– Спасибо, Егор. Спасибо, брат. – Богдан крепко обнял друга. – Ты... мы поговорим ещё обо всём. Нам о многом нужно поговорить. Егор еле сдерживал слёзы. Что за напасть такая – мужчины же не плачут, а он сейчас на грани. Тем более и Богдан стоит с блестящими глазами. – Поговорим. Ты прав. Есть что обсудить. Я знаю, вы сейчас с Марго вместе работаете... – Егор сменил тему, но тема сменилась как-то снова не туда. – Работаем. – Богдан посмотрел Егору в глаза, – трудно мне, братан. Всё как в первый раз, помнишь? Только хуже. – Ты сейчас свободен, как я понял. Поговори с ней. – Егор понимал, что ступает на зыбкую почву. Меж двух огней – друзей, которых разделяет пропасть, балансировать ох, как непросто... Советовать одному – автоматоматически предавать другого. – Так а что говорить, Егор? Что, собственно, изменилось? События те отодвинулись на пять лет, и всё. Как был я её недостоин, так и сейчас достоинства не прибавилось. Что натворил – то со мной навсегда. – Скажи, а ты бы простил меня, если б я своей жене изменил? – Егор пристально посмотрел другу в глаза? – Вот представь, что я на твоём месте оказался. Мучаюсь, страдаю, люблю жену, но простить себя не могу. Ты бы как к моей ситуации относился? – Ты бы не попал в такую передрягу. А если гипотетически... – Богдан задумался, затем пожал плечами, – я бы сказал, что ты живой человек и не застрахован от ошибок. – А, ну то есть другие люди – живые и с ошибками, их можно понять и простить, а ты выше нас, простых смертных, ты весь такой божественно-безукоризненный и у тебя нет ошибок. Только вопиющие не терпящие прощения проступки. Знаешь, как это называется? Высокомерие! Ты во всём такой! В своём самоуничижении ты всего лишь высокомерный болван! Егор выпалил как на духу свою тираду. Богдан стоял, молчал и на удивление не спорил. – Егор, ты прав. А ещё я высокомерный трус. Я ведь на самом деле просто боюсь объясняться, боюсь просить прощения... Тогда было страшно, что Марго простит и я всю жизнь буду принижен её прощением. Боялся, что не вынесу этого состояния: вечно виноватого, великодушно прощённого козла. Сейчас опять боюсь: что не простит. – Тогда крепись и дальше, – Егор, мгновение назад готовый пнуть друга в сторону Маргариты, неожиданно заговорил спокойно. Пожал плечами, и не ясно было, что у него на уме: желание раздразнить или посочувствовать, – за Марго сейчас ваш биг босс ухаживает. – Всё-таки правда... – Богдан побледнел. Легко хорохориться, когда речь идёт в общих чертах о "я счастья тебе желаю, пусть не со мной, а с другим". Но когда этот теоретически возможный другой облекает плоть, кровь и фамилию Эткинд... Егор молчал. – Маргарита достойна новых отношений. То, что это сейчас происходит... Что ж. Она уже давно могла встретить и полюбить другого. – Богдан словно уговаривал сам себя. – Да, могла. Однако не встретила. Или не хотела встречать. А сейчас, не знаю. Может, и захочет. – Егор наблюдал за реакцией друга. Богдан стоял не шелохнувшись, но Егор почти воочию видел как мечется душа друга от разрываемых её желаний. Как поступить? Быть или не быть? Извечный вопрос, извечный внутренний конфликт... – Егор, – после паузы, недолгой снаружи, но бесконечной внутри, сказал Богдан, – у тебя ведь есть новый адрес Марго? Глава 59 – Маргарита Сергеевна, здравствуйте. Марго растерялась. Эткинд? Зачем, почему? Она дома, на больничном, он в курсе – цветы несколько дней назад прислал – и вдруг заявился... – Андрей Аркадьевич... Не ожидала. Проходите, пожалуйста. – Маргарита впустила незваного гостя в квартиру. – Зашёл навестить. Если вы не против. – в голосе Эткинда удивительным образом слышалось смущение и руководящий тон. – Я завтра выхожу с больничного. Или что-то настолько срочное? – На всякий случай Маргарита решила сразу прояснить: не по делам ли босс наведался. – Нет, никакой срочности. Я не по работе. Я, – Андрей огляделся по сторонам, избегая слишком неловкого прямого взгляда, – я... по-человечески. – Будете чай, человек? – Маргарита улыбнулась. – "Человек" вы сказали? – не понял юмор Андрей. Воображение тут же нарисовало ему лжецаря и выкрики: "Эй, человек! Человек! Официант! Почки один раз царице!". Маргарита его за официанта держит? – Чай будете? Просто, по-человечески, без этикета. – уточнила Маргарита, продолжая улыбаться, но про себя отмечая, что с чувством юмора у Эткинда совсем плохо. Во всяком случае, с ней он, однозначно, не совпадает. – Спасибо, но откажусь. Да и с пустыми руками пришёл. Спонтанно как-то решился... Маргарита! Я не буду лукавить и ходить вокруг да около. Мы с вами взрослые деловые люди. Как вы смотрите на то, чтобы нам общаться не только на рабочие темы? Маргарита, конечно, с порога предположила, что Андрей зашёл в роли ухажёра, а не босса, но чтобы так... Э-э-э... И как на это реагировать? – Конкретное предложение... Я, признаюсь, растерялась. Но, вы знаете... – изнутри словно чертик дёрнул, – я не против. "А чего стесняться? Мне ж не пятнадцать лет! Зачем тянуть? Перед Егором и Марией выпендривалась, а сейчас скромницу из себя строить? Романтика-это как детская болезнь – переболеть надо вовремя. А я так переболела, что на три детства хватит! Ни к чему больше. Главное – человек чтоб был хороший, надёжный. А Андрей Эткинд как раз такой и есть. По тому, как человек себя работе проявляет, тоже многое можно сказать. Эткинд, например, взял женщину на должность исполнительного директора, хотя мужских кандидатур полно. Не зацикленный, не зашоренный. Уважает, относится на равных" – мысли за долю секунды пронеслись в голове Маргариты. – Что ж мы в прихожей стоим, – не успела Маргарита жестом пригласить Андрея в гостиную, как он приобнял её, резко привлёк к себе и впился губами в её губы. От неожиданности Маргарита чуть не запуталась в собственных ногах и не потеряла равновесие. Ничего не щёлкнуло. Не вспыхнуло. Не заиграло и не забурлило. Время потеряло очертания без всякой романтической подоплёки. Несколько секунд поцелуя длились для Маргариты нескончаемо долго, она успела проанализировать всё происходящее: "Это же ненормально – не реагировать на мужчину, – думала она, пока Эткинд мусолил её губы. – Что не так? Дело во мне или в нём? Андрей красив, умён, успешен. Свободен и увлечён мною. Объективно-он всем хорош. Приятный запах... В меру спортивная фигура, без явного пузика или двойного подбородка. Ничем он меня не отталкивает. Не привлекает, к сожалению, но и не противен. С юмором у него не очень, но это не главное. Далеко не главное! Так в чём же дело? Может, нужно просто дать себе время, чтобы включиться? Может быть, тело отвыкло от мужских ласк и надо немножко его... растормошить?" Андрей прервал мимолётный поцелуй, так и не поняв – она ответила или нет? Не оттолкнула – это понятно, но сделала ли свой шаг навстречу? Зря пришёл, зря поцеловал... А ведь даже с "вы" на "ты" не перешли. И что сейчас делать? Был бы на своей территории – там всё ясно, а тут? А она сама чего хочет? Странная женщина... Манит издалека, а рядом с ней каждый раз – сам не свой. С другими, простыми, – легко. Всё им смешно, всё им умно. Если целуешь – сразу стонут, шевелятся. А Маргарита... Андрей не успел увязнуть в своих мыслях слишком глубоко – она взглянула на него своими неожиданно глубоко синими, почти чернильными в этот миг, глазами, взяла его за руку и повела за собой в спальню... Глава 60 Богдан бежал к ней. Хотел вызвать такси, но понял, что не сможет просто сидеть сложа руки на пассажирском сиденье и терпеливо ждать, пока автомобиль будет ползти от светофора к светофору. Сгорит, задохнется, умрёт от обездвиживания. И так слишком долго не шевелился. Бежал под мелко накрапывающем дождём и очищался.Освобождался от оков самозаточения. Ох, сколько же цепей и якорей за всю жизнь скопилось... Сам, всё сам на себя навешивал. Помощи не проси... Прощение не проси... Будь гордым... Не меняй убеждений... Отвечай за свои поступки... Будь сильным... Терпи... И тело и душа рвались на свободу. Остановить или контролировать их было уже невозможно. Что я ей скажу? Люблю! Люблю и всегда любил! Прости меня, душа моя, прости если осталась хоть одна искра от костра любви, который я из-за глупости и страха затушил в твоём сердце. Прости, если есть хоть полшанса у нас начать всё сначала. Ты сильнее меня, мудрее меня. Ты всегда была такой, а я не понимал, ревновал, пыжился. Соревновался! С кем?! С Женщиной: с самой природой, с любовью, с самой жизнью – яйцами мериться вздумал. Я дурак, Марго. Я такой дурак, каких не бывает. Нужна тебе любовь дурака, Марго? Любовь самого махрового идиота на свете? Я люблю тебя, моя девочка. Моя женщина. Моя жена. Моя душа и жизнь моя. Моя королева Марго. Богдан словно наперегонки со временем мчался к своей любимой. Мчался сквозь дождь, сквозь опускающиеся густые сумерки, бежал словно сквозь пять лет ада туда, где ещё не поздно всё изменить, где ещё дрожат очертания границы момента невозврата. Как будто, если добежать, если успеть, то всё можно ещё исправить, всё начать сначала. Редкие прохожие шарахались от него. Высокий, крепкий мужчина, не юнец, а несётся как ураган. Он не видел никого, не замечал мир вокруг. Скорее, скорее. К ней. К ней одной. Несмотря ни на что. Ни на кого. Наверстать, сколько всего нужно наверстать... Доцеловать, доласкать, долюбить, дошутить, договорить... Пока были вместе, сколько времени, энергии, внимания карьере отдавал, бизнесу, будь он неладен! А сколько лет полностью уничтожил, под корень? Сколько лет пробоялся, простеснялся, проидиотничал... Взрослый мужик, а по сути – пацан! Сам себе и преступник, и судья, и палач. Себе палач и ей... Милая, любимая, родная моя, что же я наделал, как же я тебя обидел...