется выйти из магазина, но мне нужно несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Начинаю бесцельно слоняться по бутику. Ко мне подходит разодетая и накрашенная девушка. — Я могу вам чем-то помочь? — Спасибо, я просто смотрю. — В этом отделе все модели нового сезона. — Она проводит рукой по развешанным платьям и улыбается. — У нас прекрасные платья. Пожалуйста, просто спросите, если вам нужен будет другой размер. — Благодарю. Начинаю прохаживаться по рядам, замечая несколько действительно великолепных платьев — хотя цены на них и нелепы, но они все-таки великолепны. Беру облегающее платье без рукавов из кремового шелка. Оно короче, чем я обычно ношу, но очень красивое. — Ты такое не наденешь! Вскидываю голову и вижу, что Джесси стоит в дверях и глядит на платье так, будто оно может плеваться ядом. Ох, как неловко! Продавец смотрит широко раскрытыми глазами на Джесси и снова на меня. Посылаю ей вялую улыбку. Я в ужасе. Кем, черт возьми, он себя возомнил? Бросаю на него самый враждебный взгляд и губами беззвучно произношу: «Иди на хрен», — а потом наблюдаю, как из его ушей вырывается пресловутый пар. Поворачиваюсь к продавцу и сладким голосом спрашиваю: — У вас есть что-нибудь покороче? — Ава! — гаркает он. — Не дави на меня! Игнорирую его, выжидающе глядя на продавца. Бедная девушка выглядит так, будто у нее вот-вот начнется приступ паники. Ее взгляд нервно мечется между мной и Джесси. — Нет, не думаю, — шепчет она. Ладно, теперь мне ее жаль. Не стоило втягивать ее в этот убогий спор из-за платья. — Хорошо, возьму это. Я с улыбкой протягиваю ей платье. Она смотрит на меня, потом на Джесси. — Размер ваш? — Это десятый? — спрашиваю я. Буквально чувствую, как магазин сотрясается от его гнева. — Да, но я бы посоветовала вам примерить его, — рекомендует она. — Мы не возвращаем деньги. Ну, я собиралась рискнуть и купить без примерки, но за такую цену, вероятно, не стоит. Она провожает меня в примерочную и вешает платье на причудливый крючок. — Позовите, если понадобится помощь. Она улыбается и задергивает бархатную занавеску, оставляя меня наедине с платьем. Я веду себя так же жалко, как и Джесси; намеренно на него давлю. Мы говорим о человеке, заставившем меня спать в зимнем джемпере в середине весны, потому что в квартире находился другой мужчина. Необходимо ли все это? Решаю, что да — он не может вести себя подобным образом. Натягиваю платье, борясь с молнией на линии бюста, где она пересекает шов. Я не собираюсь сдаваться. Знаю, если перешить линию шва, все будет в порядке. Разглаживаю платье спереди. Выглядит прекрасно. Отдернув занавеску, отхожу от зеркала в полный рост, чтобы хорошенько себя рассмотреть. Ух, ты! Платье сидит как влитое. Оно идеально подчеркивает оливковую кожу и темные волосы. — О, Иисус, Мария и Иосиф! Я поворачиваюсь и наблюдаю Джесси, который расхаживает взад-вперед, вцепившись в волосы. Выглядит так, будто его ударили электрошокером. Он останавливается, смотрит на меня, открывает рот, захлопывает его и снова начинает расхаживать. Меня это очень забавляет. Он перестает расхаживать и смотрит на меня широко раскрытыми от боли глазами. — Ты не... ты... ты не можешь... Ава... детка... ох, я не могу смотреть на тебя! — Он уходит, поправляя себя и бормоча какую-то чушь о невыносимой женщине и сердечных приступах. Я снова остаюсь наедине с платьем. Ко мне осторожно приближается продавец. — Платье выглядит потрясающе, — тихо произносит она, оглядываясь в поисках Джесси. — Спасибо, я его возьму. Снимается платье легче, чем надевалось. Я передаю его продавцу и одеваюсь. Когда выхожу из примерочной, Джесси рассматривает какие-то туфли на очень высоких каблуках. Таинственное выражение на его прекрасном лице заставляет меня слегка растаять, но затем он замечает меня, оправляется и хмуро смотрит в мою сторону. И я вспоминаю... я на него злюсь. Достаю из сумки кошелек и вытаскиваю кредитку. Пятьсот фунтов за платье? Слишком расточительно, но разыгрываю дерзость. И это я назвала его ребенком? Просто нелепо. Откуда он взял, что имеет право распоряжаться моим гардеробом? Продавец начинает упаковывать платье во великое разнообразие причудливой оберточной бумаги. Хочу сказать, чтобы она засунула его в пакет и покончила с этим, пока Джесси не разорвал его на части. Но, боюсь, бедная девушка потеряет работу, если сделает нечто столь обычное. Поэтому решаю промолчать и терпеливо ждать, пока она сделает свое дело. Спустя целую вечность упаковки, складывания, активации карты и ввода пин-кода, продавец протягивает мне пакет. — С удачной покупкой, мадам. Платье вам очень идет. Она с опаской косится на Джесси.